У крепостной стены ее встретили три серых стража. Путница знаком показала, что пришла с миром, но они, грозно оскалившись, надвинулись на бедняжку, и она проворно шмыгнула в сторону, к реке.
Несчастная путница ослабела – перед самым прибытием с ней случился приступ лихорадки, а теперь мучила головная боль. Бедняжка понуро побрела прочь от городских стен, к каменному мосту, под которым тихо покачивались на волнах длинные стебли водорослей. У нее кружилась голова.
На противоположном берегу, ярдах в пятидесяти от моста, стояла мельница, но к людям путешественница идти не желала. Ей хотелось отдохнуть, укрывшись от посторонних глаз. От пристани ее отделяло пятьсот ярдов. У самой воды виднелась куча мусора, и странница направилась туда.
Час спустя бедняжка, тяжело дыша, сползла на берег. Ее никто не заметил. Медленно, постанывая от боли, она побрела куда глаза глядят, лишь бы отыскать убежище. Минут через пятна дцать она добралась до деревянной мельницы и протиснулась в кладовую, уставленную мешками муки. Крошечная спутница по-преж нему оставалась со своей хозяйкой.
С путешественницей творилось что-то непонятное: ее била лихорадка, десны кровоточили, дыхание стало прерывистым, в легких скопилась жидкость. Через полчаса бедняжка умерла, но крошечная спутница ее не покинула.
Немного погодя к неподвижному телу странной черной крысы, лежавшему в луже крови, шмыгнула серая крыса, осторожно принюхалась – и тут блоха, вот уже неделю жившая на черной крысе, перепрыгнула к новой хозяйке.
На следующее утро изголодавшаяся блоха решилась на невероятный поступок. Кровь серой крысы почему-то ее не насыщала. На мельницу приехал торговец с десятилетним сыном, и блоха проворно перескочила с крысы на мальчугана, который ненароком забрел в кладовую. Увы, кровь мальчишки тоже не утолила блошиного голода. Блоха торопливо вернулась к крысе.
Дело в том, что в крови черной крысы расплодилась новая жизнь, которая полностью закупорила блошиный зоб, не позволяя пище попасть в желудок. Укусив мальчишку, блоха отрыгнула в ранку кровь вместе с возбудителем болезни.
Мальчика звали Питер Уилсон.
Возбудитель страшной болезни – крошечная форма жизни, клеточный организм. Под мощным микроскопом бацилла больше всего напоминает английскую булавку. Как и прочие бактерии, она размножается делением и быстро образует колонии в крови мелких грызунов, за что и получила свое официальное название Yersinia pestis[26]. Ее и сегодня можно встретить в самых разных уголках земного шара, где она существует вполне безобидно: в Крыму, в Индии и в Соединенных Штатах Америки. В естественном резервуаре обитания, то есть в крови грызунов, развитие бациллы сдерживают особые антитела, и в зараженном зверьке она может обитать постоянно, как хроническая и часто бессимптомная инфекция.
Однако же время от времени происходит нечто невероятное: бациллы внезапно начинают активно делиться, что приводит к своеобразному взрыву и превращается в смертоносную эпидемию. Существует множество научных теорий, пытающихся объяснить причины этого явления, но ни одна из них не предлагает удовлетворительного ответа на вопрос, какие изменения окружающей среды вызывают подобную реакцию.
Как бы то ни было, распространение подобной инфекции практически невозможно остановить – преградой ей служат лишь горы, ледяные пустыни или океан, да и то не всегда.
Современной медицине известны способы лечения, с помощью которых в 1970-е годы успешно остановили вспышку чумы среди населения США, однако третья пандемия чумы, зародившаяся в Азии к середине XIX века, унесла десять миллионов жизней в Индии, а волны ее прокатились по всем континентам земного шара.
Одна из таких эпидемий произошла в 1340-е годы.
Началась она в Средней Азии, а оттуда распространилась к востоку, в Китай, к югу, в Индию, и к юго-западу, по древним торговым путям на Ближний Восток и в Турцию. В декабре 1347 года, скорее всего кораблями, чуму занесли одновременно в Константинополь, в Грецию, в Геную – на северо-западе Италии и в Марсель – на юге Франции. Затем болезнь прокатилась по всей территории Западной Европы.
