Но это легко сказать!
Какой-то старик принес сдавать «Мозаики» и разложил на прилавке несколько выпусков. Между «Самозваным герцогом» и «На кухне у дьявола» лежала ОНА! Пока не пришел букинист, я предложила старику за «Фелюгу» три марки. В магазине ему бы дали не больше двадцати пфеннигов. И помчалась домой, прижимая к себе последний недостающий экземпляр Саксиной коллекции…
Я обязана доплыть! И тогда у него скоро будут все истории про Абрафаксов за тринацать лет, с 1976-го по сейчас, больше ста пятидесяти выпусков.
Шнур натягивается. Поднимаю голову. Вокруг – одна только бушующая темная вода. Андреас рядом, он неподвижен, смотрит на воду.
Проводит рукой сквозь волны, как будто хочет что-то схватить.
Да что это?
У него в руке нож. Он проводит им по воде раз за разом.
Вдруг до меня доходит…
Хватаю его за плечо, трясу, кричу, перекрывая шум:
– Спятил?!
Лицо бледное, взгляд застывший. Такое ощущение, что он где-то далеко-далеко. Открывает рот, хочет что-то сказать.
Ветер уносит часть слов, до меня доходит только:
– …Плыви одна… больше не… сможешь… я…
Мотаю головой.
– …Помни про альбатроса…
Хочет перерезать шнур. Не дам! Ни за что!
– Отдай нож!
Он отворачивается. Я не отступаю.
– Нож! Дай сюда!
Касаюсь плеча Андреаса. Он зло смотрит сквозь плексиглас очков. Зрачки расширены.
Расстегивает молнию сумки, нож исчезает в ней.
– Дай мне сумку, пусть она у меня будет!
Он отдает ее мне.
Привязываю ее на пояс – затянуть узел едва получается, пальцы не слушаются.
Течение хлещет по ногам, стрелка компаса прыгает как сумасшедшая.
Хочу засунуть мундштук трубки в рот, ощупываю шею.
Трубки нет… Сорвало штормом.
А ведь я ее зацепляла ремешком очков… Не помогло, значит.
Оглядываюсь, скольжу взглядом по воде. Не могу сообразить, сколько весит трубка, может ли она утонуть или ее будет носить по поверхности.
Но я ее не вижу. Даже если она не тонет, разглядеть ее между горбами волн все равно невозможно.
Придется плыть без трубки. Следить, чтобы вода не попадала в рот, дышать осознанно, не торопясь.
Двигаю ногами, меня тормозит шнур. Сильная боль в запястье. Но Андреас должен плыть дальше, иначе ему в голову так и будут приходить дурацкие мысли.
Перерезать шнур – ну надо же! Как он только до такого додумался?
Может, решил, что так сможет плыть быстрее? Но мы должны оставаться вместе. Это самое главное – что мы есть друг у друга в этом бесконечном Ничто.
Я хватаю его за локоть, тяну сквозь волны, чтобы он заметил: я рядом.
Он не сопротивляется, потом начинает помогать мне, шевелит ногами, наконец начинает двигаться вперед.
Вот и хорошо. Мы должны двигаться вперед!
На мгновение пелена облаков расступается. Вижу солнце. Поднимаю руку из воды, чтобы показать на него, мышцы отзываются болью. Такое ощущение, что у плеча что-то порвалось… Быстро опускаю руку.
Зато теперь понятно, где юг.
Солнце светит сквозь серую пелену облаков, как маяк. Кто-то там наверху все-таки не оставляет нас в беде.
Кричу, стараясь перекричать ветер:
– Плывем на запад!
Шторм все еще бушует, но, кажется, уже чуточку слабее.
Андреас совсем рядом.
Он улыбается, лицо – как маска, огромные глаза смотрят не на меня, а куда-то внутрь очков. И вдруг весь скорчивается.
– Что такое? – кричу я. – Тебе больно?
Не отвечает. Скрючившись, висит поплавком на поверхности воды, чуть поворачивает голову, чтобы дышать.
– Ты как? – спрашиваю еще раз.
– Нормально, – наконец отвечает он. – Холодно только.
– Что-то болит?
Качает головой.
– А костюм?
– Держится.
Надо же, никогда бы не подумала.
– Плыть можешь?
– Конечно.
– Тогда вперед!
Подбадриваю его, хотя у самой силы на исходе. Как это всегда говорил Ульрих? Скользи сквозь воду, а не продирайся. Не борись с ней. Она все равно выйдет победителем. Приноровись к ней. Иначе у тебя нет шансов.
Нам нужно как-то ускользнуть от сокрушающей мощи волн.
– Наверно, надо под волны подныривать, – кричу я.
– Невероятно, как мы от вертолета ушли, – говорит Андреас. Он не слышит меня.
– Когда волна подходит – подныриваем под нее!
– Сакси это понравится.
Похоже, он заговаривается. Будто пьяный.
– Как у Джеймса Бонда! Да посередине Балтики! Непременно ему расскажи.
– Да! Но сейчас надо дальше плыть!
