А это от мамы. Самая длинная цитата в комнате, написанная курсивом над изголовьем кровати, где три дня назад была смертельная цепочка ЦАГ. Молитва святого Франциска.
Господи, сделай меня орудием мира Твоего!
Там, где ненависть, дай мне сеять любовь,
Где вред – прощение,
Где ошибка – правду,
Где сомнение – веру,
Где отчаяние – надежду,
Где тьма – свет,
Где печаль – радость.
О Отец Небесный, позволь мне
Не ждать утешения, но утешать,
Не ждать понимания, но понять,
Принимать любовь, как и любить.
Ибо отдавая, мы получаем,
Прощая, обретаем прощение,
И умирая, родимся для жизни вечной.
– Спасибо, мама, – шепчет Кейти, дочитав.
Ее трогает божественная мудрость всей молитвы, но три слова поют в самом ее сердце, словно хор.
«Где отчаяние – надежду».
Развитие болезни Хантингтона обычно занимает от десяти до двадцати лет и может быть разделено на три стадии. Симптомы ранней стадии, как правило, включают потерю координации, хорею, затруднение мышления, депрессию и раздражительность. В средней стадии больному становится труднее планировать и рассуждать, хорея более выражена, нарушаются речь и глотание. На поздней стадии БХ больной больше не может ходить, разборчиво говорить или осознанно двигаться и полностью зависим от стороннего ухода. Больной БХ сохраняет способность понимать, память и сознание на всех стадиях. Смерть чаще всего вызывают осложнения болезни, такие как удушье, пневмония, голод и даже самоубийство.
Несмотря на то что генетическая мутация, чистый случай БХ, известна с 1939 года, до сих пор не существует эффективной терапии, которая могла бы предотвратить или замедлить развитие болезни.
Болезнь Хантингтона обычно называют семейной болезнью. Из-за аутосомного доминантного наследования БХ и продолжительного течения родители, братья и сестры, дети и даже внуки в одной семье могут одновременно переживать различные стадии болезни. Часто, когда одно поколение приближается к финальной стадии, в начальную вступает другое поколение.
Запах воскресного обеда заполняет всю комнату. Джо не может определить, какое вареное животное или овощ чует его нос, пахнет, честно говоря, несоблазнительно, но голод все равно просыпается. Джо стоит в профиль перед зеркалом и похлопывает себя по расслабленному животу, который теперь уменьшился до того, до чего раньше его приходилось изо всех сил втягивать. «Уши» на поясе и пузо ушли. Физиотерапевт сказал Джо, что ему нужно от четырех до пяти тысяч калорий в день, чтобы поддерживать вес. Но, даже получив разрешение врача есть сколько угодно пончиков и пиццы, он быстро теряет вес. Постоянное подергивание сжигает калории.
Джо только что вернулся домой после дневной смены. Переодеваясь в гражданское, он снял ремень и штаны, но застрял в рубашке. Его пальцы мечутся, играют Моцарта на невидимой флейте поверх пуговиц форменной рубашки, не обращая внимания на команды Джо, отказываясь сотрудничать. Он сосредотачивается на пальцах, словно целится ниткой в самую маленькую иглу в мире, пытается повелеть своим большим и указательным пальцам расстегнуть простые пуговицы, но сколько бы он ни сосредотачивался, у него не получается не плутать. В нем разрастается жар, он задерживает дыхание и теряет терпение, готовый разорвать чертову рубашку пополам.
– Джо! Обедать!
Да пошло оно. Потом переоденется. Он натягивает серые треники и идет в кухню.
Стол накрыт, все собрались вокруг, кроме Кейти. Стул Колин далеко отодвинут от стола, чтобы поместился ее огромный беременный живот. Ее отекшие ноги в носках лежат на колене Джей Джея. Бедная девочка выглядит так, словно в любую минуту может взорваться, но срок у нее только в декабре. Нужно удержать маленького засранца внутри еще месяц.
Джо каждый день молится, чтобы ребенок был здоров. Десять пальцев на руках, десять на ногах и никакой БХ. Но, как только он родится, решение узнать генетический статус сможет принимать только сам ребенок, а не родители, а самое раннее, когда можно взять анализ, – в восемнадцать лет. Так что они не узнают, есть у ребенка Джей Джея ген БХ, пока он или она не вырастет, да и тогда – только если он или она захочет знать.
Восемнадцать лет. Джо, наверное, уже не будет. А если и будет, его не будет здесь, он не будет жить в трехпалубнике на Кук-стрит. Он или уже умрет, или будет в специальном заведении, и в обоих случаях, скорее всего, не узнает о судьбе своего внука. Протянет проклятая болезнь злые щупальца в следующее невинное поколение или эта линия БХ закончится на Джей Джее? Джо каждый день молится, чтобы все закончилось на Джей Джее.
