Снова крупный план. Пальцы, стучащие по белой коже, чтобы вены набухли. Большой палец на шприце, и картина кончика иглы, откуда вылился героин, немного, но достаточно, чтобы там не было воздуха. Никакого воздуха в венах. Один маленький пузырек может убить. И ее прекрасные глаза. Красивый рот. И рука, подносящая шприц к синей вене, набухшей прямо под желтым жгутом. Но затем она передумала.
Сигрид.
Она хотела жить.
И тут она посмотрела на нее. Сигрид. Посмотрела ей глубоко в глаза. И кивнула. Улыбнулась своей привычной улыбкой. Едва заметно подмигнула. Отложила шприц на матрас. Начала ослаблять резиновый жгут на руке, и тут появилась она. Тень на стене. Похоже, Сигрид собиралась встать. Погладить ее по волосам, как она обычно это делала. Если Миа была расстроена. Если ударилась. Если кто-то обидел ее в школе. Рука Сигрид по волосам, и Миа почувствовала, как ей это нужно, там, в этом кошмаре, окруженная зловонием и человеческим унижением. Теплая, приятная рука Сигрид по волосам.
Все хорошо, Миа.
Мы есть друг у друга.
Ты и я навсегда, правда?
И тут она пришла. И больше Сигрид ее не видела. Миа пыталась слушать разговор, потому что видела, что губы шевелятся, но уши не слышали, она не понимала, что происходит, но она увидела, что Сигрид опустила глаза в грязный пол, кивнула и села обратно на воняющий мочой матрас. Опять крупный план. Кончик иглы входит во вспухшую вену.
Тень на стене.
Та же тень, что была на стене в подвале, где держали Камиллу Грин.
Человек в перьях.
Покрытый перьями человек.
А потом опять крупным планом, посередине Сигрид. Большой палец на шприце. Инъекция в вену. Глаза, вначале широко раскрывшись, медленно сомкнулись, глаза девочки, которую она любила больше всех на свете. Теперь Сигрид безжизненно лежала на матрасе перед ней.
Черт подери.
Миа попыталась дышать размеренно, почувствовав, как реальность возвращается к ней. Нераскрытые коробки. Кухонный стол с остатками еды, которую она с трудом в себя запихивала. Осторожно убрав руку от носа, она все еще чуяла вонь, но поняла, что на самом деле пахло от нее. Таблетки. Синтетический яд, который ее тело не принимало и лихорадочно пыталось избавиться от него, обливаясь потом, химический запах, не из подвала, а от нее. Миа аккуратно встала и сняла с себя плохо пахнущую одежду, сбросила все на пол, одну вещь за другой, пока не осталась голой на полу холодной квартиры. Она завернулась в плед с дивана, когда зазвонил телефон, маленькое вибрирующее создание на столе перед ней.
Ким Кульсё на дисплее.
Миа села на диван, плотнее закуталась в плед и нажала на зеленую кнопочку.
– Да?
– Миа? – сказал Ким Кульсё, голосом как будто из другого мира.
Из далекого-далекого места.
– Ты тут, Миа?
Миа кивнула.
– Алло?
– Привет, да, сорри, я тут, Ким, как дела? – сказала Миа, поджав ноги под плед.
– Я тебя разбудил?
– Да нет, не переживай, я не спала.
– Ладно, я хотел просто проверить. Все нормально?
– Да, конечно, а у вас?
Ответ на автомате, но она почувствовала, что голова и тело начали просыпаться. Она уже не во сне. Она в своей квартире. Голая под пледом, в телефоне Ким Кульсё. Никаких теней на стенах.
– Все хорошо, он тебе звонил?
– Кто?
– Мунк?
– Нет, ничего от Холгера, – сказала Миа.
– И мне тоже не звонил. Я пытался, но не дозвонился до него, подумал, пусть выспится.
– Да, правильно.
– До Габриэля тоже не дозвонился и решил его тоже оставить в покое. Он очень испугался.
– Да, – ответила Миа, не слушая его.
На секунду они замолчали, как будто Ким ждал, скажет ли она что-нибудь еще.
– Ну, в общем, мы провели краткий бриф, подвели итоги, хотели подождать вас, конечно, но я собрал все, что смог.
– Хорошо, – пробормотала Миа.
– Ты в порядке?
– Да-да, все нормально, – сказала Миа, поднимаясь.
По-прежнему укутанная в плед, она прошаркала к окну и пощупала батареи. Холодные. Она ведь оплатила счета за электричество, разве нет? Включив обогреватель, она, шатаясь, вернулась на диван.
– Я точно не знаю… – начал Ким Кульсё и тут же замолчал.
– Что не знаешь? – спросила Миа, почувствовав, как мозг снова заработал.
– Нет, ну… – продолжил Ким. – Мне кажется, ты немного напугала народ.
– Чем?
