– В таком виде на подготовку к вступлению в ССНМ не ходят, – заметила она.
– Переодеться не успели, – объяснил Сакси. – На физре бегали десять раз по 400 метров, это дольше, чем один урок.
В классе захихикали.
Фрау Граль нахмурилась. Похоже, она пыталась подсчитать, не врет ли Сакси, но потом сдалась и покачала головой.
Мы сели за нашу парту. Мрачный Андреас обернулся к нам.
– Ваши шмотки в раздевалке, – сообщил он.
– Фу-у-у, ну и вонища! – Франк зажал нос, сердито глядя на Сакси.
Фрау Граль открыла окно.
– Не опаздывать на занятия – это минимум, который необходим, чтобы претендовать на вступление в ССНМ, – сказала она.
– Да-да, – пробормотал Сакси, – конечно.
Андреас поднял руку.
– Пожалуйста, Андреас.
– А что будет, если кто-то вообще не хочет вступать в ССНМ?
– Старик, да ты что! – схватился за голову Сакси и быстро огляделся, будто ища, с какой стороны на нас обрушится кара небесная.
Фрау Граль побледнела.
– Считай, что я ничего не слышала.
– Я просто спросил, – сказал Андреас. – И не имел в виду себя.
– Тогда этот вопрос неуместен.
– Почему?
– Ты должен сказать, о ком идет речь, иначе я не смогу ответить.
Фрау Грааль повернулась к доске и взяла мел.
– Да хоть Дональд Дак, – прошептал Ронни, – вот он точно не хочет вступать в ССНМ.
Сакси захихикал.
Рука фрау Граль дрожала, пока она писала.
– «Принцип демократического централизма», – прочел вслух Андреас.
– Еще один такой вопросик, – шепнул Сакси, – и она разревется и убежит. Вот увидишь.
Фрау Грааль обернулась и посмотрела на нас.
– О чем вы все время шепчетесь?
– У Йенса Блума важный вопрос, – сказал Андреас.
– Да, очень важный, – подхватил Сакси. – Мы на географии недавно Африку проходили. И мне очень хочется знать: есть ли комсомол в Буркина-Фасо? Можете нам сказать?
Фрау Граль покраснела и сощурила глаза.
– Или это тоже неуместный вопрос? – спросил Андреас.
Она выронила мел и выбежала из класса.
– Ну, что я говорил? – хмыкнул Сакси. – Просто плакса, и больше ничего.
* * *
Вода обтекает меня, поднимает и опускает.
Волны приходят и уходят, их непрерывное движение передается мне, я теку вместе с водой, полностью отдана в ее власть. Руки проникают в нее, слышу ее плеск под ластами. Подо мной – глубина, темная и пугающая.
Я дышу: вдох – выдох. И снова: вдох – выдох. Снова и снова… Бесконечно. Я не двигаюсь вперед. Волны отбрасывают меня назад, я плыву против сопротивляющейся стихии, оставаясь на месте.
Все не так, как на тренировках. Тут только холод, волны, ветер, и так – часами.
Координация движений нарушилась, не могу контролировать пальцы, вода течет сквозь них, гребок ничего не загребает. Надо крепче сжать кисть, а то я только зря трачу энергию.
– Скоро будем там, – сообщает Андреас.
Оглядываюсь – вокруг ничего.
– С чего ты взял?
– Просто так. – Он кривит рот – наверно, хочет изобразить улыбку. У Андреаса хорошее настроение, не то что у меня.
– Знаешь, что я первым делом сделаю на Западе?
Мне лень думать, лень говорить. Мне холодно.
– Съем хот-дог! Прям первый попавшийся.
Теперь меня еще и тошнит. Не могу даже думать о еде, тем более о каких-то булках с сосисками. Ненавижу их!
– С горчицей, и побольше!
– Перестань!
– Почему?
– Меня тошнит.
– Да ладно тебе.
Он берет меня за руку, я ее отдергиваю.
– Да что с тобой, мы ведь скоро уже доберемся.
– Оставь меня в покое, я плыть хочу. А не трепаться.
Делаю длинный гребок, чтобы отдалиться от Андреаса. Он остается на месте, шнур натягивается и тормозит меня. Неохотно останавливаюсь. Раздраженно гляжу на Андреаса.
– Перевернись на спину, отдохни, – велит он, словно настоящий профессионал.
Может, он прав и мне действительно нужна передышка. Но тогда я засну, так что не пойдет.
Качаю головой.
– Я хочу плыть.
Он кивает и вместе со мной плывет дальше. Надо сконцентрироваться на технике, снова найти ритм движений. Поднять руку из воды, перенести ее вперед, погрузить в воду за головой параллельно плечу, сделать энергичный гребок. Равномерно работать ногами, следя за амплитудой – ее нельзя сильно увеличивать, иначе меня начнет заваливать на бок. Во время плавания тело не должно вращаться, это нарушает баланс.