И Меган. Господи, ему нелегко принять, что и в ее ДНК прячется это чудище. У Меган будет БХ. Это кровоточащая рана в животе Джо, которую не зашьет ни один хирург, и боль временами почти невыносима. Он молится, иногда в слезах, чтобы она танцевала до сорока с лишним без единого следа БХ. Молится за всех своих детей и надеется на лучшее, он верит. Но будущее тяжело давит на него, на всех них. И вина. Чудо, что Джо может стоять прямо под грузом этой вины.
Роузи ставит на стол корзинку с хлебом из пресного теста и масло.
– Мы что, сядем без Кейти? – спрашивает Меган, поправляя черный шерстяной шарф, повязанный на шее.
– У нее минута, – говорит Роузи, грозя секундной стрелке часов.
Джо отпивает, как он думал, воды через соломинку – и с удивлением чувствует во рту покалывающий, острый вкус пива. Он глотает и смотрит на Патрика. Тот хитро улыбается. Джо подмигивает ему и втягивает еще глоток. Всем остальным за столом дали баночки из-под джема с водой. Никакого пива до обеда. «Бокал» Джо – непрозрачный пластиковый стакан из «Данкин Донатс», на вынос, с крышкой и соломинкой. Он случайно уронил, пролил и даже бросил уже уйму бокалов и кружек. Роузи устала подбирать осколки, да и нельзя же, чтобы он внезапно бил посуду или выплескивал горячий кофе в воздух, когда появится малыш. Так что он теперь пьет все из таких пластиковых стаканов с крышками. Временами это унизительно – взрослому мужику пить из детской посуды, но теперь он видит и плюсы. Пиво до обеда.
На пороге появляется Кейти, вид у нее напряженный и напуганный. Она не одна.
– Здравствуйте все, – произносит Кейти, прочистив горло. – Это Феликс.
Она делает паузу.
– Мой бойфренд. Феликс, с Меган ты уже виделся. Это Джей Джей и Колин. Это Патрик. И мои мама и папа.
Феликс улыбается и здоровается со всеми. Пожимает руки Джей Джею и Патрику.
– Здравствуйте, миссис О’Брайен. Мистер О’Брайен.
Роузи улыбается.
– Добро пожаловать, Феликс.
Джо встает. Они с Феликсом пожимают друг другу руки. Джо хлопает его по плечу.
– Привет, Феликс. Рад тебя снова видеть.
Хорошо, что ты, наконец, пришел на обед, – говорит Джо.
– Я принесу ему стул, – говорит Меган.
– Стойте. Снова? – спрашивает Кейти, переводя глаза с Феликса на Джо и обратно.
– Милая, я твой отец, и я коп. Ты что, думала, я хоть секунду не буду знать, что кто-то ходит в этот дом уже полгода?
Кейти краснеет и не знает, куда спрятать глаза.
– Почему ты мне не сказал, что вы уже знакомы с папой? – спрашивает Кейти у Феликса.
Он пожимает плечами и улыбается.
– Я, в общем, ждал этого момента.
– Надо понимать, ты его проверял, – говорит Кейти.
– А то. Он чист, – отвечает Джо. – Правда, вот эту чушь насчет «Янки» надо будет из него выбить.
– Ты ей, судя по всему, действительно нравишься, если она привела тебя на обед, – говорит Джей Джей.
– Или она пытается тебя отпугнуть, – замечает Патрик.
– Не обращай на них внимания, – говорит Кейти Феликсу. – Феликс работает на «Биотопливо».
– Мы знаем, – говорит Джо. – Мы с Феликсом многое уже друг о друге знаем.
– Что? Откуда? – резким голосом спрашивает Кейти.
– Болтаем, пока выгуливаем Джеса, – отвечает Джо.
– Ты что, издеваешься? – спрашивает Кейти.
– Иногда так получается, что я стою на веранде, когда Феликс выходит. Чаще всего рано утром, – отвечает Джо, наслаждаясь каждой секундой.
Роузи просит Феликса наконец сесть и ставит перед ним тарелку. Сейчас Роузи ведет себя спокойно, но у нее совершенно сорвало крышу, когда она впервые услышала про Феликса от Джо. Для нее это было личным. Она осознанно и строго учила обеих девочек, что искать в мужчине. Чтобы был человеком верующим, из хорошей семьи, с хорошей работой, а в идеале жил в Чарлстауне. Джо заметил, что Феликс в общем-то такой и есть, но Роузи просто фыркнула на него и продолжила кипеть.
Джо знает эти ее примечания мелким шрифтом к урокам про «подходящего мужа». «Верующий» могло означать только «католик», желательно из прихода церкви Святого Франциска. Из хорошей семьи означало «ирландец». «Хорошая работа» – значит работа на почте, в пожарной части, в полиции, «Скорой помощи», управлении транспорта или аэропорту Логан, а не в какой-то корпорации с претензиями, о которой она в жизни не слышала. А «жить в Чарлстауне» означало родиться тут и вырасти. Быть городским, а не понаехавшим.
