– Так кто тогда?
Ларсен открыл еще одну страницу.
– Миккельсон, – сказал худой мужчина, показав на монитор.
– Миккельсон?
– Угу. Рикард Миккельсон, – кивнул Ларсен. – Член Норвежского Масонского Ордена.
Миа немного оживилась.
– Масоны?
– О да, они обожают пентаграмму. Так хотят предстать в качестве поддержки общества и любителей Иисуса Христа, но хе-хе… м-да, ты смотрела то видео, где гроссмейстеры 33-го уровня одеты в мантии с торчащими наружу половыми органами, все вместе приносят в жертву козу?
– Нет, – сказала Миа, уже не зная, что и думать.
Был ли Ларсен под действием веществ из Непала, или в нем говорил академик?
– Миккельсон – член ордена, – кивнул Ларсен. – Вместе с теми, как бы это сказать, с теми, кто может выползти из политиков и ведущих бизнесменов в стране. Масоны, Миа. Взрослые люди, проводящие ритуалы. Держась за руки. Одеваются в костюмы. Пьют кровь из серебряного кубка. Насколько мы на самом деле наивны? Ты правда думаешь, что те, кто управляют страной, сидят в Стортинге? На правительственных встречах? Брось, Миа, алло?
Ларсен потянулся за бонгом на столе и снова поджег его.
– Себастиан, – серьезно сказала она, пронзив взглядом худого человека, сидящего перед ней.
– Да?
– Сейчас я кое-что тебе покажу. Естественно, это делать запрещено, но я все равно покажу.
– Ну и?
Он выглядел немного взволнованным.
– Мне нужно, чтобы ты сказал, что думаешь, хорошо?
– Да, разумеется.
– Спасибо. За то, что ты мне показал. Я позже все это посмотрю, но сейчас мне нужно от тебя нечто более конкретное, ок?
Миа поднялась, вышла в коридор и принесла папку, которая лежала в ее сумке. Вернувшись в неубранную гостиную, она села на табуретку перед Ларсеном, который был похож на ребенка, в нетерпении ждавшего, что ему сейчас покажут.
– Пентаграмма.
– Да, – кивнул Ларсен.
– Я хочу, чтобы ты сказал, что она означает.
– Хорошо.
Миа открыла папку, заметив, как его глаза широко открылись, когда она положила фотографию Камиллы Грин на стол перед ним.
– Вот дерьмо.
– О чем и речь, – кивнула Миа. – И должна сразу сказать, Себастиан, если я услышу хотя бы один писк – в твоем блоге или в любом другом месте – о том, что ты видел эти фото, то я, я не знаю даже…
– Я понял, – серьезно кивнул Ларсен, и она видела, что он не шутит.
– Я должна кое-что узнать, – снова сказала Миа.
– О чем?
– В этом есть какой-то смысл, так ведь?
– О чем ты? – повторил он.
– Я имею в виду, это же не случайно? Как расставлены эти свечи?
– О, нет-нет, это пентаграмма, да, для тех, кто считает ее важной, это…
Силы вот-вот готовы были покинуть Мию. Она видела, как сегодня Мунк, шатаясь, вышел из переговорной, не в силах даже связать пару слов, и теперь она чувствовала себя почти так же.
– Так что это означает?
– Ты про что?
– Символ? Эти точки?
– Пентаграмма?
– Да, – кивнула Миа.
– Ну, есть стандартное толкование, – сказал Ларсен, и теперь это было очевидно.
Одно дело – теория, но теперь перед ним реальность. Фотография семнадцатилетней обнаженной девушки на постели из перьев, окруженной пятиугольником из свечей, – нет сомнений, что это его потрясло.
– Давай предположим, что я ничего не знаю, – сказала Миа. – Объясни мне.
– Хорошо, – нервно кивнул Ларсен. – У пентаграммы, как ты поняла из названия, пять сторон. И все они что-то символизируют.
– Что же?
– Традиционное объяснение достаточно стандартное. Мне пойти снизу вверх, по часовой стрелке?
У Мии зазвонил телефон. Она достала его из кармана и с трудом разобрала имя на дисплее. Ким Кульсё. Она нажала на красную кнопку и снова спрятала телефон.
– Верхушка – это душа, – сказал Себастиан. – Spirit[15], обычно это называют по-английски, так что мне придется переводить самому, если ты…
– Продолжай, – кивнула Миа.
– А потом идут другие пункты – вода, огонь, земля, воздух.
– Душа, вода, огонь, земля, воздух?
– Да.
– Хорошо, спасибо, Себастиан.
Она забрала фотографию со стола, собираясь убрать ее обратно в папку, но ее остановила худая рука.
– Но это, как бы выразиться, стандартное объяснение. Это каждый ребенок знает.
– Что ты имеешь в виду?
– Есть более глубокое объяснение.
– Вот как?
Ларсен снова уставился на фото.
– Ее руки, – осторожно сказал он, – то, как они расположены. Это ведь не может быть случайностью?
– Что за более глубокое объяснение? – спросила Миа.
