Мисс Эллен попросила меня сообщить детям о поездке, но я притворилась, будто забыла об этой просьбе.
Мисс Беатрис подарила мисс Кэти своего жеребёнка, поэтому у мисс Кэти не было времени заниматься маленьким братиком. Сьюлин и Кэррин хотели взглянуть на малыша, но я не пустила их.
В Крыму, что где-то в Европе, шла война. Когда дети ужинали, господин Джеральд принялся рассказывать им о Крыме, потому что не хотел говорить о третьем Джеральде, который умер, не прожив и недели. Мисс Эллен ничего не могла сделать. Молодой доктор Фонтейн оказался бессилен. И травы Дильси не помогли. Я смешала серу с топлёным жиром и попыталась дать младенцу на кончике пальца, но он был слишком слаб.
Мисс Эллен спала, когда ребёнок умер. Он приткнулся под рукой матери, открыв крошечный ротик. Я прикрыла его голубые глазки, но когда попыталась вытащить его, мисс Эллен резко села и вырвала его у меня. Она лучше знала, что делать, но руки её безвольно упали, как осенние листья.
– Больше никаких детей, Мамушка. С меня довольно.
– Да, мисс.
Я не сказала, что господин Джеральд так и останется без сына, потому что нельзя было говорить.
Я обмыла маленькое тельце, которое пробыло с нами слишком мало, чтобы успеть запачкаться. Спела старинную песню, обращаясь к ласковым духам, которые заботятся о малышах и других беспомощных маленьких созданиях. Мне не хотелось называть этого мальчика Третий, но это имя застряло у меня в голове.
Господин Джеральд всю ночь просидел в гостиной с графином, и никто не смел туда войти.
На следующий день мисс Эллен встала с постели. Она была бледна и измучена, но работа не терпит отлагательств, даже если умирает ребёнок.
Большой Сэм вырыл могилу для него рядом с братьями, Элайджа сделал кедровый гробик. Джеральд с Эллен не стали звать священника; они бы не вынесли этого. Утром, когда мы собрались, над деревьями клубился туман. Всё замерло в ожидании: урожай хлопка, лошади, фургоны, мешки. Мужчины стояли, сняв шляпы, женщины повязали лучшие платки. Порк со всей торжественностью нёс маленький гроб. Господин Джеральд держал мисс Эллен за руку, а Большой Сэм стоял позади неё на случай обморока. Порк в своих самых приличных брюках опустился на колени, чтобы положить гроб в яму. Кэррин готова была разрыдаться, но мисс Кэти крепко сжимала ей руку, словно сдерживая. После похорон господин Джеральд отправился очищать хлопок, а мисс Эллен – в кабинет, где занялась счётными книгами, я же пошла с девочкам наверх, в детскую. У двери мисс Кэти обернулась ко мне:
– Мамушка, я бы хотела назвать своего жеребёнка Вельзевул.
Я замерла, словно надеясь, что её слова отлетят прочь. Мисс Кэти дрожала, как листок на ветру. Плечики тряслись, она старалась не смотреть мне в глаза. Бедняжка не понимала, какие чувства её переполняют. Я обняла девочку.
– Вельзевул – хорошее имя, милая. Очень хорошее имя.
Как молодой господин Уилкс вернулся домой
Итак, мы в Саванну не поехали. Сестра Эллен, Полина, написала, что господин Пьер поделил всё своё имущество между дочерьми, не считая «Л’Ансьен режим», которое завещал Неемии, освободив его. Уж не знаю, как Неемия проживёт без Пьера. Одно дело – притворяться хозяином, когда он у тебя есть, и совсем другое – быть самому себе хозяином.
В декабре на почту в Джонсборо прибыла посылка, и Большой Сэм с Профетом привезли её. Там оказался портрет мисс Соланж, что висел над камином в Розовом доме, и, как говорилось в записке мисс Полины, был завещан мисс Эллен.
Мисс Эллен отнесла картину господина О’Хары в их спальню наверху, а на её место повесила портрет мисс Соланж. Господина О’Хару терзали сомнения. Сложив руки за спиной, он заявил:
– Ну, не знаю, миссис О’Хара. Что же, я буду сидеть здесь по вечерам, ощущая на себе её взгляд, словно она важная особа, а я мальчик на побегушках?
– Мистер О’Хара, – сказала мисс Эллен. – У каждого благородного плантатора над камином должен быть портрет француза-аристократа.
Но господин Джеральд не так легко согласился на это, и тогда она добавила:
– Дорогой мистер О’Хара, Соланж Робийяр умерла, чтобы я смогла появиться на свет.
Тогда он уступил. Иногда господин Джеральд, полагая, что его никто не видит, поднимал свой бокал перед мисс Соланж. Господин Джеральд был благодарен ей за то, что имел.
Когда мисс Кэррин впервые увидела портрет бабушки, она ахнула, будто перед ней привидение. А мисс Кэти, внимательно рассмотрев мисс Соланж, спросила меня:
– Няня, а я похожа на бабушку?
