Я гляжу на Стефани.
– Я сидела на ступеньках лестницы, хотя должна была уже спать. Они разговаривали на кухне. Она сказала: «Трудно не любить Хьюго больше, чем ее», – повторяю я, даже не сознавая, что ношу с собой этот разговор больше двадцати лет. – Она не любит меня так, как любит Хьюго. Никогда не любила и не будет любить. Я всегда вызывала у нее разочарование. И вот я такая и получилась. Ни работы, ни перспективы, я ничто, зря занимаю место на этом свете…
Я замолкаю, колеблюсь.
– Тут больше никого нет, – говорит она, словно читает мои мысли.
Я кричу, потом кричу еще и начинаю рыдать.
– Знаете, мама хотела, чтобы я вернулась в Норфолк. – Я вытираю глаза, мне хочется, чтобы у меня не было этих эмоций, отравляющих меня изнутри. – Ей ужасно не нравится, что я живу у тети Вив, но это не имеет ко мне никакого отношения, это ее ревность, ее недовольство. Она терпит тетю Вив, но до сих пор не простила ее. Ей страшно не нравится, что мы так близки. Тетя Вив сполна заплатила за то, что совершила. Ее не простила даже бабушка Сью. А я всегда думала, что родительская любовь всегда слепая и самоотверженная, что она все прощает.
– Вы не вернетесь домой?
– Ни за что.
– Почему?
– Потому что там начались все мои проблемы, – отвечаю я, даже не сознавая, что всегда это чувствовала. Я достаю из пачки еще один одноразовый платок. – Вы можете мне помочь?
– Вы сами стали это делать.
– Когда все это уйдет, вся боль?
– Вы не сможете избавиться от нее силой, Полли. Вам надо дать себе время, ведь мы только что начали занятия. Нам надо работать изнутри. Вы цепляетесь за многие вещи из вашего детства. Пора избавиться от них. Сегодня вы поступили правильно.
– Мама называла Мэтью «тот человек». Она была права насчет его, но я, конечно, не желала ничего слушать. Мне казалось, я люблю его. Вам знакомо чувство опьянения кем-то? – Я закрываю глаза, улыбаюсь. – Оно даже лучше, чем секс. Первые недели были окутаны розовым сиянием, сладким предвкушением. Я хочу испытать его снова, но с тем мужчиной, который мне нужен. Хочу ощутить себя живой. Сейчас я мертвая внутри, я банкрот. – Я открываю глаза. – Без спиртного мне было негде скрывать эти чувства.
– Их не надо было скрывать от себя. Надо было их осознать, признать. Это болезненно, но изменения приходят через страдание. Вы можете быть счастливы. Ничто не мешает вам встретить кого-то и снова влюбиться. Вы можете испытать эти чувства, но я часто даю своим клиентам такой совет: никаких близких отношений в первый год лечения. Прежде всего вам надо укрепить близкие отношения с собой.
– Вот это меня пугает.
– Что это?
– Я боюсь выяснить, кто я такая.
Суббота. Утро. Сегодня Джейни возвращается из свадебной поездки. А я все-таки решила встретиться с Мэтью.
Джим открывает дверь, и Луи врывается в квартиру и бежит к Мэйси. На той голубое бархатное платье и шерстяные колготки, она делает себе перед зеркалом модную прическу – всклокоченные волосы. Увидев Луи, она хватает его за руку:
– Я хочу тебе кое-что показать!
– Джим, спасибо огромное, что он побудет у тебя. Я вернусь часа через два.
– Напомни мне, куда ты идешь?
– На встречу с подругой, – говорю я, берясь за старое, но иногда ведь мы вынуждены прибегать к безобидной лжи. – У нее был трудный период, и нам неловко будет говорить при…
– Конечно. Я сам не могу разговаривать, когда рядом мелюзга. Кстати, мне показалось, что Бен был вчера несколько странным.
– Странным?
– Да, подавленным. Что-то случилось, о чем я не знаю?
– Тут все сложно.
– Так я и знал! – Он улыбается. – Я думал, что вы…
– Сложно, – повторяю я и бегу вниз по ступенькам.
Я еду на метро в сторону Чок Фарм. Не хочу встречаться с Мэттом близко от дома. Мы можем натолкнуться там на тетю Вив, или на кого-нибудь из АА, либо, хуже того, на Бена с Эмили. Вот я и предложила кафе в Ноттинг-Хилл. Стараясь не нервничать, я достаю Ойстер-карту и прохожу через турникет в метро. Хьюго записал название кафе и добавил, что он свободен все утро, так что в случае… Он даже хотел поехать со мной. «Ты ничего ему не должна, – сказал он. – Ничего».
Подъехал поезд, я вхожу в вагон. Для субботнего утра народу много. Двери закрываются, а я думаю о человеке, который удивил меня больше всего: о матери. «Ах, – сказала она, – где же он был все это время?» и «Почему он объявился сейчас?» А еще: «Я считаю, что ты должна потребовать от него какие-то деньги. Пора этому человеку разделить хоть часть ответственности за ребенка. А Хьюго пойдет с тобой?»