Андреас энергичнее работает ногами, следует за мной. Плыть, просто плыть. И нырять под волну, когда она подходит. Такой вот ровный ритм: плывешь, вдыхаешь, подныриваешь… На бортике – Ульрих.
Железная воля. Это важно.
Тело заранее подает сигналы, что больше уже не может. Но опытный спортсмен знает: на самом-то деле граница возможностей не достигнута. До нее еще далеко, а сигналы пусть приходят и уходят.
Все, что нужно, – это по-настоящему хотеть!
А вот когда ты уже не хочешь по-настоящему – тогда пиши пропало.
У меня нет больше сил.
Но есть ощущение, что скоро все кончится.
Ульрих качает головой. Нет, еще нет. Еще пару метров ты одолеешь. Просто плыви дальше, как всегда. У тебя за плечами столько часов тренировок, ты сможешь. Ты справишься.
Я не могу больше двигаться.
Он в ярости. Шагает по бортику рядом со мной. И кричит: не раскисай, плыви дальше!
Не надо было ему врать, он всегда ко мне хорошо относился. На тренировках, конечно, часто бывал грубоват, но тут уж ничего не поделаешь – по-другому хорошего спортсмена не воспитаешь.
Недавно он спросил, когда начнется моя последняя большая тренировка через Балтику. И я сказала, что еще не знаю. Испугалась, что он может меня заложить.
Вот же чушь! Он бы меня никогда не выдал.
Но я соврала – инстинктивно, на всякий пожарный…
Шнур больше не дергает запястье: очень хорошо, Андреас плывет рядом, снова нашел свой ритм.
Теперь спокойно движемся дальше. И в конце концов достигнем цели.
Поворачиваю голову для вдоха, вижу его руку, поднимающуюся из воды.
Плывет кролем.
Как же хорошо, что он приободрился! Вот только минуту назад вид у него был так себе, бледный и замерзший. Хоть бы скорее доплыть, чтобы он смог согреться!
Моргаю и снова вижу его руку.
Вот видишь, говорит Ульрих, ты снова сделала несколько гребков, даже не думая о том, что плывешь. Вот так это и работает. Нужно мысленно отвлекаться, чем-то занимать мозги, не слишком сосредотачиваться на своем теле. Если постоянно на нем концентрироваться – тут же ощущаешь боль или чувствуешь, как сильно устал.
Вдруг шнур снова дергает за запястье, хотя Андреас совсем рядом.
Не думай об этом, говорит Ульрих.
И в следующую секунду шнур снова провисает.
Плыву и чувствую, что волны становятся ниже. Уже не надо подныривать под каждую, преодолевать их сопротивление все легче.
И дышать легче, в воздухе гораздо меньше водяной пыли.
Рука Андреаса…
Ее больше нет!
Я моргаю.
Или мне показалось? Я же вижу ее… Нет, все-таки не вижу.
Ее нет!
Я только воображала, что видела ее.
Андреас должен быть где-то рядом. Может, он нырнул? Шнур не натянут.
Жду, но ничего не происходит. Андреаса не видно. Может, он за мной?
И там нет.
Поднимаю руку, берусь за шнур и тяну.
Он тянется совсем легко, как будто Андреас подплывает ко мне. И вот из воды показывается болтающийся конец шнура…
Как это?
Я непонимающе таращусь на него. Потом – на воду, из которой я его вытянула. Не могу отвести взгляд. Волна плещет в лицо, не дает вдохнуть.
Что произошло? Где Андреас?
Снова смотрю на шнур. Может, шнур отвязался от его запястья, а он и не заметил?
Я сама завязала его перед стартом.
Невнимательно завязывала? Плохо затянула?
Отталкиваюсь ластами, поднимаюсь из воды, оглядываюсь, снова погружаюсь. Снова поднимаюсь как можно выше. Там! Что-то черное…
Все заслоняет гребень волны. Потом она поднимает меня, но черная точка уже исчезла.
Где же Андреас?
Его нигде не видно. Нигде.
Передо мной, позади меня, рядом со мной – ничего. Только серое Ничто.
Надо мной – черное грозовое небо, на море – рябь дождя, капли падают на лицо.
Вода, вокруг одна вода. Иногда что-то проглядывает между гребнями волн, я плыву туда, но следующая волна заслоняет горизонт, и все теряется из виду.
Андреаса нигде нет.
Я недостаточно сильно завязала шнур.
– Андреас.
Никто не отвечает.
– Андреас! – ору я.
Снова стараюсь подняться повыше, заглянуть за гребни, секунду держусь и опять падаю.
Сил больше нет. И Андреаса тоже нет.
Сил искать больше нет. Это конец…
Но он же не мог просто так взять и уплыть! Не мог оставить меня здесь одну!
Сердце колотится как бешеное, меня прошибает пот, хотя очень холодно. И страшно.
Еще никогда не было так страшно.
Он не может бросить меня! Он мне нужен!
Волна плещет в лицо, давлюсь водой, кашляю.
Ну не может он исчезнуть просто так, вот так взять и пропасть.
