– Ваш бизнес – это как раз то, о чем мечтает каждый пилот, занимающийся чартерными рейсами: постоянная, надежная работа. Но мне приходится платить 22 фунта 6 шиллингов за час пребывания самолета в воздухе. Я добавил всего лишь 1 фунт за час, это вся моя прибыль. А кроме того, приближается регламент четвертого уровня.
– А это что значит?
– Регламент четвертого уровня проводится через каждые 1800 часов полета. Команда инженеров разбирает ваш самолет на части, сообщает вам, что все в полном порядке и собирает его снова. Эта операция обходится в 3000 фунтов. После этого вы снова получаете разрешение на полеты.
Он снова улыбнулся, на этот раз его улыбка была несколько более искренней.
– Дружище, у вас действительно большие расходы. Ну, я поговорю с начальством, но... Думаю, основная проблема в том, что нам придется оплачивать ваш рейс туда порожняком. Правильно?
– Совершенно верно. Просто найдите мне постоянный груз в Каракас, и это наполовину уменьшит ваши издержки.
Он устало кивнул. Это действительно была серьезная проблема для Карибских островов: они представляли из себя цепочку пригородов. Если вам нужно было отправиться куда-то по делам или ради собственного удовольствия, вы ехали не в другой пригород, а в город – Майами, Нью-Йорк, Лондон, Париж, Амстердам. Острова не хотели ничего знать друг о друге.
Именно по этой причине умерла идея создания федерации Ямайки и Тринидада: ямайцы и тринидадцы никогда не встречались, кроме как в Лондоне, и там не очень полюбили друг друга. Почему не объединить в федерацию Мальту и Нормандские острова? Там тоже говорят в основном по-английски, и нет такой врожденной обособленности, как на Тринидаде и Ямайке.
Мистер Петерсон поднялся со стула.
– Ну ладно, я уже сказал, что поговорю с советом директоров. – Он взглянул на меня и покачал головой. – Мне очень жаль. – И ушел.
Я посмотрел на часы, решил, что еще не наступило время для следующей кружки пива, и тем не менее заказал ее.
Это было ошибкой. Из столовой, в которой обедал высший летный состав, вышел представитель компании, снабжавшей меня топливом, увидел меня и подошел.
Он спросил меня, как идут дела, я ответил, что ни шатко, ни валко, он сказал, что ему очень жаль, я сказал, что мне значительно более жаль, но он сказал, что сомневается в этом.
– Дело в том, – продолжал он, – что вы должны нам 165 фунтов. Мы уже отправили вам наше последнее требование.
– Я пошлю вам сто фунтов в конце недели.
Он улыбнулся. Во всяком случае он показал мне свои зубы.
– Мне очень жаль. Всю сумму – или мы перестанем вас обслуживать. Вы же должны были что-то накопить.
– Накопил, но приближается регламент четвертого уровня.
– Ох-хо-хо. У меня просто сердце обливается кровью, когда я вижу, как вы транжирите свои деньги на капитальную ревизию, тогда как на самом деле должны их нам.
– Транжирю? – Я изумленно уставился на него. – Я заработаю сотню на этой неделе и вторую сотню через две недели.
– Кейт, вы каждую неделю получаете у нас топлива на 60 фунтов.
– Так разрешите мне оплатить счет после того, как я узнаю, во что обойдется регламент.
Он покачал головой.
– Кейт, вы мне нравитесь, и мне нравится ваше дело. Но больше всего мне нравятся ваши деньги. В любом случае я уже получил вас и ваш бизнес.
– Нужно выпустить книгу с шутками заправщиков, – буркнул я.
Он еще раз быстро взглянул на меня, продемонстрировав все свои зубы.
– 165 фунтов. До конца недели. Удачи, Кейт.
И зашагал вниз по лестнице.
День был все еще нормальный.
К двум часам я съел пару сосисок на галерее и вернулся к самолету. Теперь день по-настоящему добрался до точки кипения. Если в аэропорту было просто жарко, то в Кингстоне, расположенном в ложбине между холмами, на узких улочках создавалось ощущение, что вы дышите под потным электрическим одеялом. Возле слепленных из картонных ящиков лачуг безымянного поселка, построенного на месте городской свалки возле нефтеперегонного завода, постоянно кипели неожиданные и жестокие схватки из-за любого места под солнцем. А наверху в богатых пригородах позади дороги номер три представительные пожилые садовники бесшумно скользили между манговыми деревьями, пробуя на ощупь лезвия своих мачете и думая о жене хозяина, спящей на верхнем этаже в комнате с кондиционером.
Кингстон представлял из себя идеальную естественную гавань – если не считать того, что был расположен на южном берегу острова, а прохладный летний бриз всегда дул с севера. Итак, он только дул – нет, он даже не дул, это было всего лишь легкое и ласковое дыхание, которым он касался частных пляжей и современных отелей, расположенных на северном берегу. Так переезжай же туда, дружище; ведь никто тебя не остановит. Все, что для этого нужно, – только деньги. И ты думаешь, что сможешь разбогатеть в Кингстоне? Бросай свое рисовое поле, парень; эмигрируй. Может быть, в Лондоне мостовые и не вымощены золотом, но там, по крайней мере, прохладнее. Да, ты сам сможешь убедиться, как там прохладно.
Кажется, эта жара достала и меня. "Голубка" раскалилась настолько, что к ней нельзя было прикоснуться без перчаток, и над вентиляторами топливных баков курился легкий дымок, показывавший, что я теряю топливо из-за испарения. Ну, во всяком случае, я за него еще не заплатил.
Клиент номер три опаздывал. Он так делал всегда, но это был единственный клиент, который обеспечивал мне регулярный доход. Молодой венесуэльский бизнесмен, которого звали Диего Инглес и которому пришла в голову мысль, что его компания купит ему новенький с иголочки двухмоторный самолет в тот момент, когда он получит квалификацию, необходимую чтобы на нем летать. Он нанял меня, чтобы я дважды в неделю обучал его летать на двухмоторном самолете.
Лично я сильно сомневался, что его компания окажется настолько безумной, чтобы доверить ему самолет стоимостью в 35 000 фунтов стерлингов, но вполне возможно, что такое могло и случиться. Он явно был родом из местной весьма зажиточной семьи, долгие годы живущей в Каракасе, а это в местных деловых кругах означало очень многое. Во всяком случае, деньги были его, а карман мой.
Помимо всего прочего, он был симпатичным молодым парнем: ему недавно исполнилось двадцать лет, он был небольшого роста и немного полноват, с открытым добродушным лицом, копной темных волос и вежливо небрежными манерами, указывавшими на воспитание, полученное в старинной испанской семье.
Наконец-то он появился, опоздав на двадцать минут и сопровождая свое появление длинными изящными извинениями, которые должны были оправдать тот факт, что он только что выбрался из постели, и скорее всего не из собственной.