В глубине души я понимаю, что мама переживает за меня, но, в отличие от тети Вив и Хьюго, она всегда была далека от всей этой ситуации. Тетя Вив видела нашу драму. Она приняла меня в своем доме, смыла с моих губ запекшуюся кровь, отвезла меня, дрожащую и раздавленную, на мою первую консультацию к психологу. Я уговорила тетю Вив и Хьюго не говорить родителям всю правду об отце Луи. Версия, которую мы сообщили в обмен на мое согласие на лечение и посещение АА, была такова: мне стало невозможно жить с Мэттом, когда он не смог продать дом и выплатить залог, я не могла смириться с этим. Я должна была думать о ребенке. Он куда-то исчез.
Когда я подхожу к кофейне, начинает моросить дождь, а у меня все внутри сжимается от тревожных предчувствий. Я гляжу на часы: 10.30. Я пришла раньше на пятнадцать минут. Звонит мой мобильный, от неожиданности я чуть не выпрыгиваю из собственной шкуры. На экранчике вспыхивает имя Джейни. Я с облегчением принимаю звонок, прикидывая, как мне покороче рассказать ей о событиях прошедшей недели.
– Как прошел ваш медовый месяц? – спрашиваю.
Джейни и Пол ездили на юг Италии, в Пулью.
– Представь себе лазурное море, тенистые дворики, где растут лимоны и апельсины, трапезы на свежем воздухе, – вздыхает она, а дождь тем временем усиливается. – Потом я замучаю тебя до бесчувствия нашими фотками. Ты сейчас где?
– Приехала в Ноттинг-Хилл.
– Что это ты?
– У меня тут встреча с одним человеком, – говорю я, а у самой дрожат коленки от страха.
– С кем?
Я прячусь от дождя в портале церкви Святого Петра, где пел с хором Хьюго. Рассказываю Джейни всю историю, от момента, когда после их свадьбы Бен признался мне в своих чувствах, до сломанной руки Эмили, нашего поцелуя и, наконец, звонка Мэтью.
– Ничего себе! – ахает Джейни. – Вот стоит только уехать из города!
– Я ведь должна встретиться с ним, правда?
Зловещее молчание, потом Джейни говорит:
– Ты в самом деле веришь, что люди могут меняться?
– Ведь я изменилась.
– Да, но это другое дело, Полли. Ты всегда была хорошим человеком.
Войдя в кафе, я сканирую его взглядом, но Мэтта там нет. Я мчусь в туалет, чтобы обсушиться, и, встав перед зеркалом, причесываюсь и крашу губы. Снимаю жакет и остаюсь в облегающей синей тунике, джинсах и замшевых ботинках, длинные волосы падают мне на плечи. Я завязываю их в конский хвост. Не нравится, и я опять распускаю их, достаю платок и стираю с губ помаду. Что я делаю?
Первым делом я вижу его темно-русые волосы, опять коротко стриженные. Он чисто выбрит и одет в бледно-голубую рубашку. Увидев меня, он отрывается от меню и встает. Мой пульс бешено бьется. Он выглядит как прежний Мэтью, тот самый, который так понравился мне в баре. Когда он протягивает ко мне руку, словно приветствуя клиента, мне приходит в голову, что он тоже нервничает не меньше моего.
– Спасибо, что согласилась увидеться со мной. Заказать тебе кофе? Чай? Что-нибудь более крепкое?
Его губы раздвигаются в легкой улыбке, которая сразу пропадает, когда я говорю:
– Я больше не пью. Давно уже перестала.
Мэтт выдвигает стул, приглашает меня сесть. От его вежливости мне не по себе.
– Я выпью зеленого чаю, – говорю я, взглянув на меню напитков.
Мэтт заказывает эспрессо и зеленый чай, потом спрашивает, не холодно ли мне.
– Может, пересядем подальше от двери? – предлагает он, когда вошедшая пара приносит с собой волну холодного, свежего воздуха.
– Мне тут нормально, – отвечаю и кладу на стол свой мобильный. – Мэтью, почему ты позвонил?
– Я хочу взглянуть на своего сына, вот и все.
– Почему сейчас?
– Справедливый вопрос. Единственное, что я могу ответить, это то, что я повзрослел. Теперь у меня другие приоритеты. Я хочу стать частью его жизни и наверстать потерянное время. Когда я думаю, через что ты прошла по моей вине, меня охватывает ужас. – Я пытаюсь заговорить, но он жестом останавливает меня. – Пожалуйста, позволь мне объяснить. Это самое малое, что я могу сделать.
Я киваю.
– Я влип тогда с этим домом, был задавлен долгами и страхом, но это меня не оправдывает, – говорит он, когда я снова пытаюсь что-то сказать. – Ты имеешь право меня ненавидеть. Готов поспорить, что Хьюго и тетя Вив притаились за углом с бейсбольными битами, – шутит он, чтобы сломать лед, но я сижу с каменным лицом. – Как поживает Луи? – спрашивает Мэтью с теплом в голосе.
