- Она сказала, что вернется завтра ночью.
- Мы защитим вас, моя леди, – голос сержанта был высоким и визгливым.
Этот звук вывел матрону из ее состояния ошеломленного бездействия. Казалось, она запоздало осознала, что должна защитить жену графа от похотливого внимания стражников. Ее обязанности, несомненно, состояли в том, чтобы выпытать все детали, оставшись с Изабель наедине, чтобы потом поделиться ими с несколькими близкими подругами, любящими пикантные истории.
Матрона наклонилась и взяла Изабель за плечо.
- Идем, дитя мое. Оставь страже их работу. Они поймают этого монстра.
Изабель позволила поставить себя на ноги, но продолжила истерику.
- Она не сможет сделать это снова. Правда... правда же не сможет?
- Нет. Завтра она уже будет в темнице, – проворковала матрона.
- Но... если не будет... конечно же, это все равно невозможно.
Матрона обняла Изабель и повела к входу из комнаты, бормоча:
- Ну, ну, ну. Теперь все хорошо.
- Мой дорогой лорд говорит, что ни один мужчина не может совершить акт чаще, чем... чаще, чем... чаще чем...
Изабель и матрона исчезли из поля моего зрения, но последние слова леди были ясно слышны и из соседней комнаты:
- ...раз в десятидневье.
Четыре стражника неподвижно стояли на месте, пока рыдания Изабель не замерли вдали. Наконец, сержант откашлялся и произнес более низким тоном, чем ранее:
- Точно. Ну. Мы должны... эм... искать... – мужчина шумно сглотнул. – И кто-то должен сообщить графу Членнету... То есть, Честнеду.
Я подозреваю, что оговорка была намеренной. Как бы то ни было, она стала окончательным ударом по самообладанию стражников. Самый молодой из них отцепился от балдахина и, похрюкивая, сполз на пол. Один его соратник еле держался на ногах, цепляясь за столбик кровати, второй – согнулся надвое и схватился руками за живот.
Сержант спотыкаясь пошел к кровати, издавая такие звуки, будто задыхается. Он подняла фаллос за ремешок, и картинно отмерил на нем половину длины. Пантомима вызвала у его подчиненных новые пароксизмы смеха. Все они вытирали глаза.
В заявлениях Изабель была некоторая доля правды, так что я оскорбилась за нее на то, что испытания, через которые, по ее описаниям, ей пришлось пройти, не вызвали никакого сочувствия у мужчин, которые должны были защищать ее. Помимо этого, я просто хотела убить ее.
Стражникам потребовалось еще пять минут, чтобы вернуть себе достаточно самообладания и выпрямиться. По щекам сержанта все еще бежали слезы, но дышал он уже почти нормально.
- Верно. Нужно передать сведения наблюдателям на причалах и на воротах, и начать прочесывать город. Нам нужно, эм... – он сделал паузу. – Нужно сообщить.
Я буквально видела, как идея пришла в головы всем одновременно: эту историю просто необходимо рассказать как можно большему числу людей как можно скорее. Стражники покинули комнату с удивительной поспешностью, задержавшись только на время, необходимое, чтобы собрать доказательства. Сержант шел первым и нес перед собой фаллос, будто талисман – талисман, который отчетливо дрожал.
Я подождала, пока звук их шагов не стихнет, и спустилась со шкафа. В качестве доказательств стражники также забрали и мою одежду. Первым делом следовало найти что-нибудь на замену.
Платяной шкаф Изабель вряд ли мог бы стать источником чего-нибудь подходящего, но я все равно заглянула в него перед уходом. Ее первая длинная ночная рубашка будет подходящим сувениром – если конечно я выпутаюсь из этой ситуации. Затем я покинула помещение.
Третья комната, в которую я вошла, оказалась спальней графа Честнеда. Я сомневалась, что она будет более полезной, чем спальня его жены. Его светлость был сантиметров на пять выше меня, но главная проблема была в том, что, несмотря на состояние его вещей, ткани были явно излишне хорошего качества для тех мест, в которых я обычно скрываюсь. И черный – действительно не мой цвет.
Я собиралась выйти, когда шум снаружи привлек мое внимание. Окно спальни входило на внутренний двор. Там внизу стояла смешанная толпа из стражников и слуг. Мужчина из тех, кому повезло оказаться свидетелем выступления Изабель, похоже, давал драматическое представление, пересказывая то, что слышал сам. Нынешняя аудитория была столь же благодарной, как и изначальная, хотя гораздо менее сдержанной. Некоторые слуги цеплялись друг за друга, чтобы не упасть. Звучали истерические визги. Один из конюхов ржал так сильно, что свалился на землю.
Несмотря на то, как вся эта ситуация коснулась меня, я не смогла сдержать усмешку. Я была в бешенстве, но не могла не восхищаться воображением Изабель. Если я покину Харренвик не по кусочкам, то тоже смогу посмеяться над этим.
Граф Честнед никому не нравился, и Изабель только что дала его вассалам тот тип боеприпасов, который они и представить себе не могли. Бьюсь об заклад, что остальные стражники в данный момент разносят эту историю по всем владениям графа. К завтрашнему вечеру каждый мужчина, женщина и ребенок этого феодального владения услышит о графе Членнете.
Изабель лгала и мне, и всем остальным. Все это, очевидно, было спланировано от начала до конца. Но один правдивый момент в ее словах был. Изабель действительно ненавидела своего мужа.
~~~~~~~
В конце концов, мне удалось найти подходящую одежду в куче, сваленной в комнате для гостей – я даже выудила из нее ботинки и маленький нож. Качество тканей все еще было слишком хорошим, но когда я воспользовалась одеждой, чтобы вытереться от всей пыли, паутины и раздавленных мокриц, что собрала на себя на верхушке шкафа, вещи приобрели должную неприметность.
Выходить той же дорогой, которой я пришла, было бы неблагоразумно. Прошло слишком много времени и луна уже должна осветить ту стену. Конечно, была вероятность, что стражники будут слишком заняты пересказыванием истории, чтобы отвлекаться на что-то еще. Думаю, они только завтра к полудню вспомнят, что вообще-то должны меня искать, но рисковать не хочется. Дверь в сад, о которой Изабель говорила изначально, казалась более безопасным вариантом. Случайно столкнуться с часовым было бы непросто – его выдаст непрекращающийся смех.
Я кралась через дом. Я надеялась, что люди, у которых есть друзья, будут заняты пересказыванием новостей, а те, у кого друзей нет, будут сидеть в своих комнатах, задаваясь вопросом, почему они никому не нравятся. Но когда я уже спускалась по лестнице, то услышала тихие голоса с первого этажа.
Беседовали явно двое пожилых слуг, которые обменивались типичными фразами типа «А вот в наше время... не та молодежь пошла», хотя в некотором отношении их жизненный опыт производил на меня впечатление: я и не знала, что есть так много возможных вариаций словосочетания «образец для подражания».
