Он опять уставился в пол.
– Ну почему ты такой?! Другие вот как-то справляются же! И не выступают, когда не надо. И от коллектива не отрываются.
– Откуда мне знать, почему я такой! И наплевать на это! Уж какой есть!
– Наплевать, значит! – повторила я раздраженно.
Где-то открылось окно, и до нас донеслась музыка – «Карат», «Властелин мира».
Вдруг Андреас наклонился и положил левую руку на столик.
– Ты чего? – удивилась я.
Он перевернул руку внутренней стороной вверх. Я посмотрела на его запястье. Длинный шрам. Никогда его раньше не видела. Андреас все время носил браслет из длинной кожаной ленты, а сегодня почему-то снял.
Я перевела взгляд на Андреаса. Посмотрела ему в глаза.
– Это ты… сам?
Он кивнул.
В голове не укладывается!
– В интернате. Меня быстро обнаружили. Отправили в больницу, а через пару дней – обратно. Такой театр устроили – будь здоров! Каждый день к «гражданину начальнику интерната» таскали. Почему это я хочу избежать ответственности, да настоящий гражданин так не поступил бы, да ты просто трус. Ну и так далее.
Он презрительно скривился.
– Здесь даже убить себя спокойно не дадут.
Я вскочила с дивана. Меня трясло.
– Конечно, не дадут, а ты как думал? А что было бы с Сакси и со мной – без тебя?!
– Вы справитесь, – мотнул он головой.
– Не-е-ет! – заорала я. – Не справимся! Мне тоже не дают учиться тому, чему хочу, не забыл случайно? У отца крыша набекрень, мама дома почти не бывает, дед совсем чокнутый, на заводе старый пердун за жопу хватает! А теперь еще и ты хочешь меня бросить!
Я упала на диван и разревелась. Меня всю трясло. Вид у Андреаса был испуганный – такой он меня никогда еще не видел. Но мне было плевать! Я рыдала и не могла остановиться.
Андреас откинулся на спинку кресла, оно тихонько заскрипело.
– Вот черт…
Взял с полки кожаную ленту, начал медленно обматывать запястье.
– Логика-то простая… – пробормотал он. – До того как самоубиться, можно попытаться сбежать.
Я вытащила из кармана носовой платок, высморкалась.
– Ну, супер! И когда отчаливаешь?
– В конце лета, когда море прогреется.
– Оно никогда не прогревается – это ж Балтика, а не Балатон!
– В общем, где-то в августе.
Я взяла стаканчик и отпила глоток. Водка обожгла горло, но через пару секунд в желудке потеплело, и я немножко успокоилась.
– Откуда хочешь стартовать? Из Варнемюнде?
– Еще не знаю. Надо собрать информацию. Это не так-то просто.
– Само собой. Иначе любой дурак мог бы взять и смыться.
Андреас грустно усмехнулся:
– А то!
– Дед знает, где на побережье располагаются воинские части. Он за этим тщательно следит, привычка еще с войны. Могу его порасспросить.
– Правда можешь?
– И еще у него есть карты побережья. Держит их в шкафу. Они, конечно, старые, 1935 года, но география с тех пор не сильно изменилась.
Андреас кивнул.
В горле стоял комок. Мне срочно надо было на свежий воздух. И побыть одной.
– Если хочешь, я прямо сейчас к нему пойду. Он наверняка дома.
Андреас посмотрел в окно.
– Да, можно. Мне пойти с тобой?
Я встала.
– Нет.
– Бутылку с собой прихвати, – Андреас ухмыльнулся. – Огненная вода развяжет ему язык. И спрашивай не конкретно, чтобы он ничего не заподозрил. А то, чего доброго, выболтает всё нечаянно или того хуже – листовки развесит.
Я сглотнула. В ситуации, в которой мы оказались, виноват был дед – отрицать это бессмысленно.
Не завари он всю эту кашу, Андреас сейчас продолжал бы учебу в техникуме, а я готовилась бы к выпускным экзаменам.
– Обо мне лучше не упоминать.
– Конечно.
Я тупо стояла посереди комнаты, в голове шумело от водки.
– В универсаме спросят удостоверение личности…
– Попрошу Торстена, может, он с тобой сходит.
Мы спустились вниз по лестнице, перепрыгнув через провалившиеся ступеньки.
Андреас постучал в дверь Торстена. Тот открыл и мрачно сообщил:
– У меня завтра экзамен.
Андреас объяснил, что нам надо, и ушел к себе. Торстен снял с крючка аляску.
– Спасибо, что пошел со мной, – поблагодарила я его по дороге в универсам.
– Да не вопрос, – пробормотал тот рассеянно.
– А ты вообще-то что изучаешь?
– Мелиорацию.
– Интересно?
– Да как сказать… На медицинский я ведь недобрал.
В универсаме на Доберанер-штрассе я дала Торстену деньги, и он купил мне бутылку дешевого коньяка, как будто это было совершенно обычным делом. Наверно, уже делал так для Андреаса.
