Кишан во многом не уступал Рену. В этом смысле я вполне могла понять Джесубай, но существовало нечто, делавшее Рена многократно более опасным для меня, — и этим нечто были мои чувства к нему. Очень сильные чувства. Тигриную часть его сущности я полюбила задолго до того, как увидела в нем человека. И эта привязанность существенно сократила расстояние до любви к Рену-мужчине.
Но отношения с мужчиной оказались намного сложнее, чем дружба с тигром! Мне постоянно приходилось напоминать себе, что у этой медали есть две стороны — вернее, в моем случае, голова и хвост. Существовало слишком много причин, по которым я просто обязана была по уши влюбиться в Рена. Между нами существовала сильная привязанность. Он невероятно нравился мне. У нас оказалось много общего. Мне было приятно находиться рядом с ним. Я любила болтать с ним и просто слушать его голос. И чувствовала, что могу рассказать ему обо всем на свете.
Но при этом у меня было не меньше причин не торопить события. Наши отношения были слишком запутанными. Все произошло чересчур быстро. Рен меня подавлял. Мы принадлежали к разным культурам. К разным странам. Разным эпохам. Да что там говорить, до недавнего времени мы с ним принадлежали к разным видам!
«Влюбиться в него — это все равно что нырнуть со скалы. В том смысле, что это будет или самое пьянящее приключение, или самая страшная ошибка в моей жизни. Этот шаг либо придаст смысл моему существованию, либо разобьет об острые скалы и навсегда оставит калекой. Наверное, благоразумнее будет просто притормозить. Не торопить события. В конце концов, гораздо проще остаться хорошими друзьями».
Рен вернулся, подобрал с земли пустые упаковки от еды и сунул их в рюкзак. Потом сел напротив меня и спросил:
— О чем задумалась?
Я продолжала бесстрастно смотреть в огонь.
— Да так, ни о чем.
Рен склонил голову набок и некоторое время задумчиво смотрел на меня. Он не стал переспрашивать и добиваться ответа, за что я была ему очень благодарна — еще один пункт в списке «за серьезные отношения».
Сложив ладони, я стала медленно и тщательно тереть их друг о друга, как будто хотела очистить от грязи. При этом я, словно зачарованная, не сводила глаз со своих рук.
— Я буду дежурить первым, хотя не думаю, что в этом есть необходимость. Понимаешь, у меня до сих пор сохранилась тигриная чуткость. Если каппы задумают выбраться из воды, я издалека услышу или почую их.
— Замечательно.
— Ты в порядке?
Я мысленно встряхнулась. «Вот черт! Мне срочно нужен ледяной душ! Рен как наркотик, а что нужно делать с наркотиками? Правильно — выбросить куда подальше».
— Я в полном порядке, — бодро ответила я и, вскочив, стала рыться в рюкзаке. — Разбуди меня, когда сработает твоя суперменская суперчувствительность.
— Что?
Я подбоченилась.
— Скажи-ка, ты можешь одним прыжком перемахнуть через дом?
— Боюсь, я не вполне тебя понимаю. Если ты имеешь в виду мою тигриную силу, то да, она все еще при мне.
— Восхитительно! — хмыкнула я. — Значит, добавляю твои супергеройские способности в список «за».
Рен нахмурился.
— Я никакой не супергерой, Келлс. И больше всего меня сейчас заботит то, чтобы ты немного отдохнула. Я посторожу лагерь несколько часов. А потом, если все будет спокойно, — с усмешкой добавил он, — я присоединюсь к тебе.
Я оцепенела, а потом вдруг ударилась в панику. Нет, разумеется, он не имел в виду того, что мне почудилось! Я впилась взглядом в его лицо, но оно оставалось совершенно бесстрастным — или же Рен хорошо притворялся.
Вытащив из рюкзака свое одеяло, я нарочно перешла на другую сторону от костра и попыталась устроиться на траве. Я долго ворочалась, подворачивая под себя одеяло, пока не замоталась, как мумия, на случай, если тут водятся какие-нибудь жуки. Потом закинула руку за голову и стала смотреть в беззвездный черный купол.
Рен, похоже, не заметил моей отчужденности. Он уютно устроился с другой стороны костра и растворился в темноте.
— Рен? — шепотом позвала я. — Как ты думаешь, где мы? Мне кажется, что наверху никакое не небо.
— Я думаю, мы очень глубоко под землей, — тихо ответил он.
— Такое впечатление, будто мы попали в другой мир. — Я опять заворочалась, пытаясь отыскать на земле местечко помягче. Тщетно провертевшись целых полчаса, я с досадой вздохнула.
— В чем дело?
И тут я выпалила, не успев вовремя прикусить язык:
— Я привыкла спать на мягкой подушке из тигриной шерсти, вот в чем дело!
— Хм-м, — усмехнулся Рен. — Давай посмотрим, смогу ли я чем-нибудь тебе помочь.
— Нет, не надо! — испуганно пискнула я. — Все нормально! Честное слово, не беспокойся!
Не обращая внимания на мои протесты, Рен сгреб с земли мое спеленатое тело и перенес на свою сторону от костра. Здесь он перевернул меня набок, лицом к огню, а сам растянулся за мой спиной и положил руку мне под голову.
— Так удобнее?
— Как сказать… И да, и нет. Голове намного лучше. Но, к сожалению, все остальное пришло в состояние, далекое от расслабленности.
— Что ты хочешь сказать? Почему ты не можешь расслабиться?
— Потому что ты лежишь слишком близко.
Он заметно смешался, но возразил:
— Когда я был тигром, тебе это никогда не мешало.
— Тигр и мужчина, к твоему сведению, это две большие разницы!
Рен обнял меня за талию и подтянул поближе к себе, так что мы прижались друг к другу, как две ложки в коробке. Когда он снова заговорил, то голос его звучал раздраженно и обиженно.
— Для меня нет никакой разницы. Просто закрой глаза и представь, что я тигр.
— Можно подумать, это так просто! — буркнула я. Одеревенев в его объятиях, я лежала и умирала от волнения, особенно когда Рен вдруг засопел мне в шею.
— Мне нравится, как пахнут твои волосы, — тихо прошептал он. Я почувствовала спиной, как в груди у него зарокотало, посылая ритмичные колебания по всему моему телу.
— Рен! Ты не мог бы не делать этого?
Он приподнял голову.
— Тебе всегда нравилось, когда я мурлычу. Это помогало тебе уснуть.
— Да, но это возможно, только когда имеешь дело с тигром! Кстати, как это у тебя получается мурлыкать, когда ты стал человеком?
Рен задумался ненадолго, потом ответил:
— Не знаю. Просто получается, и все. — Он снова зарылся лицом в мои волосы и стал гладить меня по руке.
— Гм, Рен? Скажи, пожалуйста, как ты собираешься сторожить нас?
Его губы прошлись по моей шее.
— Я могу издалека услышать и учуять приближение каппы, не забыла?
Но я продолжала дрожать и ерзать, уж не знаю, от волнения, от предвкушения или от чего-то другого, однако в конце концов Рен тоже это заметил. Он перестал целовать меня в шею и поднял голову, чтобы заглянуть мне в лицо при мерцающем свете костра. На этот раз голос его прозвучал спокойно и сурово.
