Селия схватила Исабель за руку и рывком затащила ее за коринфскую колонну у входа в ресторан.
Нейтан решительно прошел мимо них к главному входу в отель и, не оглядываясь, вышел.
— Ух, ты, — выдохнула Селия. — Это было не круто.
Исабель втянула воздух сквозь зубы.
— Селия…
— Что?
— Тот человек. Это Джон Тигпен. Репортер, которого хотела поцеловать Бонзи.
Селия оглянулась. Джон Тигпен стоял у столика, растерянно расставив руки, и круглыми от потрясения глазами смотрел на дверь.
— О-о-о, — протянула Селия. — Тот самый Пигпен?
— Да, — сквозь зубы сказала Исабель, — тот самый Пигпен.
Вообще-то Джон не был суеверным, но некоторая вероятность того, что инцидент за завтраком имеет связь с кармой, присутствовала, и он прямиком направился в «Буканьер», чтобы выключить музыку.
Подходя к мотелю, он автоматически посмотрел на заведение «У Джимми» и увидел у входа одного из головорезов. Мужчина курил, пока Бугер гадил на тротуаре. Мужчина взглянул на Джона, Джон помахал ему рукой, но его приветствие осталось незамеченным.
Дверь в номер была открыта. Джон приложил ухо к щели — он не хотел послужить помехой грабителям. Женщины выше этажом визжали и хохотали, поэтому расслышать, что делается в номере, было сложно. Джон приоткрыл дверь ногой.
С виду в номере было пусто, но Джон все же заглянул под кровать и отдернул в ванной занавеску душа. Жалюзи были раздвинуты, и бриз гонял вонючий тюль в окно и обратно. Дохлые мухи попадали в ванну.
Никого.
Джон с колотящимся от возбуждения сердцем вернулся в комнату и только тогда обратил внимание, что «Starship» больше не играет. На кровати вместо компьютера лежал бледно-голубой листок.
«Номер 242» и недовольный смайлик.
Джон вздохнул и посмотрел на потолок. Номер двести сорок два располагался как раз над его номером.
Пройдя до конца здания, Джон поднялся по лестнице. Облупившиеся перила пережили не одну покраску, из-за чего поверхность напоминала зернистую фактуру индийской чечевичной лепешки «пападам».
Дверь в номер двести сорок два оказалась распахнута настежь. В глаза Джону сразу бросился его лэптоп. Он в открытом виде лежал на кровати и играл что-то в исполнении электрогитары с педальными эффектами.
Рыжая женщина придвинула к кровати стул и устроила на ней свои туфли на платформе. Рядом с ней стояла блондинка и электрощипцами для завивки приводила в порядок ее прическу. Шпильки она держала в зубах. Брюнетка на противоположной стороне кровати с интересом смотрела на экран лэптопа и временами вскидывала голову, чтобы выпустить в потолок струйку дыма. Никто из них не обратил внимания на появившегося в дверях Джона.
— Вы что вообще себе позволяете? — возмутился он.
Рыжая наклонилась к экрану и покачала сигаретой, взгляд ее затуманился.
— Вот были денечки, — с грустью вздохнула она. — Вы только посмотрите. Это же моя идея. «Пакетик чая».
Вторая женщина тоже нагнулась и вздохнула.
— Просто великолепно, Иванка. Действительно, великолепно.
— Да. Я была звездой. Разъезжала в лимузинах. Целыми днями пила шампанское! И кокс! Куда ни посмотри — всюду эти чудесные дорожки. А теперь… — последовал трагический вздох.
— Пакетик чая? — переспросил Джон. — «Пакетик чая»? Вы что, смотрите порно по моему компьютеру?
— Это не порно, — с достоинством возразила Иванка. — Это — я.
— Вы украли мой компьютер!
— Я бы предпочла слово «одолжили», — сказала она, отвернулась и, сделав глубокую затяжку, выпустила тонкую струйку дыма.
— Как, черт возьми, вы попали в мой номер?
— Ну, знаешь ли, менеджер Виктор — хороший человек. А вот ты, — она фыркнула на Джона, — не очень. Ты очень невежливо поступил с нами сегодня утром.
Женщина вдруг ткнула длинным ногтем в экран.
— Смотрите! Вы только посмотрите!
— Прекрати! — взорвался Джон. — Это жидкокристаллический экран!
— Видите?
Не обращая на Джона никакого внимания, женщина провела ногтем по экрану.
Джон понял, что тут он бессилен, и обошел кровать. Красный ноготь Иванки оставил след по контуру объекта, который она обводила.
— Видите? Тугая, как барабан, и круглая, как баскетбольный мяч.
— Но трясется именно так, как надо, — добавила одна из женщин.
— Это да, — согласилась Иванка и сделала еще одну затяжку. — Но время никого не щадит.
Еще один надрывный русский вздох.
