– Муниципалитет уже подал прошение в парламент, – объяснил Портерс. – У Солсбери нет железнодорожного сообщения с Лондоном, а это недопустимо в наш прогрессивный век. Одной железнодорожной ветки в Саутгемптон недостаточно. Солсбери вполне может стать таким же важным промышленным центром на юге страны, как Манчестер – на севере.
Джейн, с улыбкой выслушав Портерса, лукаво заметила:
– Боюсь, обитатели соборного подворья не разделяют вашего восторга.
– А вы, мисс Шокли?
– А я полагаю, что вы правы, – призналась она.
– Вот увидите, в Солсбери обязательно проведут железную дорогу! – убежденно воскликнул Портерс.
Не оставил он без внимания и Всемирную выставку, и выстроенный для ее проведения Хрустальный дворец, в залах которого побывали шесть миллионов посетителей.
– А известно ли вам, мисс Шокли, что ваш соотечественник, мистер Уильям Бич, удостоен особого упоминания в каталоге выставки? Он этим очень гордится.
– Ваша осведомленность не знает границ, мистер Портерс, – улыбнулась Джейн, решив при случае обязательно передать поздравления ножевых дел мастеру, славившемуся на всю округу своими столовыми приборами. – Кстати, после выставки и в моем доме появилось нововведение, – со смешком добавила она. – Я приобрела газовую плиту для кухни.
– Великолепное изобретение, – кивнул Портерс. – А как к нему относится ваша кухарка?
– Вы весьма проницательны, мистер Портерс. – рассмеялась Джейн. – Кухарка попыталась разжечь ее по старинке, огнивом, и едва не устроила в доме пожар, поэтому теперь к плите не подходит.
– Что ж, для радикальных реформ нужно время…
– Кстати, о реформах, – сказала Джейн, – я с недавних пор прониклась чрезвычайным интересом к чартистскому движению.
У мистера Портерса от удивления отвисла челюсть. Он поспешно закрыл рот, сглотнул и переспросил:
– К чартистскому движению?
– Да.
– Но, мисс Шокли, оно вот уже лет шесть как потерпело фиаско…
– Ну и что? По-вашему, их требования несправедливы?
– Вы имеете в виду всеобщее избирательное право?
– Разумеется.
Требования чартистов, включавшие в себя тайное голосование и избирательное право для всех мужчин безотносительно их имущественного положения, считались чрезмерными, и широкой общественной поддержки движение не получило. Многие доводы чартистов вызывали у Джейн смутное беспокойство, хотя она и не знала, как их опротестовать. Ведь если право голоса будет у всех, а не только у собственников, то интересы собственников будут ущемлены… Двести лет назад, во время английской буржуазной революции, опасения подобного рода возникали и у далеких предков Джейн.
На самом деле она не придерживалась столь радикальных взглядов, но ей удалось добиться желаемого результата: мистер Портерс был шокирован.
– Мисс Шокли, надеюсь, вы сознаете, насколько опасны подобные идеи? – обеспокоенно спросил он.
– Неужели вы противник реформ? По-вашему, следует отменить законодательство, введенное лордом Шафтсбери для улучшения условий труда женщин и детей на фабриках и в угольных шахтах?
– Нет, что вы!
– Или, может быть, стоит упразднить управление здравоохранения? Пусть холера снова свирепствует…
– Мисс Шокли…
– Так что если вы действительно печетесь о благе горожан, то придется вам со мной согласиться!
Мистер Портерс изумленно воззрился на нее.
«Теперь я ему наверняка разонравлюсь», – удовлетворенно подумала Джейн.
– Увы, мисс Шокли, согласиться с вами я не могу.
– Что ж, в таком случае…
За чаем они обсуждали городские новости. Джейн и не подозревала, какие мысли роятся в голове собеседника.
«Ей скучно, а заняться нечем… – размышлял Портерс. – Вот выйдет замуж, образумится… Зато какая искренность и прямота – просто восхитительно!»
Джейн, пригубив чая, невозмутимо произнесла:
– Я скоро уеду из Сарума, мистер Портерс. Может быть, мы с вами больше не увидимся…
Портерс неловко опустил чашку на блюдце; тоненько звякнул фарфор.
– А позвольте осведомиться – куда?
– В Лондон. Хочу стать медицинской сестрой, как мисс Найтингейл.
На мгновение Портерс утратил дар речи.
– Сарумскому обществу вас будет недоставать…
– Сарумское общество без меня прекрасно обойдется. Чартистов здесь не любят.
Помолчав, он спросил:
– И когда вы уезжаете?
– Очень, очень скоро. Так что мы вряд ли увидимся, – с улыбкой произнесла Джейн.
«Уф, наконец-то я от него избавлюсь…» – подумала она, но тут же с ужасом заметила, что у Портерса задрожали пальцы.
