Джина ничуть не винила Клэя за то, что он считал ее затею безумной. Она и правда была такой. Но ничего другого Джина придумать просто не могла.
Уже три дня она не получала от Дениз ни строчки, и это заставляло ее нервничать еще больше. Дениз пользовалась компьютером отеля, а они иногда выходили из строя. Оставалось надеяться, что это было единственной причиной ее молчания.
Лэйси тоже хотела прогуляться с ними до баржи, но один из ветврачей заболел, и ей пришлось срочно ехать в клинику. Джина была этому только рада. Им с Клэем и так предстояло осмотреть линзы, не вызвав подозрений у Кенни и хозяина баржи. А присутствие Лэйси могло сделать эту задачу и вовсе невыполнимой.
Лэйси заметно притихла после того, как Алек рассказал ей правду о матери. Теперь вовлечь ее в разговор оказалось практически невозможно. Джина и Клэй старались не давить на нее, хотя и переживали из-за столь разительной перемены.
Прошло полчаса, и Джина почувствовала, что кожа у нее начинает обгорать. Она совсем забыла про крем, когда торопилась на баржу.
Наконец из воды вынырнул Кенни. Он махнул рукой парню на кране, и машина заработала. Трос натянулся и начал подниматься, вытаскивая за собой водоросли. Не прошло и минуты, как на поверхности появился гигантский, облепленный зеленой травой улей. Он взмыл в воздух, и со стеклянных панелей хлынули фонтаны воды.
Джина и Клэй предусмотрительно отошли подальше, наблюдая за тем, как шар готовятся уложить на деревянную коробку.
– Смотри-ка, они под углом, – заметил Клэй. Линзы и правда лежали на ремнях практически на боку, и это было хорошей новостью. Если их опустят на палубу в том же положении, они с Клэем смогут без труда осмотреть нижнюю часть шара.
Рабочие с баржи помогли опустить линзы на деревянный помост, почти не изменив их положения. Клэй и Джина заспешили к стеклянному шару, не обращая внимания на просьбы держаться подальше от крана.
– Вот днище, – сказала Джина, ощупывая ладонями панели. Она стала счищать водоросли прямо пальцами. Клэй работал тряпкой, которую нашел тут же, на барже.
– Джина! – воскликнул он. – По-моему, я могу разглядеть пару букв.
Быстро обогнув линзы, она увидела, что Клэй будто застыл с тряпкой в руках. На линзы он смотрел со странной смесью изумления и недоверия. Проследив за его взглядом, Джина увидела нацарапанную на стекле надпись: «Уолтер Лискот».
Устроившись рядом с Клэем в приемной реабилитационного центра, Джина нервно поигрывала замком от рюкзака. Прошло лишь несколько часов с тех пор, как они обнаружили на линзах имя. Клэй хотел выждать денек и только потом поговорить с Уолтером, но Джина не желала откладывать эту встречу. Ей не терпелось объясниться с мужчиной, который предал и Бесс Пур, и свою страну.
– Как думаешь, долго еще будут длиться процедуры? – спросила, поглядывая на часы, Джина. Они просидели уже сорок минут.
– Наверняка он скоро появится, – ответил Клэй. – Знаешь, – добавил он со вздохом, – Уолтер – очень симпатичный человек.
– Таким был и мой муж, – хмыкнула Джина. – Да и Сэнди-Уолтер тоже обходился с Бесс как нельзя лучше… До той самой ночи.
– Прошло шестьдесят лет, – сжал ее руку Клэй. – За это время человек может сильно измениться. Я знаю, ты думаешь, что он – мультимиллионер, но у Уолтера совсем нет лишних денег. Если они у него когда-то и были, он их давно потратил. Уолтер живет очень скромно, в маленьком домике.
В глубине души она боялась, что Клэй прав. Джина и сама уже не знала, чего ей ждать от этого разговора. Она и так немало помучилась, пытаясь свести воедино того славного старика, о котором она привыкла заботиться, и патрульного из Береговой охраны, жестоко обошедшегося с Бесс. С другой стороны, подобная проблема возникла у нее и во время развода, когда ей пришлось взглянуть на мужа другими глазами. Неужели и Клэй со временем тоже изменится?
– Обещаю, что не стану давить на него, – сказала Джина. Она знала, что Клэй беспокоится за Уолтера, который еще не совсем оправился от сердечного приступа.
Через несколько минут в комнату вкатил Уолтер на своем кресле.
– Очень рад, что вы пришли, – сказал он с широкой улыбкой на лице. – Я скучаю по дому. Да и по «Шорти» тоже. Тут даже не с кем поиграть в шахматы.
– Не могли бы мы побеседовать с тобой наедине? – спросила Джина. В комнате находилось еще несколько человек, а их разговор явно не предназначался для чужих ушей.
С лица Уолтера сползла улыбка.
– Надеюсь, ничего не случилось? – спросил он. – Все в порядке?
Видимо, он решил, что что-то произошло с Брайаном или Генри.