– Главное, зараз всё не выпивай, – подмигнул он мне на прощанье.
Я отправилась к деду пешком, чтобы проветрить мозги: треугольная Доберанер-плац, Шрёдер-плац с огромными электронными часами, Аугустен-штрассе, Пауль-штрассе.
Дед был дома. Открыв мне дверь, он тут же вернулся к телевизору – там как раз шла его любимая передача про старые фильмы.
Поставив бутылку на стол, рядом с другой, уже почти пустой, я подсела к деду на диван. Он даже головы не повернул.
По экрану скакала Марика Рёкк[62].
– Мадам поет, что ей не нужны миллионы. Мне они тоже не нужны. Хватило бы полкило кофе. А не этой ячменно-цикориевой бурды. Теперь даже за паршивым «Рондо»[63] приходится в очереди стоять, можешь себе представить? Хотя вкус у него – что козьи какашки.
– Дед, я хотела у тебя кое о чем спросить. Насчет моря.
– Ничего ей, значит, не нужно, кроме музыки. Музыка, музыка! Не смешите меня! Превосходная пропаганда! Пусть народ принимает всё как должное: всех поубивало, страна в руинах, но ничего страшного! Бегай себе по горящим улицам да напевай глупую песенку. Миллионов ей не надо, понимаешь! Конечно, не надо! И вообще ничего не надо! Подавай только маршевую музыку и геббельсовские вопли из громкоговорителя.
– Зачем ты тогда эту передачу смотришь, раз у тебя от нее настроение портится? – спросила я.
– И вообще, это она называет музыкой? Ха-ха!
Дед, не обращая на меня внимания, открутил пробку с бутылки и налил полный стакан.
Я собрала всю свою храбрость в кулак.
– Дед, этим летом я буду тренироваться на море, и мне нужна старая карта, которая у тебя в шкафу. Можно я ее домой возьму?
На этот раз он услышал и перевел на меня мутные глаза.
– Зачем это?
– Надо выбрать оптимальное место для старта и измерить расстояние, которое я хочу проплыть. Например, от Нинхагена до Штольтеры или от Кюлунгборна до Хайлигендамм. В начале заплыва засеку время и потом смогу вычислить свою скорость. Это важно.
– Да-да, ясно! – махнул дед рукой. – Валяй, ты знаешь, где она лежит.
Все оказалось так просто! Я пошла в спальню, где пахло хозяйственным мылом.
– И к чему ты готовиться будешь? – крикнул дед из гостиной.
– Что-то вроде марафона! – крикнула я в ответ и открыла огромный дубовый шкаф.
– А зачем? Тебя ж выперли и из секции, и из школы – со всех фронтов, так сказать. Теперь ты у нас вообще пролетариат. Ну, будем…
– Просто мне нравится плавать.
– Может, тебя в морской спецназ возьмут. Если в партию, конечно, вступишь.
– Да ну тебя! Я занимаюсь спортом, потому что для тела полезно.
– Ну-ну! – крикнул дед.
Карта лежала под коричневым пледом, покрытая пятнами и пожелтевшая от времени. Прижав ее к груди, я вышла в коридор и заглянула через приоткрытую дверь в гостиную.
Дед высоко поднял стакан.
– Вот что для тела хорошо и полезно! Вздрогнем!
Я сунула карту в сумку, которую оставила в коридоре. Вот так. С глаз долой – из сердца вон.
И снова зашла в гостиную. Теперь на экране был Хайнц Рюман[64]. Дед ему подпевал. Увидев меня, он удивился: явно уже забыл, что я здесь.
Я подлила ему коньяка.
– Дед, послушай, а где на море стоят пограничные вышки? Ты мне про них рассказывал, когда я была маленькой. Но с тех пор я уже всё забыла.
– Почему ты спрашиваешь? К чему это тебе?
– Это из викторины в журнале «Тролль»[65]. Только журнал я с собой не взяла.
– Такие вот вопросики они теперь задают? Ха! Времена, похоже, меняются, – дед рыгнул. – Невероятно!
– Ты еще помнишь, что это за вышки?
– Ну… – дед выпрямился в кресле, – парочку вспомню, конечно. Тебе как: с востока на запад или с запада на восток?
Я непонимающе покачала головой, потом до меня дошло. В Польшу-то мы не собираемся, так что…
– От Варнемюнде в направлении Любека.
– Ага… – дед почесал затылок. – Значит, так: Варнемюнде, Штольтера, вокруг много воинских частей. Бёргеренде, Кюлунгсборн – то же самое. Мешендорф, Ам-Зальцхафф, Голльвиц, остров Поэль, Больтенхаген. А дальше уже сплошняком. К воде даже подходить нельзя – моментально остановят.
Я кивнула, стараясь всё запомнить. Андреасу придется съездить туда и самому еще раз всё проверить.
– Стой! – вдруг вскрикнул дед. – Я знаю, что за этим кроется! Не отвечай на вопрос про вышки, это ловушка! Кто сможет ответить, тот контрреволюционер!
– Вроде тебя?