Он склонил голову и, деликатно кашлянув, сказал:
– Мисс Шокли, прежде чем вы уедете, я должен вам признаться, что…
Портерс вздохнул и посмотрел на помертвевшее лицо Джейн.
«Как его остановить? – лихорадочно размышляла она. – Что хуже – оборвать излияния или все-таки выслушать?»
От волнения на бледных щеках Джейн вспыхнули пятна румянца.
Портерс истолковал это по-своему и продолжил:
– Я счастлив называться вашим другом…
– Да-да, конечно, – чуть слышно прошептала она.
– Я не мог не обратить внимание, что своим поведением и взглядами вы разительно отличаетесь от дам вашего круга…
Джейн растерянно взглянула на него.
– Я понимаю, что я… – Он осекся.
Нет, о разнице в сословном положении и происхождении упоминать невозможно.
«Господи, какой ужас!» – подумала Джейн.
– …человек скромный и состояние мое невелико, но смею надеяться, вам известно, что я преклоняюсь перед вашим умом и…
Джозеф Портерс, человек образованный и воспитанный, во многом превосходил знакомых Джейн. Неужели он не понимает, что это невозможно… Их ведь даже не станут принимать…
– Мисс Шокли, если вы передумаете уезжать, то окажете мне великую честь… – сбивчиво пробормотал он и, набравшись смелости, выпалил: – Я прошу вашей руки!
Джейн потупилась и, разглядывая узор на ковре, тщетно пыталась подыскать слова для вежливого отказа.
Молчание затягивалось.
Портерс решил выложить свой главный козырь:
– Оказывается, мисс Шокли, мы с вами в некоторой степени родственники. Двоюродный брат моего деда жил в Саруме, только фамилию свою писал немного иначе – каноник Портиас.
«Боже мой, только этого еще не хватало…»
– Я вам очень признательна, мистер Портерс, но, боюсь, должна вас огорчить – решения об отъезде я не изменю.
– Смею ли я надеяться, что…
Ах, ну почему она замешкалась с ответом?! От смущения? Слова не шли. Нет, надо быть тверже.
– Мистер Портерс, я весьма польщена вашим предложением, однако намерена всецело посвятить себя делу милосердия, а потому…
– Мисс Шокли, если вы передумаете…
– Благодарю вас, мистер Портерс.
Он встал и направился к двери.
– Однако какое любопытное совпадение, – сказала Джейн ему вслед. – Каноник Портиас…
– Да, в самом деле, – ответил Портерс и вышел.
Ничего не поделаешь, придется стать сестрой милосердия.
21 октября 1854 года «Солсберийский вестник» перепечатал статью из газеты «Таймс» о положении дел в военных госпиталях, а также письмо лейтенанта Генри Фостера из 95-го пехотного полка, который, побывав в Скутари, утверждал, что ужасов, описанных мистером Расселом, он там не увидел. «Можно с уверенностью заключить, – говорилось в „Солсберийском вестнике“, – что сообщение военного корреспондента „Таймс“ основано на неподтвержденных слухах…»
– Хорошо, что вы никуда не поехали, мисс Джейн, – сказала миссис Браун, кухарка.
22 октября Джейн Шокли получила письмо из Африки.
Любезная моя племянница!
Мой знакомый Кроутер, негритянский священник, о котором я тебе уже рассказывал, с триумфальным успехом вернулся на пароходе «Плеяды» из экспедиции по Бенуэ, притоку Нигера, и поведал мне, что принес Слово Божие многим своим соплеменникам, обратив их в христианскую веру. Кроутер до сих пор с волнением вспоминает о том, как три года назад встречался в Англии с королевой Викторией, принцем Альбертом и премьер-министром лордом Пальмерстоном. По моему разумению, ему очень повезло – именно благодаря благосклонному интересу ее величества к нашим скромным трудам во славу Божию правительство изыскало возможность направить нам «Плеяды», однако Кроутер уверяет, что всегда и во всем полагается исключительно на волю Господа…
Джейн давно восхищалась самоотверженными деяниями Самюэля Кроутера, бывшего раба, ставшего проповедником и посвященного в духовный сан. Вместе со Стивеном Шокли он служил в христианской миссии на Нигере; дядюшка прочил ему чин епископа. Вот оно, свидетельство прогрессивного образа мыслей!
…Отважные путешественники вернулись в миссию целыми и невредимыми, даже малярией никто не заболел.
К сожалению, мое здоровье оставляет желать лучшего; здешний климат не пошел мне на пользу. Вдобавок рассказы Кроутера напомнили мне о доброй старой Англии. Ах, как мне хочется вернуться в родные края! Я еженощно молю Господа дать мне силы на обратный путь…
