Мокрутина . Туда и пойдем сейчас.
Когда они открыли дверь, казалось, попали в ад. Кузнечный горн полыхал жаром, раздуваемым молодым пареньком. А со всех сторон работали кузнецы и молотобойщики, наполняя воздух звоном металла. Увидев в углу крепкого мужчину, около сорока лет, Нестор подошел к нему и поздоровался.
– Ну здравствуй, Мокрута, Святополков сын. Как живешь-можешь?
– Здрав будь, старец Нестор. Рад видеть тебя! Что тебя привело ко мне?
– Да есть у этого отрока к тебе дело. Ты не смотри, что он отрок: он дело знает весьма необычное и премудрое, государственной важности. Его, кстати, Никитой Орловичем кличут.
Кузнец отбросил молот и протянул свою крепкую руку Никите.
– Здоров будь, отрок Никита!
– Здравствуйте.
– Ну, рассказывай свое дело.
Никита поначалу растерялся, но потом все же взял себя в руки.
– Баржи у вас водят бурлаки. В чем прикол, я не пойму. Можно было бы хотя б лошадьми водить. Но ладно, я предлагаю сделать так, чтобы они двигались силой пара, причем реактивной. И сооружение не такое, чтоб сложное.
– Ну, лошадьми, допустим не везде получается. А паром – мы такого никогда не слыхивали. Нечто можно кастрюлькой баржу двигать против течения?
Никита достал заостренную палочку и принялся ею чертить на песке, рассыпанном внутри кузницы.
– А можно, это я точно знаю. Главное в этом деле – прочный и довольно большой котел. Его бы сделать цельным из чугуна или из бронзы. Там будет довольно большое давление, надо, чтобы не разорвало. Под этим котлом сделать топку, желательно с колосниками. Через сам котел от топки провести трубы, по которым вверх будет проходить горячий дым. Сбоку к котлу приделываем такое сопло, чтобы сужалось к концу. Ну и конечно надо придумать какую-нибудь задвижку, чтобы регулировать количество вырывающегося пара.
– Нам на такую работу надо бы недели две-три, да и то с ливарниками надо посоветоваться. Котлы мы большие правда делали, опыт, так бы сказать, имеем. Для кухни царской скороварные котлы месяцев пять назад доставляли. У-у-у, громадные быки были, чтоб юшку для пяти тысяч человек можно было в них сварить. Когда Никита будет во всем нам подсказку держать, то должно быть управимся.
– Ну, – заговорил Нестор, – Никита у нас человек занятой, государственными делами обременен. Но заходить будет. Ты, Мокрута, держи все в секрете. Окромя тех, кому по необходимости построения, никому ничего не говори.
– Дело ясное, Нестор Иванович! Мы ж люди работные, да не простые: в особом приказе царском состоим. Что ни работа, то либо тайна государева, либо дело секретное.
Затем Мокрута пригласил Нестора с мальчиком разделить с ним ужин. Была это пареная репа с каким-то жиром и небольшой кусок изжаренной баранины. А когда стало смеркаться, хозяин постелил гостям на лавках и пожелав им доброй ночи, сам заснул богатырским сном.
У Никиты тоже уже начали закрываться глаза, когда он увидел в уголке кузницы какое-то слабое свечение. Неизвестно откуда появился маленький человечек с бородой, одетый в кожаный фартук и кожаные штанишки. В руках он держал небольшой молоточек.
– Ой, вы гном?
Человечек смутился, а потом внимательно посмотрел на Никиту.
– А ты чего не спишь, дитя неразумное. На то людям дана ночь, чтоб спать, и нас, обитателей ночного мира, не тревожить.
– Да вот, не получилось уснуть. Все уже спят – а я все нет.
– Бывает.
– А вы все-таки гном?
– Ну почему же, я кузничный. С деда-прадеда кузничные мы, с банными и домовыми в родстве состоим.
– И чем вы занимаетесь?
– Ведомо дело: доброму хозяину помогаем, злому – вредим. Когда добр кузнец, и порядок у него – тогда мы всякую работу за него доделываем, огрехи выправляем. А когда злой да пьяница – тогда мы горн гасим, железо пережигаем, инструмент крадем.
– А теперь вредить или помогать будете?
– Отчего же вредить. Лучше Мокруты кузнеца и не найти: и к людям добр, и хозяйство держит в порядке, и нас, кузничных, не обижает: воды оставляет, инструмент бережет. А ныне слышал я будет ему тяжелая работа, большое дело, невиданное. Реактивная сила на корабль. Эвона как!
Никита хитро улыбнулся, но смолчал. Человечек, бормоча себе под нос какие-то заклинания, принялся хозяйничать в кузнице. Что-то поколдовал над горном, зачем-то замел металлическую стружку возле верстака. Наблюдая за бородатым человечком, Никита почувствовал, как его глаза постепенно закрываются, а сам он проваливается в глубокий сон.
Утро началось как-то необычно. Не было ни петушиного кукареканья, ни каких-нибудь утренних звуков. Зашел слуга и сказал.
– Извольте умываться и следовать в зал для собраний. Там уже собраны грамотные люди, коих отрок будет учить рисункам земли.
– Ой, мне же нужно подготовится. – растерялся Никита, – Нужно: блюдце с водой, небольшая деревяшка, любящий камень и гвоздь. И еще кусок полотна, плоская доска, жердь, а также пила и вообще, принесите весь возможный инструмент.
Слуга несколько удивленно кивнул головой.
Кое-как умывшись, Никита обнаружил, что вместо вчерашней одежды возле его кровати лежит стопка странных вещей. Там были красные шелковые штаны, расшитый золотом и жемчугами кафтан, красная косоворотка, а у кровати стояли сапоги из мягкой кожи.
– Что, мне одевать этот попугайский наряд?
– Добрый наряд, какой и должен быть у царского советника. Генеральская форма. Великую милость тебе царь оказывает.
Одежда была маловата, и стесняла Никиту. Ему в ней было очень неуютно. Последний раз Никита чувствовал себя так первого сентября, когда мама и бабушка общими усилиями натянули на него костюм из искусственного шелка и галстук.
В зал перед Никитой зашли сначала слуги, которые тащили разные деревяшки и инструмент, затем зашел некто вроде камердинера или дворецкого (Бог знает, как называется его должность) и торжественным голосом объявил:
– Его Превосходительство Никита Орлович, действительный тайный советник, отрок из Волшебного мира.
Заходя в зал, Никита почувствовал, как у него засосало под ложечкой. В зале сидели солидные степенные люди, которые впились в него внимательными взглядами. Слова застряли где-то в глубине горла и никак не желали выходить наружу.
– Здрав будь, отрок! – поднялся со своего места самый солидный.
Никита кивнул в ответ головой.
Нужно было рассказывать о картографии, но именно в этот момент все мысли будто испарились. В голове была мучительная пустота. Ситуация напоминала ту, в которую он не раз попадал, стоя у доски на уроках Антонины Павловны, их географички.
– Что ж, отрок, расскажи нам о премудростях дела твоего, о том, как писать рисунки земель.
– Карты, – начал было Никита и закашлялся. Во рту пересохло от напряжения.
– Да, карты, слыхали некоторые уже из нас