У меня перед глазами что-то вспыхнуло. Словно я проснулась, но в то же время продолжала видеть сон. Мне снился сон, будто я стою на перепутье, где сходится столько дорог, что мне и не сосчитать. И я могу пойти по любой из них, но я иду по пути вслед за мисс Кэти. Она уже взрослая женщина, и на ней зелёное платье под цвет её глаз. Но мисс Кэти чем-то недовольна. Мне почему-то ясно, что она недовольна.
Я протёрла глаза и, стряхнув видение, вцепилась в спинку старого дивана, покрытого лошадиной шкурой. Я крепко держалась за него, чтобы не упасть в обморок.
– Нет, милая. Пока нет, – вымолвила я.
По телу пробежал озноб, и мисс Кэти спросила, что со мной.
– Кто-то ходит по моей могиле. Ничего-ничего, милая. Иди.
Не знаю, как так получается, что те, кто хочет что-нибудь разглядеть, не могут этого сделать, а тем, кто не хочет, являются видения.
Юная госпожа Кэти О’Хара не хотела становиться женщиной. Если бы она могла быть лошадью, то стала бы ею. Она всё время проводила со своим Вельзевулом, и все разговоры были только о нём. Мисс Эллен волновалась, что дочь растёт невоспитанной, поскольку девочкам положено восхищаться наездниками-мужчинами, а не самой быть наездницей. Мисс Кэти не выносила прелестных платьиц, которые шила для неё Роза, а изящные вязаные воротнички и манжеты, которые присылали ей тётушки на Рождество, отправлялись прямиком в шкаф и больше уже не видали солнечного света. Мисс Кэти носила длинные мальчишеские брюки, вельветовые рубашки и сапоги для верховой езды. Порой она забывала снять шпоры, и ножка дивана в форме львиной лапы из-за этого потеряла один палец и коготь.
Она каталась на лошади с утра до вечера. Я не могла заставить её ничего делать по дому.
Сьюлин и Кэррин росли обычными девочками. Они усвоили манеры, которые никак не давались мисс Кэти. Привить мисс Кэти манеры было всё равно что замешивать тесто без опары. Сколько ни кряхти и не мни его, хлеб из него получится никудышный.
Мисс Кэти полагала, что она вполне воспитанна, а мисс Беатрис, вместо того чтобы сдерживать и усмирять её, позволяла мисс Кэти бегать, как дикарке.
Господин Джеральд также не следил за ней. Он просто закрывал глаза на её поведение, вовсе не подходящее для девочки.
После смерти трёх малышей Джеральдов что-то исчезло в мисс Эллен. Она продолжала трудиться: занималась домом, навещала больных, помогала тем, кто нуждался в помощи. Каждый день она собирала всю семью для молитвы, а иногда садилась на поезд и ехала в Атланту на службу в католическую церковь. Но её сердце было не с нами. Оно было с её мальчиками.
В августе скончалась мисс Элеонора Уилкс. Молодой господин Эшли был в это время в Европе. Мисс Элеонору положили в гроб на столе в гостиной «Двенадцати дубов». Женщины расселись вокруг гроба, а мужчины на веранде выпивали и негромко разговаривали. Дочь мисс Элеоноры, мисс Милочка Уилкс, упала в обморок. Хозяйкой в «Двенадцати дубах» стала мисс Индия. Дети Уилксов росли без няни, и это было заметно.
После похорон господин Уилкс пару раз заезжал к нам, чтобы посидеть с господином Джеральдом на крыльце. Они беседовали, пока не темнело, а в графине не оставалось ни капли. Затем господин Джон уезжал домой, а господин Джеральд входил в потёмках и обнимал мисс Эллен так крепко, словно боялся, что она исчезнет.
Вскоре после этого, как-то в воскресенье, когда я вернулась из церкви и ещё не успела переодеть выходную одежду, мисс Кэти зашла на кухню, завернувшись в седельную попону, и кивнула мне, словно хотела сказать: «Мамушка, ты мне нужна», – а потом пошла наверх. В спальне она скинула попону, и оказалось, что все бриджи у неё сзади в крови. Я ахнула, но мисс Кэти осталась невозмутимой, будто ничего не случилось.
Она сбросила на пол бриджи и рубашку и вышагнула из них.
– Нечего стоять, разинув рот. Дай мне полотенце.
– Да у тебя месячные, дорогая.
Я окунула полотенце в раковину и вытерла её.
– Я знаю, – сказала она скорее раздражённо, чем испуганно. – Разве не я помогала жеребцам Беатрис спариваться с папиными кобылами?
Я снова ахнула:
– Что ты делала?
Она покачала головой, будто очень устала:
– Вот так, Мамушка…
– Ни одна юная леди так не делает! Придётся всё рассказать маме!
Мисс Кэти закуталась в одеяло, совсем потонув в нём, как её маленькие пальчики – в папиной ладони. Кэти должна уважать мисс Эллен!