– Ну, одно дело – девочка в колесе, уже жуть. Но та тень на стене за ней. Даже Карри замер при виде ее, а это говорит о многом.
Ким издал краткий смешок.
Тень на стене.
Человек, одетый в перья.
– Так что вы обсудили? – спросила Миа.
– Да только то, что у нас есть, – продолжил Ким. – Из технических штук из лаборатории – та бумажка, которую ты нашла в центре верховой езды. Никаких отпечатков пальцев, кроме самой Камиллы. Расшифровка телефона. Должен быть кто-то, кто послал сообщение, что у нее все хорошо.
– Или поблизости, – сказала Миа, окончательно проснувшись.
– Да, конечно, но какова вероятность?
– Ты прав, – сказала Миа. – И все равно.
– Ах, да, новые подробности из отчета о вскрытии.
– Да?
– Ничего полезного для нас, я думаю. Все, как мы и предполагали. Задушена. Вик считает, это случилось на месте преступления, но он не на сто процентов уверен.
– Так она пошла в лес по собственной воле?
– Нет, этого он не говорил, но можно предположить, что не по собственной воле – ты ведь понимаешь?
Миа слишком хорошо понимала, о чем он говорит. Камилла Грин сама прошла через лес. Не добровольно, естественно.
После трех месяцев в колесе в подвале.
– И еще у нас есть кое-что новое от парня-техника, работавшего в «Садоводстве Хурумланне», я не знаю, как к ним отнестись.
– Что за находки?
– Они нашли кусты марихуаны в одном из парников.
– Вот оно как, – сказала Миа.
– Да, что думаешь?
– Не знаю, много их?
Миа вдруг вспомнила встречу с Себастианом Ларсеном. В квартире, пахнущей так, будто кто-то решил переместить Амстердам в Осло. У нее еще не было времени переварить это. ОВТ. Масоны. Значение пентаграммы. Она подумала, что не вполне понимает, как к этому отнестись. Навсегда ли он покинул эту планету или его слова действительно можно использовать.
– По-моему, они нашли восемь штук.
– Значит, для личного пользования?
– Не знаю, – зевнул Ким.
– Обсудим завтра, – сказала Миа.
– Ок.
– Нас созывают к какому-то определенному времени?
– Я не нашел Холгера, так что сказал всем к девяти, тебе нормально?
– Да-да, конечно, – сказала Миа, плотнее укутываясь в плед.
– И да… – сказал Ким.
– Что?
– Я еще раз зашел к Ольге Лунд.
– Ольге Лунд? – переспросила Миа, не понимая, о ком он.
– Пожилая женщина в Хуруме.
– А, точно.
Теперь она вспомнила. Та женщина, определяющая время по передачам «ННР».
– Что-нибудь выяснил?
– Нет, к сожалению, она не сказала ничего нового, кроме того, что мы уже знаем, белый фургон с каким-то логотипом сбоку, может быть, с цветком.
– Из садоводства? – снова оживилась Миа.
– Я тоже понадеялся на это, – сказал Ким. – Но она также сказала, что это мог быть и апельсин.
– Понятно, – вздохнула Миа.
– Думаю, пока можно ее вычеркнуть.
– Но она уверена насчет белого фургона?
– Да. Проблема только в том, что, по словам Людвига, в Осло и Бускеруде зарегистрированы тысячи белых фургонов, и с чего тут начинать?
– Вот как, – сказала Миа. – Нет, тогда отбросим это, если это не останется последней зацепкой.
Она почувствовала, как тепло постепенно наполняет квартиру. Вытянула ноги на стол и зевнула. Снотворное не помогало. Надо нормально поспать.
– Ах, да, – сказал Ким, снова пропал на секунду, как будто рылся в бумагах. – Парик.
– В котором ее нашли?
– Да, – ответил Ким. – Тот светлый, помнишь?
Девственница в светлом парике.
– Конечно, по нему что-то нашли?
– Это немного странно… – начал Ким, снова пропав, как будто сам не верил в информацию, лежавшую перед ним.
– Да, сейчас все идет так чертовски быстро, техники слегка раздражены на нас из-за того, как мне кажется, что нам все нужно сразу, и все же…
– Да?
– Да, ну, это только предварительный отчет, из-за того, что мы их пилим и подгоняем, но это кажется каким-то… я ни хрена в этом не понимаю, но все-таки…
Он снова исчез.
– Все-таки? – сказала Миа.
– Нет, это определенно необычная штука.
– Что за штука?
– Парики. Как я это вижу: ты идешь в магазин игрушек, понимаешь? Покупаешь какую-нибудь ерунду на карнавал или что-то в таком роде. Хочу одеться как Мэрилин Монро, и нужно купить дешевку, понимаешь, о чем я?
Миа взбодрилась, и ей показалось, что здесь что-то есть. Она не могла точно сказать что, но что-то было в голосе обычно такого спокойного следователя, какой-то подтекст, она не вполне улавливала.
