Я помотала головой. Меня тошнило.
Врач объяснила, что операция несложная, даже ночевать в больнице не надо, можно сразу ехать домой. Потом спросила, где я живу и работаю.
– Есть кому о тебе позаботиться? Может быть, твой молодой человек поможет? Или мама?
– Да, – кивнула я. Мне было ужасно плохо.
– Так кто же? Мама или молодой человек?
– Я не знаю, – простонала я. – Кто-нибудь.
Врачу не нравилось мое состояние: похоже было, что я приняла важное решение в полном одиночестве.
Наконец я призналась, что у меня больше нет сил говорить, и попросила назначить время операции, а с остальным я как-нибудь разберусь. Врач взглянула на меня поверх очков.
– Ты очень бледная. Питаешься хорошо, спишь по ночам?
– Это я только сейчас бледная, потому что… – тут мне пришлось вскочить и побежать в туалет, а то меня стошнило бы прямо на чистый пол.
Когда я вернулась, врач протянула мне листок: следующий вторник, ровно через неделю. Мне сразу стало немного легче, как будто я справилась с каким-то испытанием.
– А мама твоя об этом знает? – осторожно спросила врач.
Я помотала головой.
– Я все же считаю, что тебе надо поговорить с психологом, Сандра.
– Не хочу, – простонала я. – Терпеть не могу психологов.
– Почему?
– Знаю я их! От них одна путаница в голове. Не разберешь, где твои мысли, а где психология.
Врач вздохнула, сняла очки и посмотрела на меня. Я запаниковала: если я сейчас отсюда не выберусь, то скоро меня опять стошнит.
– Обо мне есть кому позаботиться, честно, – сказала я, пряча глаза.
– Это твой друг?
Я кивнула и даже улыбнулась, хотя меня ужасно мутило. Врач вздохнула, встала и протянула мне руку.
– До свидания, Сандра. Через неделю принимать буду не я. Надеюсь, у тебя все будет хорошо!
Я вышла из кабинета, чтобы она не успела ничего добавить.
По дороге на работу я купила в почтовом киоске марку и попросила разрешения позвонить. Заплатив две кроны, я набрала номер справочной и выяснила, что в Арвидсъяре и вправду расположен егерский полк. Хорошо, а то я уже стала думать, что он все сочинил, чтобы избавиться от меня. Написав адрес полка на конверте, я опустила его в ближайший почтовый ящик, и сразу стало лучше, как будто мне удалось отвоевать часть чего-то утраченного.
Солнце застало меня врасплох: я думала, что ноябрь – месяц тумана и слякоти. Яркий предвечерний свет, струившийся в большие окна дома престарелых и отражавшийся от полированного пола, слепил так, что пришлось прикрыть глаза ладонью. Я как будто стояла посреди большого катка.
Юдит лежала в своей комнате и ждала, когда я сообщу, что мне удалось найти Бенгта Мортенсона. Но я пребывала в неуверенности. Бенгт не хотел встречаться с Юдит, и я не могла его заставить. Может быть, обоим лучше жить воспоминаниями. Они наверняка яркие и прекрасные – а после встречи вдруг поблекнут? Помолвка на острове, танцы под звуки оркестра Сеймура Эстерваля в ночном магазине – вдруг все это исчезнет, когда двое восьмидесятилетних стариков предстанут друг перед другом? Поэтому мне и не хотелось говорить о Бенгте. К тому же, он знал, где искать Юдит. Больше я ничего не могла сделать.
В тот день я очень спешила домой, полная ожиданий. Мари спросила, не могу ли я остаться на ночную смену – кто-то опять заболел, – но я только помотала головой. Занята. Тогда она вдруг вспомнила, что звонила моя мама. После обеда было столько дел, что она совсем забыла мне передать.
– Мама? – опешила я.
– София… не помню фамилию. Это ведь твоя мама?
– Приемная. Позвоню ей завтра, сейчас времени нет. До свидания!
– До свидания, Сандра! Рада, что у тебя такое хорошее настроение! – улыбнулась она.
Софии, наверное, было одиноко, а я, предательница, совсем ее позабыла. Я пообещала себе, что позвоню завтра. Скоро поеду на север, и мы встретимся. Скоро, как только все останется позади.
Я быстро шла через парк, на часах было не больше шести. Я так хотела к Мареку, что еле дождалась вечера.
Но в доме было тихо и пусто. Ни строительных прожекторов, ни рабочих на лесах. Остановившись у подъезда, я огляделась по сторонам. Микроавтобуса во дворе тоже не было. Шаги отзывались эхом в подъезде. Я отперла замок, почти ожидая увидеть Марека спящим на кровати в моей квартире. Но его там не было. Я заглянула в душевую, но и там было пусто. Только из крана тоскливо капала вода.
В кухне было чисто и убрано. Молоко в холодильнике, хлеб в пакете.