– Рождение, девственница, мама, закон, смерть, – тихо ответил Ларсен, не отрывая взгляд от фотографии.
Миа зевнула. Пора домой.
– И посмотри, как расположены ее руки, – продолжил он.
– Что с ними, по твоему мнению?
– Рождение. И мама, – серьезно кивнул Себастиан.
Миа выудила свой телефон из кармана и набрала номер такси.
– Спасибо, Себастиан.
– Это ведь не может быть случайным?
Миа улыбнулась ему, убрав фотографию в сумку.
– Мне же нельзя оставить ее?
– Нет.
– За спрос не бьют, – подмигнул Ларсен.
Миа встала. Взгляд помутился. Сон. Уже точно пора поспать.
– Рождение и мама, – серьезно кивнул Ларсен. – В таком направлении расположены ее руки.
– Спасибо, Себастиан, – сказала Миа.
Шатаясь, она спустилась по лестнице и, обессиленная, села в такси, ожидавшее ее внизу.
У Мириам Мунк было странное ощущение, будто тело ей неподвластно.
Они продолжили вечер, побывав в нескольких местах. Марион осталась ночевать у бабушки, и, конечно же, очень этому обрадовалась. От Юханнеса Мириам не получила ответа, она попыталась до него дозвониться в надежде, что он примчится и спасет или как-то ответит ей, что все равно есть только они двое, но он не брал трубку, не отвечал на сообщения, и наконец Мириам поняла, что в каком-то смысле их отношения закончились.
Она перевела взгляд на свой почти опустевший бокал пива. Зигги вышел поговорить по телефону. Мириам Мунк не могла удержаться и тайком наблюдала за ним в окно, он стоял там, жестикулируя, с улыбкой на лице, и чувствовала, что просто видеть его греет ее и радует. Она подошла к бару и заказала два пива, когда Зигги, улыбаясь, вернулся назад.
– Еще? – подмигнул он. – Не будем перемещаться в другое место?
– А ты как хочешь?
– Мне без разницы, – сказал он, пожав плечами.
– Может быть, тебе надо домой? – спросила Мириам, относя пиво к столику.
Зигги улыбнулся.
– Абсолютно нет. А тебе?
– Нет, – решительно сказала Миа, чокаясь с ним.
Это место было поспокойнее, музыка играла тише, свет приглушен, и были уголки, где можно спрятаться. Мириам протянула руку через стол и почувствовала, как теплые пальцы коснулись ее.
– Важный звонок?
– Это просто Якоб.
– Какой Якоб?
– Вы знакомы, – улыбнулся Зигги.
– Сорри, – хихикнула Мириам из-за края бокала.
– Все нормально, – засмеялся Зигги. – На вечеринке у Юлие. Круглые очки. Любит модно одеваться.
– А, да, конечно, – кивнула Мириам, вспомнив.
Тот мальчик, который сделал неудачную попытку подцепить ее, пока не узнал, что у нее ребенок.
– Так ты думаешь, мы?.. – спросил он, осторожно погладив ее по щеке.
– Да, Юн-Сигвард, – кивнула Мириам. – Я думаю, да. Если ты согласен.
Он засмеялся.
– Если ты не будешь называть меня Юн-Сигвардом, – ухмыльнулся он, сделав глоток пива.
– Договорились, – улыбнулась Мириам, и засмеялась в ответ.
– Вот только… – сказал Зигги, обеими руками обняв свой бокал и уставившись на него.
– Что такое?
– Давай представим, что ты заметишь во мне вещи, которые тебе не понравятся, – сказал он, поднимая на нее глаза.
– Ну, мы должны дать друг другу шанс? Ведь может случиться, что и ты тоже заметишь во мне вещи, которые тебе не нравятся?
– Сомневаюсь.
– Дурачок, – улыбнулась Мириам.
– Нет, я без шуток, – серьезно сказал Зигги.
– О чем ты?
– Я чувствую, что ставлю тебя в сложную ситуацию. С Марион и всем остальным…
– Я взрослая женщина, – сказала Мириам. – У Марион в любом случае все будет хорошо.
– Да, но все же, – сказал Зигги, снова помешкав.
– Что?
– Что, если я расскажу тебе, что занимаюсь вещами, за которые могу сесть в тюрьму?
– О чем ты говоришь?
– Что я преступник.
Мириам засмеялась, пока не поняла, что этот красивый молодой человек говорил серьезно.
– Преступник? Ты? Трудно в это поверить. Так ты что, грабишь банки?
– Ну, именно банки я еще не грабил, – подмигнул он. – И тем не менее…
Мириам стало любопытно. Она видела, что он хотел что-то сказать, но не знал, как она это воспримет.
– Я хочу сказать, семейная жизнь, и все такое, я не уверен, что мой стиль жизни подойдет… Нет, я точно не знаю.
Его пальцы скользили по бокалу.
– Чего не знаешь?
Мириам поискала звоночки, у нее была интуиция на такие штуки, но ничего не почувствовала. Парень, сидевший перед ней, не излучал ничего, кроме добра.
