Исабель и представления не имела, что происходило на вечеринке после ее отъезда. Вечеринка не была романтической, но определенная траектория все же чувствовалась. Завуалированная печаль, неисчерпаемые запасы алкоголя плюс недовольство некоторых назначением Питера создавали странную и непредсказуемую атмосферу. Питер работал в лаборатории всего год, и некоторые считали, что этот пост должен занимать человек, связанный с проектом гораздо дольше.
Прошло уже около двадцати часов, а Исабель все еще мутило. Она прислонилась животом к раковине и еще раз украдкой взглянула на Селию. Несмотря на то что стоял январь, девушка, как ни странно, ходила в оранжевом вязаном жилете, через который просвечивал ярко-красный лифчик, и весь ее роскошный татуаж от плеча до кисти был выставлен напоказ. Исабель бы нисколько не удивило, если бы Селия предприняла на вечеринке маневры определенного свойства. Немного танцев, немного флирта, возможно, даже попытка под конец одарить Питера полуночным поцелуем.
Исабель вздохнула. Они с Питером еще не обнародовали свои отношения, и она не могла рассматривать это как что-то личное. Прошло всего несколько дней с тех пор, как Питер сделал ей предложение. Этому предшествовал лишь краткий период ухаживаний. Никогда еще Исабель не сдавала свои позиции так быстро и так бесповоротно, но по разным причинам, включая его жестокую битву за опеку над детьми с бывшей женой и беспокойство по поводу того, как это воспримут коллеги, Питер считал, что до тех пор, пока они не съедутся, не стоит афишировать отношения. Кроме того, и Селия, конечно, об этом не знала, Питеру она не нравилась.
Селия перестала очищать раковину от овощных шкурок.
— Что? — спросила она и оглядела свою руку.
Исабель поняла, что стоит, уставившись на татуировку Селии. Она перевела взгляд на посуду.
— Ничего, просто голова болит.
Из-за угла появилась Бонзи и, ступая на все четыре лапы, приблизилась к ним. Верхом на ней в позе жокея, вцепившись тоненькими пальцами в мамины плечи, сидела Лола.
Селия глянула через плечо и крикнула:
— Бонзи, ты пробовала поцеловать гостя?
Бозни счастливо улыбнулась, села на попу и, оттолкнувшись от пола ногой, крутнулась вокруг оси. Потом прикоснулась пальцами к губам, к щекам, после чего скрестила руки на груди и знаками показала: «Целуй, целуй, Бонзи любит».
Селия рассмеялась.
— А Мбонго что? Он тоже полюбил гостя?
Бонзи подумала немного, потом почесала подбородок, опустила руку и показала: «Грязно плохо! Грязно плохо!»
— Мбонго думает, что гость — тупая задница? — продолжала выспрашивать Селия, складывая чистую посуду в стопки.
— Селия! — перебила ее Исабель. — Следи за языком!
Именно по этой причине Питер совсем не обрадовался, когда доктор Хьюз из полудюжины достойных кандидатов выбрал именно Селию и приветил ее в интернатуре. Его беспокоила ее невоздержанность на язык. Если кто-то из бонобо выучит эти оскорбительные словосочетания и необходимое число раз употребит их в правильном контексте, они войдут в их лексикон. Одно дело, когда бонобо по собственной воле выдает оскорбление типа «грязный плохой туалет», и совершенно другое, когда заимствует оскорбление «тупая задница» у человека.
Бонзи разговаривала с Селией, но теперь напряженно посмотрела на Исабель. На ее физиономии появилось выражение беспокойства.
«Улыбнись, обними, — показала она. — Бонзи любит гостя, поцелуй, поцелуй».
— Не волнуйся, Бонзи. Я на тебя не сержусь, — сказала Исабель, одновременно показывая слова жестами.
Она многозначительно посмотрела на Селию, а потом снова обратилась к Бонзи:
— Ты не хочешь досматривать кино?
«Хочу кофе».
— Ладно, могу тебе сделать.
«Хочу сладкий кофе. Исабель идет. Быстро дает».
Исабель рассмеялась и притворилась, будто обиделась.
— Тебе не нравится мой кофе?
Бонзи села на корточки и робко посмотрела на Исабель. Лола забралась ей на плечо и растерянно заморгала.
— Туше. Мне тоже не нравится, — сдалась Исабель. — Ты хочешь карамельный маккиато?
Бонзи возбужденно вскрикнула.
«Вкусно. Дает быстро».
— Хорошо. Хочешь сверху алтей? — спросила Исабель, используя термин бонобо для описания сладкой пены на кофе.
«Улыбка, улыбка, обнять, обнять».
Исабель перекинула влажное кухонное полотенце через плечо и вытерла все еще скользкие руки о бедра.
— Хочешь, я схожу? — вызвалась Селия.
— Конечно. Спасибо. А я пока тут закончу.
Предложение Селии было сюрпризом для Исабель, и, принимая во внимание головную боль, она была ей даже благодарна — формально смена интерна закончилась четверть часа назад.