На столе должна была лежать записка. Хотя бы записка. Например, о том, что он скоро вернется. Или о том, что он любит меня и хочет съесть со мной пиццу.
Но записки не было. На столе пусто, ни крошки. Сидел ли он вообще за этим столом? Завтракал ли, пил ли кофе?
Я сорвала покрывало с кровати и уткнулась носом в подушку. Она не пахла Мареком. Она даже мною не пахла.
Я пошла в ванную и потрогала полотенца. Оба влажные. Значит, в этой квартире принимали душ двое. Значит, Марек – не плод воображения. Он существует.
Я проголодалась и, поджарив колбасу, съела ее с помидором. Запила молоком. Мне было одиноко. Я думала только о том, куда делся Марек.
Усевшись перед телевизором, я прислушивалась к звукам с улицы и надеялась услышать рев мотора. Что-то с их машиной не то, здоровый мотор так не тарахтит. Наверное, только Марек и может его починить. Может быть, он как раз сейчас возится с машиной? Потому и не идет. Неужели его приятели не могут справиться без него? Наверное, не могут. Мареку, конечно, приходится возиться и с ними, и с машиной. Меня мучила ревность.
Забравшись в постель, я мерзла от ноябрьской сырости и от одиночества. И вдруг мне стало стыдно. Разве он мне что-то обещал? С чего я взяла, что он станет думать обо мне? Сейчас он наверняка сидит где-то со своими дружками, пьет, ест пиццу, треплется… обо мне?! Я застыла. Неужели хвалится, как легко меня взял? Неужели они ржут надо мной, дурочкой с третьего этажа?
Потом я, кажется, заснула. Во всяком случае, мне приснился сон.
Я бегу по широкому заснеженному полю, ровному и белому, не зная, откуда прибежала и куда направляюсь. Смотрю на снег и вижу следы – только мои. Они петляют, идут по прямой и зигзагами, вперед и назад. И ничего вокруг, кроме снега. Ни дерева, ни дома, ничего.
– Как ты, девочка моя? Как спалось? – спросила Юдит, сидя у окна. Перед ней стоял поднос с завтраком, который я только что принесла. Не получив ответа, она пристально посмотрела на меня.
– Смотри, сегодня будет солнечная погода, – сказала она наконец. – Залив скоро покроется льдом. Сколько там градусов?
– Не знаю, – пробормотала я.
Почему люди так любят говорить о погоде? Какое она имеет значение? Солнце, град, ураган – какая разница?
Юдит взяла меня за руку и крепко сжала.
– Может быть, я помогу? Я вижу, тебе нехорошо.
Я выдернула руку. По какому праву она лезет в мою жизнь? Мне хотелось сбежать, общаться с Юдит Кляйн не было сил.
– Иди сюда, Сандра, – нетерпеливо позвала она. – Помнишь, о чем я тебя просила? Тебе удалось его разыскать?
– Нет еще, – соврала я. Неплохо она устроилась! Я что, девочка на побегушках? Сама струсила, а меня отправила искать Бенгта?
– Ты его никогда не найдешь, – помрачнела Юдит. – У него, может быть, и телефона нет.
– У всех есть телефон, – возразила я и тут же вспомнила, что у меня нет. И у Марека тоже. Иначе мы могли бы созвониться. Тогда я знала бы, где он сейчас. Хотя по телефону можно и соврать. Может быть, он не стал бы говорить правду? Сказал бы, например, что думает обо мне, хоть это и не так. Что хочет встретиться со мной, а не сидеть со своими друзьями – а вдруг это ложь?
– Унеси, – Юдит протянула мне поднос. – Сейчас я оденусь, и мы пойдем греться на солнышке.
Мари, кажется, не возражала против того, что я все больше становилась личной сиделкой Юдит.
– Последнее время она такая спокойная!
Но Агнес стала ныть, что тоже хочет гулять. Мари попыталась ее успокоить, но та не утихала. Тогда Мари спросила меня, могу ли я взять с собой обеих старушек. Я была не против, но Юдит отказалась наотрез.
– Я не выношу эту трещотку!
– Кто бы говорил, – Агнес обиженно хлопнула дверью.
Мари вздохнула, пожав плечами, и мы с Юдит отправились на прогулку.
– Она такая зануда, – бормотала Юдит, пока мы спускались в лифте. – К тому же, третий лишний, правда? Агнес уж точно.
– Ну, скажет кто-нибудь хоть слово или нет? – поинтересовалась Юдит после долгого томительного молчания в автобусе.
Я сидела, отвернувшись.
– Говорите, если хотите.
– Скоро у тебя будут совсем каштановые волосы, – сказала она. – Хотя есть заботы и поважнее, правда?
Это была ловушка, она хотела меня разговорить. Но я не повелась.
Мы вышли из автобуса рядом с парком на берегу залива. Юдит хотела посмотреть, замерзла ли вода, и посидеть на скамейке на пирсе.
