Ее резко вернули к реальной действительности звуки голосов, один из которых принадлежал какому-то мужчине, а второй – самой Елене. Елена разговаривала с этим мужчиной на повышенных тонах, и их разговор было слышно в коридоре через приоткрытую дверь, находившуюся в дюжине шагов от Ямины. В этом разговоре упоминалась свадьба, и это заставило ее остановиться и прислушаться.
Девушка подошла к стене и прильнула к ее прохладным камням, прижав одну ладонь ко рту, как будто хотела ослабить звуки своего собственного дыхания, мешающего ей подслушивать.
– Сейчас это стало еще более важным, чем раньше, – говорила Елена. – Речь ведь идет о внешнем приличии… о правильном порядке вещей… о вере!
Ямина так и не смогла распознать мужчину, который разговаривал с Еленой, но кем бы он ни был, его голос показался ей испуганным, а тон подобострастным.
– Конечно, конечно, – ответил он. – Я, конечно же, это понимаю. Вы правы, моя госпожа. Я просто хотел выяснить, по-прежнему ли вы считаете, что это будет самым лучшим использованием вашего времени. Ведь сейчас очень многие хотят, чтобы вы уделили им свое внимание.
– Не пытайтесь мне покровительствовать, – сказала Елена. Она произнесла эти слова спокойным и размеренным голосом, и от этого угроза, которая явно чувствовалась в них, показалась еще более серьезной. – Люди следят за каждым нашим поступком. Тучи, нависшие над городом, – самые черные за всю его историю. Если станет видно, что мы колеблемся… если в каком-либо нашем действии или заявлении почувствуется нерешительность, то… В общем, подумай о последствиях. В нашем городе живут самые суеверные жители на всей Божьей земле. Мы должны относиться к ним как к детям, ибо они ведут себя как дети. Если устроить им какой-нибудь маленький праздник, они станут улыбаться и забудут – по крайней мере на некоторое время – о том, что их ждет за стенами города.
– Конечно, – снова сказал мужчина. – Все будет хорошо.
– Должно казаться, что все будет хорошо! – воскликнула Елена, резко повысив тон. – Должно казаться, что все будет хорошо, и пока они будут праздновать в связи с бракосочетанием принца и его невесты, мы предпримем те шаги, которые потребуются. Империи нужен хребет, а хребет у Константина поврежден. Он не должен стать тем, кто приведет наше население к гибели. Он не должен стать тем, кто приведет нас к гибели.
Ямина еще сильнее прижалась к стене – так, как будто хотела пройти сквозь нее и все последующие стены здания и исчезнуть. Выложенная каменными плитами стена была прохладной, но все ее тело горело от жара надвигающейся со стороны Елены опасности. Девушка почувствовала, что ее щеки пылают, а к горлу подступил ком, как будто она попыталась проглотить кусочек стекла, а он застрял. На мгновение ей показалось, что она вот-вот закричит.
Несмотря на то что во всех помещениях дворца было довольно холодно, по ее телу волнами разливалась горячая пульсирующая кровь. Ямину часто охватывало ощущение холода в этих стенах независимо от времени года, но сейчас ей показалось, что от нее самой исходят тепло и свет – свет, из-за которого наверняка ее заметят, как замечают жука-светляка в темной пещере.
О чем был этот разговор? Что затевалось и почему? Елена намеревалась причинить Константину какой-то вред, и это было вполне очевидным! Ямина в одно мгновение – и впервые в жизни – мысленно представила себе жизнь в этом дворце и увидела ее такой, какая она есть. Этот дворец, как, впрочем, и весь город, постоянно погрязал в слухах и интригах. Об этом она знала всегда. Одни придворные оказывались в фаворе, другие – в опале. Одна придворная дама жила с любовником вдвое моложе ее, другая – напивалась допьяна вином к полудню каждого дня… Слухи, сплетни, кривотолки…
Час за часом драматические события и интриги текли, словно бурные речки, впадающие в Мраморное море и вызывающие рябь на его поверхности. Часто проливалась кровь. Кровь виновных или кровь невинных – кто мог это сказать? Чтобы самому как-то выжить, нужно было делать вид, что ты ничего не замечаешь. Ямина старалась тайком замечать как можно больше – и замечала немало. Ей частенько приходилось зажимать себе рот ладошкой, чтобы не вскрикнуть в тот момент, когда доводилось узнать что-то ужасное. Но теперь Ямина вдруг почувствовала, что какая-то волна, которой она не может противостоять, тащит ее за ноги и грозит унести куда-то далеко. А потому, прижимаясь сейчас к стене, девушка с ужасом думала о том, что в одночасье может потерять все.
Из комнаты, в которой находились Елена и ее собеседник, донеслись звуки каких-то движений. Разговор уже закончился, и послышались шарканье обуви и шелест дорогих одежд. Нельзя было допускать, чтобы ее, Ямину, обнаружили здесь в такой момент. У нее ведь не могло быть никаких дел возле покоев Елены. Даже исключая то обстоятельство, что ее могли заподозрить в подслушивании тайного разговора, не подлежащего разглашению, ей было бы очень трудно объяснить, почему она оказалась здесь. Если же Елена догадается, что она, Ямина, слышала то, о чем сейчас говорилось в комнате… Ух, от одного только этого предположения кровь отхлынула от щек Ямины, а по спине пробежали ледяные мурашки. Ей очень сильно захотелось повернуться и побежать прочь, но что-то в глубине души заставило ее остаться на месте и замереть. Если бы она побежала по выложенному мраморными плитами полу в своих туфлях, стук ее твердых каблуков сразу же услышали бы. Поэтому она по-прежнему стояла, прижавшись к стене, – как цветок, придавленный между страниц книги.
Елена, высокая и смуглая, выскользнула из комнаты, словно призрак. Она на пару мгновений остановилась и замерла, и Ямина отчетливо увидела, что женщина слегка приподняла нос, как будто принюхиваясь к какому-то запаху, витавшему в воздухе. В одной руке она держала трость, верхняя часть которой была выполнена в виде сердца из слоновой кости. Пальцами другой руки она поглаживала это сердце, и девушка на долю секунды представила, как Елена угрожающе поднимает эту трость над головой и, повернувшись, направляется туда, где неподвижно стоит, прижавшись к стене, она, Ямина.
Девушка почувствовала, как маленькая капелька пота медленно потекла по ее позвоночнику к копчику. Ощущение было таким, как будто по ее коже провели кончиком холодного пальца. Она закрыла глаза и представила себе Константина, спящего в своей спальне. Его кровать была окружена людьми, облаченными в плащи с капюшонами и держащими мечи в поднятых руках. Ее охватил такой страх, что она услышала биение собственного сердца. Едва не вскрикнув, Ямина заставила себя прогнать это видение. Когда она открыла глаза, Елены уже нигде не было видно.