Гребок за гребком. Только так мы достигнем цели. В правом колене – легкая боль. Как можно сконцентрироваться, когда у тебя что-то болит?
Раз, два, раз, два. Соль щиплет уголки рта.
Раз, два. Это все, что мне остается, – считать, стихи вымываются из головы.
Шнур снова натягивается и тормозит меня. Внутри закипает злость.
У Андреаса довольный вид. С чего бы это?
– Теперь течение нам в спину, – сообщает он.
Поднимаю голову из воды, пытаюсь за что-то зацепиться взглядом – бесполезно, вокруг ничего нет. Но Андреас прав, течение толкает нас к северу, теперь я тоже это чувствую.
– Ну наконец-то хорошие новости! – кричит Андреас. – Вперед, в Данию! Прощай, ГДР!
* * *
В поезде на Бад-Кляйнен Сакси не выпускал из рук переносной кассетник, и мы раз десять, не меньше, прослушали композицию «Take On Me» группы A-Ha.
От постоянной перемотки батарейки в конце концов сели, и пленку стало тянуть.
Настроение у Сакси тут же испортилось.
– Вот когда весной мы в Бад-Доберан ездили, возлагать венки жертвам фашизма, батарейки дольше продержались.
Тогда Андреаса еще не забрали в специнтернат, и мы были все вместе. В поезде царило веселье. Томас взял с собой переносной кассетник. Такого ни у кого в классе еще не было, и он ужасно им гордился. Остальным надо было ждать до конца восьмого класса. Кассетник был традиционным подарком после «Посвящения во взрослую жизнь»[32].
Сакси по обыкновению всех доставал и ныл, что ему непременно нужно послушать Modern Talking «You Can Win If You Want».
Фрау Граль тоже бесила: все время требовала выключить «эту западную музыку» и слушать отечественную – «Пудисов» и «Штерн Майсен». Но никто не хотел.
А записей «Карата», который Андреас очень уважал, у нас с собой, к сожалению, не было.
Сакси фыркнул.
– Помнишь, как фрау Граль с Сабиной венок возлагали? А Томас стоял позади всех и включил «Life is Life». Прям в точку получилось!
В Бад-Кляйнен мы пересели на автобус, и настроение сразу упало.
– Как там в этом интернате живется, не представляю, – сказал Сакси. – Даже звучит странно: спец-ин-тер-нат!
На нашей остановке никто, кроме нас, не вышел. На улице было мокро и холодно.
– Ну и дыра… – сказала я, оглядевшись. Вокруг стояли ряды малоквартирных домиков.
Автобус поехал дальше, разбрызгивая воду из луж.
– Возле Дрездена хотя бы горы есть, – вздохнул Сакси, – а тут вообще ничего…
Мы поплелись по мокрой дороге. Рядом с ней был заросший ветреницей луг.
Сакси перевесил магнитофон с одного плеча на другое.
– В Саксонской Швейцарии гораздо, гораздо красивее!
Навстречу нам показался какой-то старик.
– Не подскажете, где тут интернат?
Старик махнул рукой.
– Мимо церкви идите, а у трансформаторной будки – направо на бетонку. А вам туда зачем? Натворили чего?
– Да не-е-е, – помотал головой Сакси. – Нам только друга навестить.
Минут через пятнадцать мы оказались перед тяжелыми деревянными воротами. Заглянув в щель, увидели двухэтажный кирпичный дом. Во дворе стояли груженные кирпичами тачки. Пахло мокрым деревом. Никого видно не было.
Сакси глубоко вздохнул:
– Вот, значит, где теперь живет Андреас.
Я взялась за железную ручку ворот.
– Стоп!
Мы обернулись. К нам направлялся высокий мужчина, черноволосый и с большущим носом, похожим на орлиный клюв. Вид у него был не слишком приветливый.
– Вам что тут надо?
– Мы к Андреасу Кушвицу, – сказала я.
Сакси поставил магнитофон на мокрый асфальт и зачастил:
– Светлыеволосыростпримернометрсемьдесятпятьспортивный.
Орлиный нос остановился перед нами.
– Все посещения – только по предварительной записи!
– А где надо записываться?
– В органах опеки.
Сакси помотал головой, сбитый с толку.
– А что такое эти органы?
– Вы родственники?
– Нет, мы его лучшие друзья.
– Тогда разворачивайтесь. Посещения разрешены только родственникам. Так что давайте топайте отсюда, да поживей!
– Мы специально из Ростока приехали! – сказала я.
– Значит, не повезло.
Мы не тронулись с места.
– У вас что, уши заложило?
– Секунду, подождите! – Сакси наклонился, аккуратно вынул из магнитофона кассету и протянул ее Орлиному носу.
– Вот, возьмите, пожалуйста! Я записал это для Андреаса. На одной стороне – «Take On Me» группы A-Ha, а на другой – «Cheri, Cheri Lady» Modern Talking! Каждая песня восемь раз!
Он торжествующе помахал кассетой.
– Ты восемь раз записал для Андреаса Modern Talking? – не поверила я.