Селия подождала, пока Исабель выстроит тележки вдоль стены, и тихонько кашлянула.
— Что? — спросила Исабель.
— Можно я возьму твою машину? Моя в магазине.
Тайна разгадана. Исабель чуть не рассмеялась. Селия хотела смотаться домой под конец вечера.
Исабель похлопала по карманам, пока не звякнула связка ключей.
«Сделай картинку», — сказала Бонзи.
— Не забудь видеокамеру, — напомнила Исабель и предельно точно перебросила ключи Селии. — Только точно закажи кофе. И не забудь про молоко.
Селия кивнула и поймала ключи.
Все бонобо, а Бонзи в особенности, любили смотреть видео, где люди выполняли их просьбы. Раньше бонобо в некоторых случаях выезжали вместе с сотрудниками лаборатории, но два года назад этому был положен конец. Тогда Бонзи вздумалось порулить, и машина чуть не врезалась в фонарный столб. Бонобо вдруг взяла и схватилась за руль. Исабель успела затормозить до столкновения, но с дороги все же съехала. А меньше чем за неделю до этого, когда машина доктора Хьюза медленно ползла в очереди от окошка «Макдоналдса», шофер микроавтобуса, который маячил перед ними, углядел в зеркало заднего вида Мбонго, сидевшего на переднем сиденье с желанным чизбургером в руках. Через минуту и дети, и взрослые облепили машину доктора Хьюза и, пытаясь засунуть руки в окно, орали: «Обезьяна! Обезьяна!» Мбонго в результате нырнул под заднее сиденье, а доктор закрыл все окна в машине. Это был первый звоночек, затем последовал водительский порыв Бонзи, и это уже был похоронный звон по выездам бонобо из лаборатории.
Бонобо тосковали по контактам с внешним миром (хотя, когда их спрашивали, они выражали абсолютную уверенность в том, что двойное электрическое ограждение игрового двора и ров за ним служат для того, чтобы не впускать к ним людей и кошек, а не наоборот), так что с некоторых пор Исабель и другие сотрудники приносили им внешний мир на видео. Владельцы местных магазинов не имели ничего против того, чтобы их снимали на радость соседям-обезьянам.
— Постарайся раздавить по пути парочку протестующих, — сказала Исабель.
— Снаружи сейчас никого, — ответила Селия.
— Неужели? — удивилась Исабель.
За воротами уже около года каждый день собиралась толпа манифестантов. Они не кричали, а просто держали плакаты, на которых было изображено, каким чудовищным процедурам подвергаются человекообразные обезьяны. Но поскольку протестующие явно не были в курсе, чем занимаются в лаборатории, Исабель старалась их игнорировать.
Селия открыла видоискатель, щелкнула переключателем и проверила батарейки.
— Лари-Харри-Гари и фрик с зелеными волосами болтались там до обеда, но, когда я выходила покурить, их уже не было.
— Фрик с зелеными волосами? И это говорит девушка с ярко-розовой шевелюрой?
— Какой же это ярко-розовый, — возразила Селия и потеребила эльфийский завиток возле уха. — Это фуксия. И я не имею ничего против цвета его волос. Я просто думаю, что он сам — жопа с ручкой.
— Селия! Придержи язык!
Исабель быстро оглянулась и с облегчением обнаружила, что Бонзи вернулась в комнату досматривать фильм и, стало быть, упустила шанс обогатить свой словарный запас.
— Тебе следует быть более осмотрительной. Выбирай выражения, я серьезно.
— А что такого? — Селия пожала плечами. — Они же меня не слышали.
Исабель поймала себя на том, что снова разглядывает Селию. Татуировки девушки одновременно завораживали и отталкивали. Обнаженные тела и русалки спускались по ее плечам, резвились на предплечьях, их волосы и грудь обвивали чешуйчатые конечности каких-то адских существ. То тут, то там были вытатуированы подковы и черепа с маргаритками в глазницах. И все это исполнено в красном, желтом, фиолетовом и могильном сине-зеленом тонах. Исабель была всего на восемь лет старше Селии, но ее собственный юношеский бунт ограничился тем, что она с головой зарылась в книги и постаралась как можно скорее умчаться подальше от дома на поезде образования.
— Ладно. Я отчаливаю, — заявила Селия и сунула под мышку видеокамеру.
Исабель вернулась к посуде. Через несколько секунд она услышала, как открылась входная дверь. Исабель резко развернулась и крикнула:
— Подожди! А у тебя есть права…
Дверь захлопнулась. Исабель какое-то время смотрела в сторону двери, потом взяла под мышку бутылочку с «Лубридермом» и пошла смотреть окончание фильма. Сэм уже вернул себе право владения мячом, а Мбонго в одиночестве дулся в своем гнезде. Он надел на плечи свой новый рюкзак, объем рюкзака выдавал отсутствие мяча. Мбонго ссутулился и скрестил руки на груди. Исабель присела рядом и положила руку ему на плечо.
