– Завтракать пора! – настаивала Мелоди.
– Скоро приду.
– Мама сказала – сейчас же.
Джереми раздраженно закатил глаза и слегка потянул Таса за поводок:
– Пойду.
– Ох уж эти сестры, – я сочувственно улыбнулся.
– У вас что, тоже есть?
– Нету, – признался я.
– Повезло, – Джереми повернулся к Чаку. – А вы смогли бы помочь моему отцу?
Мы с Чаком быстро переглянулись.
– Уверен, доктор делает для него все возможное. А я ведь еще молодой врач. Тот, кто лечит твоего отца, наверняка старше и опытней.
– Наверное, – и мальчик пошел к дому.
– Эй, Джереми, – окликнул я.
– Что?
– Еще увидимся.
– Конечно, – он притянул Таса поближе и стал взбираться на холм, – увидимся.
– Бедняжка, – вздохнула Элисон, когда за завтраком я рассказал о встрече с Джереми. – Я и не знала, никто ничего не говорил. Мы с Миллерами давно знакомы. Я даже нянчилась с Мелоди, ей годика два было… Отец с Питером рыбачили вместе.
Готовить не хотелось, мы ели хлопья с молоком, и я знал наперед, что буду за это наказан. Еще один симптом тридцатилетия – привычная легкая непереносимость лактозы внезапно обострилась.
– Плохи его дела, похоже, – Чак отхлебнул сока. – Три месяца в коме. По статистике, шансов у парня мало.
– Надо навестить Рут, – сказала Элисон. – Ей, должно быть, совсем худо.
Она встала, натянула свитер и, направляясь к двери, бросила на ходу:
– Не забудьте покормить Джека.
Джек сидел на постели, завернувшись в одеяло, и как будто не выказывал желания вскочить, метнуться к выходу, поэтому я не закрыл дверь сразу, а решил немного поговорить.
– Как оно, Джек?
– Нормально, – на меня он, однако, не смотрел. – Вы собираетесь меня сегодня выпустить или нет?
Джек сидел глянцевый от пота, капельки выступали на переносице, в уголках век. Глаза налились кровью, веки были натерты до красноты. Я посмотрел на Чака и сказал:
– Не думаю.
– Джек, ты же сразу побежишь искать кокс, он все еще циркулирует у тебя в крови, – начал Чак.
– Но мне нужно что-нибудь, старик. Хоть что-нибудь дайте. Хреново мне.
– Это ломка, – объяснил Чак. – К ночи станет гораздо хуже.
– Да, Чак, врачебного такта тебе не занимать, – съязвил я.
– Вы хоть понимаете, – Джека била легкая дрожь, он выпрямился и плотнее закутался в одеяло, – что по вашей милости я могу лишиться работы?
– В данный момент нас больше заботит твоя жизнь. Попробуй заснуть, – я стал закрывать дверь.
– Бен…
– Что?
– Вы не можете меня больше тут держать.
– Знаю, Джек. Но я буду не я, если не попробую.
Остаток дня Джек провел тихо. Тишина показалась мне отчасти зловещей. Я представлял, как Джек сидит на постели, дрожа, кутаясь в одеяло, словно бродяга, но Чак сказал, что он, скорее всего, спит.
– Организм сам отключится, – пояснил он. – Слезать с кокса – дело нелегкое. Того, что давало силы, больше нет, и издевательство, которое ты учинил над собственным телом, оборачивается против тебя же. Некоторые неделями спят.
Вечером я вышел на лужайку перед домом Шоллингов подышать свежим воздухом. На подъездной аллее Джереми Миллер бросал мяч в кольцо, и я направился к нему. Судя по ранцу, лежавшему неподалеку, мальчик возвращался из школы.
– Как дела? – я перехватил отскочивший мяч и направил в корзину. Фьють!
– Нормально, – Джереми поймал мяч и снова любезно перебросил мне как гостю. Я заметил, что на нем футболка с постером из “Голубого ангела”: Джек едет на мотоцикле, а позади взрывается здание. Мой следующий мяч ударился о дальний край кольца, но я все-таки попал.
– Кольцо помогло, – прокомментировал Джереми как-то машинально.
– Нравится Джек Шоу? – поинтересовался я, подпрыгивая, чтобы забросить мяч, но он отскочил от кольца прямо в руки Джереми. Мальчик повел его ударом между ногами к лицевой линии. Джереми кидал по-детски: поднимал мяч от живота к груди обеими руками и выбрасывал в прыжке. Фьють!
– Да, – ответил Джереми. – “Голубой ангел” – мой любимый фильм всех времен.
– А “Западню” смотрел?
– Да. Тоже хорошо, но “Голубой ангел” мне больше понравился. А вы знаете, что Элисон с ним дружит?
Он сделал бросок. То же движение с тем же результатом.
– Ага.
– Вы тоже с ним дружите?
– Да, – я бросил парню мяч.
– Вот здорово, наверное, – протянул Джереми мечтательно.
Я представил себе Джека, сидящего, завернувшись в одеяло, на постели, среди тазиков с рвотой, всего в поту, и подтвердил:
– Еще как.