Бацилла, передающаяся двумя путями, вызывает две разновидности чумы – бубонную и легочную. Основные переносчики бубонной чумы – блохи, которые с одинаковой легкостью заражают чумной палочкой семьдесят два вида животных, в том числе кроликов, зайцев, белок, прочих мелких грызунов, кошек, собак и, разумеется, крыс. Зараженных животных можно разделить на две группы: дикие, обитающие в природных популяциях на территории очагов инфекционного поражения и вследствие этого редко вступающие в контакт с человеком (именно они являются основными распространителями чумы в США), и синантропные, то есть связанные с человеком, грызуны – мыши и особенно крысы. Легочная чума распространяется от человека к человеку воздушно-капельным путем.
Вторая пандемия чумы, получившая название Черная смерть, волной захлестнула всю Европу, переместившись из Италии сначала на запад, а затем на север, на территорию Скандинавии и Балтики.
Стремительному распространению заболевания способствовало несколько причин. К XIV веку население Европы существенно увеличилось – подобного роста впоследствии не наблюдалось до XVIII столетия. Неурожаи в начале века привели к всеобщему недоеданию, существенно ослабив защитные способности человеческого организма. Считается также, что в XIII веке значительно возросло число черных крыс – до этого в Британии их не было вовсе. Однако же все эти теории не подкреплены документальными свидетельствами. Сохранилась единственная запись о причинах появления чумы, сделанная медицинским факультетом Парижского университета в 1348 году.
«…В 1345 году от Рождества Господа нашего, 20 марта, в час пополудни, наступила конъюнкция планет Сатурн, Юпитер и Марс в знаке Водолея.
Конъюнкция Сатурна и Юпитера предвещает смерть и несчастье.
Конъюнкция Марса и Юпитера предвещает моровое поветрие, поскольку теплый и влажный Юпитер извлекает ядовитые миазмы заразы из земли и воды, а горячий и сухой Марс воспламеняет заразу и превращает ее в бушующий пожар…»
В начале 1348 года чума пришла в Венецию и Пизу, а в марте докатилась до густонаселенной Флоренции, где мерли как мухи жители, которых великий Данте Алигьери, изгнанный за тридцать лет до того, презрительно обозвал волками. Черная смерть пронеслась по Южной Франции и, распространившись до самого севера страны, к июню достигла Центральной Испании, а затем подобралась к берегам Англии.
Питер Уилсон возвращался домой, в долину реки Авон; бацилла, занесенная в его кровь блошиным укусом, к тому времени проделала путь в семь тысяч миль, но смертоносности своей не утратила.
Вечером Уолтер Уилсон и его младший сын Питер приехали в Сарум и сразу же отправились в усадьбу Шокли.
Мэри Шокли умерла несколько лет назад, и усадьбу унаследовал ее племянник, Уильям, который жил в городе. Из пяти детей Джона Уилсона при усадьбе оставался только Уолтер. Несмотря на добросердечное отношение Шокли, Уилсоны продолжали ненавидеть своих хозяев.
Питер Уилсон был рад возвращению домой. Ни он сам, ни его родители о чуме не помышляли еще двое суток.
Впрочем, никто в Саруме об этом не помышлял, за исключением Жильбера де Годфруа.
Поначалу странное поведение рыцаря вызвало пересуды среди жителей Сарума, однако причиной ему служило письмо, полученное Жильбером в день возвращения Питера Уилсона из Крайстчерча. Письмо прислал торговец сукном, недавно прибывший в Лондон из Европы.
До Жильбера и раньше доходили слухи о страшном моровом поветрии, вспыхнувшем на юге Франции, но он не обращал на них внимания. В письме, однако же, говорилось следующее:
Зараза уже достигла Парижа и быстро движется на север за мной по пятам. Никто не знает, как от нее спастись. Говорят, она распространяется по воздуху, через дыхание больных. Некоторые не расстаются с пучками душистых трав и вдыхают их аромат, дабы не подпустить к себе хворь. На юге многие бегут из городов, где свирепствует мор, ищут спасения в деревнях. Наверняка ужасный недуг вскоре придет и в Англию. Запаситесь травами, держитесь подальше от города и горожан, наведите чистоту в доме и не покидайте его. Да, и лучше заблаговременно составить завещание…
Торговец сукном был давним знакомцем семейства де Годфруа, уважаемым человеком. Жильбер побеседовал с женой и немедленно занялся делами. Брусчатку во дворе манора подмели и отчистили щетками; полы в доме устлали свежим камышом, а мусорную кучу у дворовых построек сгрузили на телеги и вывезли в поле, за полмили от особняка. Кладовые заполнили запасами съестного, а в кухне, зале и спальнях расставили корзины душистых трав. Теперь семейство Годфруа могло полностью отгородиться от внешнего мира.
