дальше будут так успешно продавать «эликсир», достигнуть цели в полтора миллиона долларов можно будет буквально через четыре с небольшим года.
Увы! Празднование этого Нового Года положило конец и мечтам Конни, и ее сотрудничеству со Стивом. Может быть, в этом была вина и самой Конни. Очень уж она любила командовать! Мужик поопытнее и с характером на месте Стива два-три раза намекнул бы ей: «Солнышко, мне нужна герлфренд, а не вторая матушка!». Вполне возможно, что на Конни это подействовало бы, и она немного сбавила бы обороты, ведь она не была ни дурой, ни самодуркой. Но у Стива недоставало для этого ни характера, ни опыта. И в результате получилось то, что получилось: устав от своей волевой подружки-командирши, Стив начал искать на стороне то, чего ему не хватало дома, приятного ощущения, что ты настоящий мужик, что ты сам себе хозяин и что молодая красивая баба смотрит на тебя с восторгом, а не как на существо подчиненное.
И, ясное дело, вина Стива была гораздо больше, чем вина Конни. Подтвердилось предсказание Патриции Берд, которая говорила четырнадцатилетнему Стиву: «Стив, ты всю жизнь будешь мучиться, потому что ты сам себе враг! Тебе прямо неможется, когда у тебя все хорошо, и ты обязательно должен выкинуть какой-нибудь фокус, чтобы все опять стало плохо!».
В общем, на корпоративной вечеринке, которую корпорация «Миддэй экономи» проводила с шести часов вечера первого января и до шести часов утра второго января, Конни, разыскивая Стива, открыла дверь в одну из многочисленных комнат и увидела Стива в самой недвусмысленной позе с некоей высокой голубоглазой блондинкой из отдела рекламы, у которой ноги росли от ушей. Конни так быстро закрыла дверь, что увлекшаяся полуголая парочка даже ничего не заметила. Минут через пятнадцать сияющий Стив сам нашел Конни, спросил, не пора ли домой? Конни совершенно спокойно подтвердила, что хотела бы поехать домой. У нее жутко разболелась голова. У нее в подростковом возрасте были мигрени. Она боится, не вернулось ли это. Ну, в крайнем случае возьмет больничный на день или два.
В восемь часов утра Конни попросила Стива передать главному бухгалтеру, что она заболела, а когда он ушел на службу, собрала все свои вещи в три чемодана (надо отдать ей должное, она никогда не увлекалась тряпками), поместила их в багажник своего автомобиля, на заднем сидении как следует закрепила переноски с обеими кошками. После этого она поехала в банк, достала из их со Стивом ячейки триста восемьдесят тысяч долларов, опустошила и их совместный банковский счет, на котором было около пятнадцати тысяч, и свой личный счет, на котором было восемь тысяч долларов. Оба счета она велела закрыть, а также аннулировала договор об аренде ячейки. Три тысячи долларов она оставила себе на мелкие расходы. Остальные четыреста тысяч долларов она в машине упаковала в специальный пояс для денег (она переняла это от своего отца) и надела его на себя. Конни поехала в Анн-Арбор, среднего размера, очень уютный университетский город в Мичигане, который она заранее себе запланировала на случай форс-мажора и который очень хорошо изучила. Расстояние между Чикаго и Анн-Арбор всего двести сорок миль, и она доехала за четыре часа. В Анн-Арбор Конни первым делом арендовала в банке ячейку и положила в нее четыреста тысяч долларов. Сняла номер в гостинице и отправила Стиву текстовый мессидж, в котором пожелала ему счастья с его бляндинкой, а после этого сломала и выбросила симку.
Конни официально сменила фамилию, стала Конни Фридман. Отец, Сэм Лотман, помог Конни легализовать ее четыреста тысяч долларов, и через пару месяцев она стала счастливой хозяйкой процветающего ресторана. Заведение приносило отличный доход, и всего через шесть лет мечты Конни о хорошем кондоминиуме и о солидном капитале в облигациях Государственного Казначейства сбылись. Мечты о счастливом замужестве и о ребенке — тоже.
Конни была, безусловно, права, что приняла все меры предосторожности. Береженого бог бережет. Но Стиву и в голову не пришло бы попытаться найти ее и потребовать свою половину от нажитых непосильным трудом четырехсот тысяч долларов. Он знал, что при ее хитрости, ловкости и предусмотрительности сам он найти ее не сможет, а нанять частного детектива он не мог, Конни оставила его без копейки денег. Но даже если бы он ее нашел, и что дальше? В суд он пойти не мог. А пытаться шантажировать или напугать Конни нечего было и думать. Стив не сомневался, что при ее характере она просто наймет людей, которые изувечат, а может быть, даже убьют его.
А дядька Брюс назвал его идиотом, а Конни — умницей! «Стив, мммать твою! Неужели ты не понимаешь, что Конни была не просто твоей бабой, а твоим партнером? И когда ты кувыркался со своей бляндинкой, ты не просто изменил своей бабе, ты предал своего партнера! А это смертный грех! Это даже хуже, чем если бы ты крысятничал или стучал! Вот тебе ответка и прилетела! По понятиям Конни права, и она в своем праве! И скажи спасибо, что она только забрала деньги. Я знаю баб, которые на ее месте заказали бы тебя!».
Так печально и поучительно закончилась эпопея с «эликсиром вечной молодости».
Вот такие дела, друзья мои. Мораль сей басни такова: Так выпьемте же за Исполнение Желаний!
Глава XLVII
Взлеты и падения Стива Вагнера
Бегство Конни со всеми деньгами сильно пришибло Стива. Больше года он сидел тише воды, ниже травы. Снял студию (раньше они с Конни снимали двухкомнатную квартиру), добросовестно работал в бухгалтерии и даже получил повышение по службе — стал заместителем начальника отдела учета материалов.
Будь он чуточку умнее, он после этой истории с Конни понял бы, что ему не суждено быть деловым человеком, и предпринял бы шаги, чтобы годам к тридцати стать сертифицированным бухгалтером и жить обеспеченно, достойно и спокойно. Будь он чуточку дисциплинированнее, он бы учитывал то, что ему говорил Джонни Мюррей: успешным брачным аферистом может быть только мужик старше тридцати лет. Тогда бабы воспринимают его как солидного человека и «инвестируют» охотно и легко. А парней моложе тридцати большинство баб воспринимает или как альфонсов, или как жиголо, и относятся к ним соответственно. Так о каких «инвестициях» может идти речь?
Но Стив не был ни достаточно умным, чтобы реально оценить свои возможности, ни достаточно дисциплинированным, чтобы подождать еще несколько лет. Что он начал свою деятельность брачного афериста слишком рано, в двадцать четыре года