Джереми сделал бросок, мяч ударился о кольцо – я не смог его поймать. Повернулся было пойти за ним, и тут Джереми сказал:
– Папу сегодня вечером отключают.
Я встал как вкопанный и, не говоря ни слова, наблюдал за мячом, который упрыгал с подъездной аллеи на лужайку Шоллингов, немного откатился и наконец замер. Дети часто нас шокируют, потому что не научились еще подготовить собеседника. Просто выкладывают не раздумывая все свои мысли.
– Правда? – задал я бессмысленный вопрос.
– Да. Мама говорит, оно и к лучшему, ведь даже если он теперь проснется, уже не будет прежним. К тому же папа не хотел, чтобы ему искусственно поддерживали жизнь, так в завещании сказано.
– Наверное, он знал, что делает, – сказал я.
О чем думал Питер Миллер, вписывая этот пункт в завещание? Вряд ли о том, как скоро он станет актуальным.
– Ну да, – согласился Джереми. – Я где-то даже рад.
Он будто каялся.
– Я в общем-то знал, что он уже не выздоровеет, и очень долго грустил. Вся семья грустила. Но чем дальше, тем сложнее грустить, понимаете? Это очень плохо, как вы думаете?
– Нет, – сказал я, размышляя над вопросом. – Наверное, каждый человек – нормальный, здоро вый человек – в такой ситуации сначала горюет, а потом чувствует, что нужно жить дальше. Ты и твои родные как бы застопорились, понимаешь, горюя по отцу, и, пока врачи искусственно поддерживают в нем жизнь, вы не можете жить дальше.
Джереми слушал, глядя на меня во все глаза, и где-то в глубине этих глаз я прочел, что произнес те самые отчаянно необходимые ему слова.
– Мама сказала нам с Мелоди написать отцу письма, она прочтет их ему перед тем, как его отключат. Мама считает, нам не следует там быть. Только ей.
– И я с ней полностью согласен.
– Ну да. Надеюсь только, Мелоди не будет сходить с ума. Она ведь то еще представление может закатить.
– Не сомневаюсь.
Так мы стояли в надвигающихся сумерках и, разглядывая свои кроссовки, размышляли о жизни и смерти. Я смотрел на Джереми, и меня переполняли теплые чувства, я восхищался этим мальчиком, который в свои восемь уже столько вынес, но упрямо не желал цепенеть от горя. Уверен, я так не смог бы.
– Ты настоящий боец, Джереми, – сказал я. – Ты выдержишь.
– Знаю, – согласился он просто. – Главное, чтобы мама выдержала.
– Ты ей поможешь. Вы все будете друг другу помогать.
– Ну да, – ответил он тихо. – Сыграем один на один?
В тот вечер – уже третий в домике на озере – исчезновение Джека стало главной темой выпуска новостей. Хмурясь, Том Брокау сообщил, что последним видел Джека его агент три дня назад по прибытии кинозвезды в нью-йоркский отель “Плаза”. “Версия о том, что Шоу мог стать жертвой преступления, органами правопорядка пока не рассматривается”, – отметил Брокау, и на экране появились кадры пресс-конференции, которую начальник полиции Нью-Йорка давал в 55-м участке. “Сегодня в 12:30 стало известно об исчезновении Джека Шоу. В настоящий момент оснований думать, что имело место какое-либо преступление, у нас нет. Пока могу сказать только одно: родные и близкие Джека Шоу обеспокоены, а мы занимаемся этим вопросом”.
Снова Брокау. “Расследование исчезновения кинозвезды ведется, утверждает департамент полиции, однако офицер, пожелавший остаться неизвестным, сообщил нам, что полиция склонна связывать исчезновение Шоу с наркотиками. В последние несколько месяцев американские СМИ много писали о предполагаемой наркозависимости кинозвезды. Совсем недавно Шоу арестовали, ему было предъявлено обвинение в хранении запрещенных законом веществ и вождении автомобиля под их воздействием, опровергнуть которое он не смог.
Голливуд обеспокоен судьбой Джека Шоу – одного из ведущих молодых актеров, а кое-кто из знаменитых режиссеров и вовсе остался не у дел, так сказать. На съемочной площадке «Голубого ангела – 2», где с исчезновением Шоу встал весь съемочный процесс, мы пообщались с Лютером Кейном”.
Следующий кадр: Лютер Кейн в звуковом павильоне. Высокий костлявый человек, идеально гладкая лысина комично оттенена кустистыми бровями. Напряженный взгляд мэтра за работой, но голос мягкий, ровный: “Мы представления не имеем, где Джек, очень за него беспокоимся. Надеюсь, с ним все в порядке и уже сегодня будут хорошие новости”.
Брокау. “Лауреат премии Киноакадемии Кейн, с чьей картины «Голубой ангел» начался звездный путь Джека Шоу, отказался комментировать финансовые последствия исчезновения актера, сказав, что деньги значения не имеют и в данный момент его волнует только безопасность Джека. Мы расскажем вам, как будут развиваться события”.
