Белый дом заявил, что сегодня в пятнадцать часов президент О’Нил проведет специальную пресс-конференцию. Прямой репортаж смотрите на нашем канале».
Теперь дело принимает совершенно иной оборот.
Халли была слишком молода, чтобы стать очевидцем массовых волнений в Вашингтоне после убийства Мартина Лютера Кинга, однако она смотрела фильм и фотографии, читала отчеты. На этот раз все будет точно так же. Но хуже. И не только в округе Колумбия. АКБ не знает границ, не милует невинных и детей, не берет пленных.
На ум пришли великие города Европы во время чумы: телеги, переполненные гниющими трупами, сосед убивает соседа, королевские семьи спасаются бегством, дома горят вместе с запертыми внутри обитателями. Перед глазами возникла картина того, что может быть уготовано будущим: на тротуарах столицы – разлагающиеся тела, целые кварталы объяты огнем, больницы атакуют полчища страждущих. Службы не работают, потому что полицейские, пожарные, коммунальщики покинули город вместе со своими семьями. Массовые самоубийства, чтобы умереть быстро и безболезненно, не растягивая мучений.
Прекрати.
В отделении все изменилось. Множество людей сновало туда-сюда, телевизоры работали на полную катушку, на сестринских постах то и дело раздавались телефонные звонки, в боксах кричали пациенты.
Халли выключила телевизор и вышла в коридор. Как странно знать, что ты умрешь, подумала она, но тут же поправилась. Нет, не так. Мы все знаем, что умрем. А я знаю, когда и как. В этом отличие. Но не забывай, еще есть шанс. Десять процентов. Ее ум, как испуганный конь в загоне, взбрыкивал и лягался, искал несуществующий выход.
Иди. Не останавливайся. Будь здесь и сейчас. Сколько бы тебе ни осталось, используй по максимуму каждое мгновение. Нужно позвонить маме. Нет, пока нельзя. Пусть пройдет немного времени. Боже, как там мама? Она слушает сводки новостей и не может понять, что происходит. Нужно ей сказать, чтобы уезжала. Но куда? Пожалуй, ей будет хорошо на любой ферме. Нужно позвонить. Позже, не сейчас.
Халли прошла по коридору, повернула налево, дошла до конца, снова повернула налево, остановилась у палаты Леноры Стилвелл. Дверь была закрыта. На ней надпись желтым по красному:
«ВХОД РАЗРЕШЕН ТОЛЬКО УПОЛНОМОЧЕННОМУ ПЕРСОНАЛУ».
Если кто и уполномочен, то я – точно.
Она открыла дверь, подошла к кровати Стилвелл…
– О боже!
Халли выбежала в коридор и изо всех сил закричала – звала врачей, медсестер, кого угодно, только бы скорее пришли сюда.
Врач тяжело дышал после неуклюжего спринта в защитном костюме по коридору. Он остановился у кровати и уставился на Стилвелл. От дыхания лицевой щиток запотел, и врач так и эдак наклонял голову, чтобы получше рассмотреть пациентку. Несколько медсестер пытались заглянуть ему через плечо.
Ленора Стилвелл улыбнулась, махнула рукой. Слабо, но махнула.
– Привет. Наверное, я выпью апельсинового соку.
Ее голос, все еще хриплый, теперь звучал громче.
Халли стояла, раскрыв в изумлении рот. У Стилвелл появился румянец, очаг повреждения на лбу затянулся.
– Невероятно. Колистин работает.
Врач посмотрел в карту Стилвелл.
– С тех пор как ее сюда доставили, она не получала колистин. Отказывалась. Распорядилась отдавать его другим.
За дверью столпился народ – персонал в защитных костюмах и пациенты в больничных сорочках, все старались хоть одним глазком заглянуть внутрь. Новость о том, что что-то происходит, молниеносно распространилась по отделению. Теперь почти все, кто мог ходить, ковыляли к палате Стилвелл.
– Посмотри на себя! – Халли смеялась, всхлипывала и снова смеялась, потом повернулась к врачу. – Если не колистин, что тогда?
– Кабы мне знать. – Он повесил планшет на крючок. – Это… это… черт, я понятия не имею!
В голову Халли пришла самая простая мысль: чудо, вот что это такое!
Стилвелл радостно рассмеялась:
– Ты так ничего не поняла?
– Что поняла?
– Это от тебя. – Стилвелл указала на нее перевязанной рукой.
– Что?
– Что-то от тебя, Халли. Ты передала это мне, и теперь я выздоравливаю.
– Искусственное дыхание…
Халли вспомнила вкус крови вперемешку со слюной. Вздымающуюся грудную клетку Стилвелл.
– Больше неоткуда.
– Какое искусственное дыхание? – спросил врач.
– Вчера ночью у меня была остановка сердца. Халли случайно оказалась здесь. Сделала искусственное дыхание. Скорее всего, что-то передалось от нее ко мне.
– Как?.. – Халли все еще пыталась понять. Она опустила глаза на перевязанную ладонь и вспомнила о случившемся в зале с «лунным молоком».
Неужели такое возможно? Вещество синтезировалось в ее собственной иммунной системе? Изменило биохимический состав?
– Не понимаю.
– Я тоже. Но знаешь, о чем я попрошу тебя, девочка? Подойди-ка сюда, дай мне обнять тебя покрепче.
Именно это Халли и сделала. Затем повернулась к ошеломленному врачу, все еще стоявшему рядом с открытым ртом.
– Меня зовут Халли Лиланд. Я микробиолог УПРБ, управления перспективных исследований и разработок в сфере биозащиты, центр по контролю и профилактике заболеваний. Вам следует немедленно позвонить директору, доктору Дону Барнарду. – Она назвала номер телефона по памяти. – Воспользуйтесь любой линией закрытой связи. Если нужно, звоните по линии экстренной связи госпиталя с министерством внутренней безопасности. Свяжитесь с доктором Барнардом немедленно! Ясно?
Командный тон Халли привел изумленного врача в чувство.
– Да, конечно. Только… что ему сказать?
– Скажите, что ему срочно нужна моя кровь. Много моей крови.
– Я знаю, что это такое – быть девушкой вампира. – Халли сидела в кровати, бледная, но без признаков инфицирования АКБ. – Хорошо, что человеческий организм способен восстанавливать пинту крови в день.
Барнард часто ее навещал. После того как стало известно о выздоровлении Леноры Стилвелл, у Халли уже взяли четыре пинты крови, по одной в сутки с перерывами в день-другой.
– Как ты себя чувствуешь?
– Иногда голова кружится. Сплю больше обычного. В остальном – порядок. Как продвигается работа?
– Задействованы все государственные лаборатории, в которых есть необходимое оборудование, и крупные фармацевтические компании. Доставлено около ста тысяч доз. А поскольку это собственность государства, доступ к геному имеют все компании.