— Простите? Не возражаете? — спросил Джон.
Иванка резко повернулась в его сторону и наконец действительно обратила на него внимание.
— Нет. А почему такое недовольное лицо?
— Недовольное?
— Ты что, записку не прочитал? Ты прервал наш сладкий сон, а Толстый Боб не любит, когда мы выглядим усталыми.
— Толстый Боб?
— Менеджер в клубе для джентльменов. Мы там работаем.
Иванка нагнулась и захлопнула лэптоп.
— Но я прощаю тебя, скверный мальчишка… — Она покачала сигаретой и подмигнула. — Ты не говорил, что ты знаменитый писатель.
Последние два слова она закавычила пальцами.
— Что?
— Виктор. Кроме ключа, он дал мне еще кое-что, — Иванка кивнула в сторону прикроватной тумбочки.
На тумбочке лежал раскрытый глянцевый журнал, на развороте женщины без трусиков в мини-юбках выбирались из машин. Желтые звездочки прикрывали соответствующие места.
«Фото промежностей продолжаются! — возвещал заголовок. — Последние интимные стрижки топ-моделей!»
Джон присел на кровать.
Брюнетка закрыла свежий номер «Уикли таймс», сунула его в конверт «ФедЭкс» и бросила конверт на лэптоп Джона. Он взял и то, и другое и встал.
— Ты, наверное, и это захочешь получить, — Иванка передала ему корпоративную карточку «Америкэн экспресс», на которой было выдавлено его имя. — Тоже была в конверте. Тебе повезло, что ты такой крутой писатель. Аж коленки дрожат.
Джон посмотрел на карточку, сунул ее в карман и пошел к двери.
— Сегодня, так уж и быть, поспишь, — сказала Иванка, когда Джон уже взялся за ручку двери, и послала ему воздушный поцелуй.* * *
Вернувшись в номер, Джон достал журнал из конверта.
И там над его именем красовался заголовок: «Порнокороль выпустил в эфир обезьян, помешанных на сексе!» (У Джона было: «Большой Брат или Большая любовь? Реалити-шоу с любвеобильными обезьянами».)
Дальше — хуже. Текст Джона:...
«Ранее известные как карликовые шимпанзе, бонобо, в 1929 году были выделены в особый вид ( Pan paniscus) . Они миролюбивы, игривы и не расположены к конфликтам, за что их часто называют «лесными хиппи». Сообщество ориентировано на равенство членов, во главе его стоит самка. Бонобо знамениты своим сексуальным поведением, благодаря сексу они формируют и поддерживают социальные связи, причем инициаторами сексуальных контактов выступают как самцы, так и самки. Ареал их обитания — Демократическая Республика Конго, в естественной среде бонобо вступают в сексуальные отношения каждые четыре-пять часов, в то время как бонобо, живущие в неволе, делают это примерно раз в полтора часа».
Этот текст превратился в букет претендующей на сенсацию белиберды с заявлениями типа: «Обезьяны занимаются сексом каждый день и каждый час!» или «Самки держат самцов под контролем с помощью секса!». Комментарий Джона по поводу физических различий между шимпанзе и бонобо был следующий:
...
«Бонобо меньше и тоньше Pan troglodyte , лица у них более плоские. Конечности у бонобо длинные и изящные, а грудь выделяется больше, чем у других видов обезьян или даже людей».
Его спрессовали до одного-единственного предложения:
...
«Это Памелы Андерсон обезьяньего мира!»
А вот что Джон написал о том, что бонобо способны овладеть языком людей:
...
«Они так же близки к человеку, как и шимпанзе, у них девяносто восемь и семь десятых процента наших генов. Возможно, и неудивительно, что бонобо обладают абстрактным мышлением и экстраординарными способностями по овладению языком человека. Бонобо, о которых идет речь, понимают разговорный английский и общаются при помощи языка жестов. Они овладевают человеческим языком так же, как и наши дети, и двигает ими то же самое желание — общаться. А еще они владеют компьютером лучше некоторых людей».
Этот кусок вообще выбросили.
Джон заставил себя дочитать до конца. Все это писал не он. Петиция и беременность исчезли без следа. Качество угробили в угоду сенсации.
Дочитав, Джон сразу же позвонил Тоферу:
— Это не то, что я написал! Ни одного моего слова!
— Да, — лениво отозвался Тофер.
— Нет, не «да»! Я этого не писал.
— А ты что, думаешь, у нас «Нешнл джиогрэфик»? Господи, у нас один человек постоянно пишет только о Линдсей Лохан. Ты здесь Пулитцеровскую не заработаешь.
— Я возмущен, потому что это неправильно. Бонобо не просто обезьяны, это — человекообразные обезьяны. Это не шимпанзе — это бонобо. И никакие они не Памелы Андерсон. У них у большинства размер «А», самое большое — «Б». Боже мой, поверить не могу, что я это сказал.
