Эфир молчал, пока танкер не оказался всего в двух милях севернее и примерно в миле позади фрегата. Хуан с переносной рацией и остальными бойцами притаился в тени борта. Солнце садилось за кормой, дневная жара спала, но к раскаленной палубе все еще невозможно было прикоснуться.
— Танкер, приближающийся с норд-норд-веста, говорит корабль военно-морского флота Ливии «Халидж Сурт». Вы в опасной близости. Пожалуйста, измените курс и увеличьте дистанцию, иначе окажетесь у нас на траверсе.
— «Халидж Сурт», это Джеймс Маккалоу, капитан супертанкера «Эгги Джонстон». — У Маккалоу оказался ровный, хорошо поставленный голос. Хуану почему-то представился мужчина ростом под метр девяносто и непременно лысый, как бильярдный шар. — Мы неожиданно попали в отливное течение. Я переложил руль, сейчас начнем поворот. Мы выполним ваши указания.
— Хорошо, — коротко ответили с «Сидры». — Пожалуйста, сообщите, если трудности продолжатся.
Маккалоу четко выполнял указания Хуана. Первый акт постановки прошел как по маслу. Танкер, естественно, не стал менять курс — «Орегон» по-прежнему приближался к фрегату.
Прошло десять минут. Дистанция сократилась еще на полмили. Кабрильо ожидал, что ливийцы выйдут на связь куда раньше, однако те ничуть не тревожились, и он счел это хорошим знаком.
— «Эгги Джонстон», «Эгги Джонстон», это «Халидж Сурт». — Голос ливийца оставался холодным и бесстрастным. — Вы все еще испытываете проблемы с управляемостью?
— Одну секунду, — ответил Маккалоу таким тоном, будто его отвлекли от срочного дела.
После двухминутного молчания ливийцы повторили вопрос, на этот раз уже с некоторым напором.
— Извините. Отлив усилился. Впрочем, мы уже выходим из зоны течения.
— Мы не заметили никакого отливного течения.
— А у вас тоже киль двенадцать метров, да еще длиной в три футбольных поля?
«Полегче, Джимми», — взмолился про себя Хуан.
Теперь, по продуманному ими сценарию, вызывать должен уже Маккалоу. Через две минуты он вышел в эфир:
— «Халидж Сурт», это «Эгги Джонстон». У нас отказал рулевой привод. Я дал команду срочно остановиться, но при такой скорости на это уйдет несколько миль. По моим расчетам, когда окажемся на вашем левом траверсе, мы приблизимся на пять кабельтовых. Прошу вас изменить скорость и курс.
Танкер, вместо того чтобы уменьшить ход, понемногу разгонялся, оставляя за кормой пенный след. Об этом они не договаривались: Маккалоу сам нарушил свое же условие, лишь бы подвести «Орегон» как можно ближе. Кабрильо пообещал себе во что бы то ни стало отыскать капитана танкера, затащить в бар и угостить на славу.
«Сидра» легла в поворот и стала набирать скорость, однако на малом ходу корабль маневрировал неуклюже. Рядом с огромным танкером, который на скорости восемнадцать узлов шел всего в трех кабельтовых, фрегат казался скорлупкой.
Хуан почувствовал, как затрясся корабль: это насосы стремительно выкачивали воду из балластных цистерн под палубой. Время пришло.
Хэнли управлял судном из командного центра. Он, как и Кабрильо, слышал переговоры в эфире, да вдобавок еще и видел маневры «Эгги Джонстона». Рядом замер оператор боевых систем. Все наружные люки задраены, все орудия готовы к бою. «Орегон» словно ощетинился.
Макс выключил водометы и дал задний ход.
Бурлящие потоки ударили из носовых труб, и сухогруз сбросил скорость так стремительно, что даже немного зарылся носом. Как только корма танкера проплыла мимо, Хэнли снова переключился на кормовые трубы. Запели вакуумные насосы — они охлаждают магнитогидродинамический генератор до ста градусов ниже нуля, чтобы тот давал водометам как можно больше энергии.
«Орегон», словно скаковая лошадь, вырвался вперед, по крутой дуге обогнул корму «Эгги Джонстона». Впереди маячил серый силуэт ливийского фрегата.
Несложно представить шок экипажа «Сидры», когда прямо из-за танкера вдруг выскочил корабль вдвое большего размера. Тридцать секунд ливийцы приходили в себя. Потом эфир наполнился руганью, требованиями и угрозами.
Макс ловко занял позицию между фрегатом и танкером, хотя Маккалоу уже резко отвернул к северу. Он уходил в открытое море, где ему уже ничего не угрожало.
— Назовите себя, иначе мы открываем огонь.
Предупреждение звучало второй раз. Хэнли подумал, что третьего вряд ли дождется. Корабли недостаточно сблизились — «Сидра» легко изрешетит «Орегон» из орудий главного калибра. Искушение схватить микрофон и назваться командиром корабля ВМФ США «Сирена» было почти невыносимо, однако Хэнли сдержался.
На мониторе Хэнли увидел, как возле передней башни «Сидры» расплылось круглое пятно. Снаряд просвистел у самого носа и разорвался метрах в пятнадцати. Корабль ощутимо тряхнуло.
— Предупредительный не в счет, — процедил Макс. — Давай еще раз, и сбросим перчатки.
Снаряд, выпущенный из задней башни, снес крыло мостика. Макс едва не выпрыгнул из кресла.
— Ну все. Огонь по готовности.
Сужающееся пространство между двумя кораблями словно ожило. Тридцатимиллиметровые «гатлинги» «Орегона» и большая автоматическая пушка системы «Бофорс» изрыгали струи огня. Ливийцы теперь палили не только из башенных орудий, но еще и из скорострельных зениток — каждая делала четыре тысячи выстрелов в минуту.
От попаданий корпус «Орегона» звенел, как колокол. Снаряды зениток пробивали броню, но застревали в переборках. Главные орудия причиняли куда больший ущерб.
Три каюты были разгромлены полностью; со стенок бассейна, служившего по совместительству балластной цистерной, сыпалась мраморная плитка. С каждым новым попаданием повреждения росли. Взрывом снаряда разворотило зал, где собиралось руководство. Двухсоткилограммовый стол отшвырнуло к стене, кожаные кресла вспыхнули как свечи.
В нескольких местах сработала автоматическая система пожаротушения, однако аварийные команды получили приказ оставаться у противоположного борта вместе с остальным экипажем и не рисковать жизнью понапрасну.
Впрочем, «Орегон» отвечал ударом на удар. На мостике «Сидры» не осталось ни одного целого стекла, прицельный огонь уничтожил там все навигационное и рулевое оборудование. Снаряды высекали искры из бронированного панциря фрегата. Очередь из «гатлинга» прошила спасательную шлюпку — она затряслась, словно крыса в зубах у терьера. Огонь сместился, изрешеченное суденышко уродливо повисло на талях.
Мелкокалиберные пушки не могли ничего поделать с бронированными орудийными башнями, поэтому оператор боевых систем стал наводить крупнокалиберное носовое орудие. На нем стоял такой же стабилизатор, как в танке «Абрамс», поэтому пушка била с удивительной точностью. Первый же выстрел угодил прямо в основание башни: бронированная громада подпрыгнула на два метра — и снова рухнула. Из обоих стволов потянулся жирный дым.