– Все в порядке, – заверил его Клэй. – Просто нам нужно кое о чем поговорить с тобой.
– Мы можем перебраться в мою палату, – предложил Уолтер. – Мой сосед сейчас на процедурах, так что нам никто не помешает.
Он выкатил в длинный коридор, и Джина с Клэем пошли за ним. В палате Джина опустилась на стул, а Клэй присел на краешек кровати.
– Так зачем вы пожаловали? – спросил Уолтер, с любопытством поглядывая на обоих.
Джина в нерешительности взглянула на Клэя.
– Мы хотели поговорить с тобой о том времени, когда ты служил в Береговой охране, – начал Клэй.
– Серьезно? – Уолтер не смог скрыть своего удивления. – Да я был там совсем недолго. Лучше вам побеседовать об этом с Брайаном и Генри, от них явно будет больше толка.
– Уолтер, – неожиданно вмешалась Джина, – ты – мой дед.
– Я – кто? – рассмеялся Уолтер.
Джина открыла рюкзак и вытащила оттуда розовую книжку.
– Это дневник, который Бесс Пур вела, когда ей было пятнадцать, – сказала она.
Уолтер смотрел на дневник невидящим взглядом.
– Бесс, – произнес он совсем негромко. – О чем же она там пишет?
– О том, как она влюбилась в тебя. В Сэнди.
– Сэнди, – улыбнулся Уолтер. – Сколько лет я не слышал этого имени! Только Бесс меня так и называла.
– Она обожала тебя, – заметила Джина.
– И я ее обожал. – Взгляд у Уолтера стал печальным и серьезным. – Боюсь, ее жизнь сложилась не слишком удачно.
Джина постаралась унять вспыхнувший в душе гнев.
– И чья в этом вина? Ты же сам прогнал ее прочь. Скажи, тебя потом поймали? И немцы действительно платили тебе миллионы?
Уолтер какое-то время смотрел на нее непонимающим взглядом.
– Пожалуй, мне стоило бы это прочитать, – сказал он, указывая на дневник.
– Бесс пишет о том, что ты работал на немцев. – Клэй говорил куда спокойнее, чем Джина. – Не бойся, мы не собираемся никому об этом рассказывать, – тут же поспешил он добавить. – Мы просто хотели узнать, правда ли это.
Уолтер неожиданно рассмеялся.
– Так что же вас беспокоит? – спросил он.
Клэй и Джина промолчали, и Уолтер вновь посерьезнел.
– Что ж, – заметил он, – пожалуй, мне стоит объясниться с вами. Но что там насчет того, что ты моя внучка? – взглянул он на Джину.
– Бесс убежала из дома беременной, – пояснила она.
– Бог ты мой. – Уолтер уставился в окно невидящим взглядом. – Я так и не выяснил, куда она уехала. И родители ее не знали. Никто не знал.
– А тебе разве было не все равно?
– Конечно, нет. – Теперь он снова смотрел на Джину. – Мне было нелегко отпустить ее.
– Отпустить? Да ты ее прогнал!
Джина вновь разгневалась, и Клэй, наклонившись, сжал ее руку.
– Не нервничай, – шепнул он.
Уолтер помолчал, словно бы обдумывая что-то.
– Послушайте-ка, – промолвил он, – все дело в том, что я не был обычным патрульным.
– Что ты хочешь этим сказать? – поинтересовался Клэй.
– Во время войны я работал на ФБР в качестве двойного агента.
– Я что-то не понимаю, – нахмурилась Джина.
– Поступила информация, что немецкие диверсанты собираются высадиться на берег в этих местах, – пояснил Уолтер. – ФБР направило сюда своего человека, чтобы тот узнал подробности, но его убили. Видимо, он вызвал у немцев подозрения своим ужасным акцентом. Тогда-то это дело поручили мне. Немецкий был для меня родным, поскольку мои родители переехали сюда из Германии.
– Бесс ты об этом не сказал, – заметила Джина.
– Я ей многого не мог рассказать. Мне нужно было сделать так, чтобы немцы поверили, будто я работаю на них, хотя на самом деле я работал на правительство. О том, чем я занимаюсь, не знал даже старший офицер, Бад Хьюитт. В конце концов нам удалось добиться того, что никакие диверсанты тут так и не появились.
– Бесс ты сказал, что немцы платят тебе миллионы, – заметила Джина.
– Миллионы? – расхохотался Уолтер. – Да у меня не было ничего, кроме жалованья. Я сказал ей первое, что пришло мне тогда в голову. Когда Бесс поняла, что я шпионю на немцев, я запаниковал. Я не осмелился сказать ей правду. Из-за меня она оказалась в серьезной опасности. Ее запросто могли убить. Мне ничего не оставалось, как напугать ее до такой степени, чтобы она уехала подальше от этих мест. Я сделал это, потому что любил ее. Сказал ей, что это я убил того парня, которого она нашла на пляже. Представляю, каким это стало для нее ударом! И вот теперь узнать, что она была к тому же и беременна…
