– Филипп. Я не могу попасть в свою квартиру.
С безупречной точностью разместив кристаллик fleur de sel[146], он спокойно взглянул на нее.
– Наконец-то! А то я уж думал, придется искать другого мастера. Всякий раз, когда кто-то из моих подрядчиков влюбляется, потом вечно так страдает, что не может работать. Смехотворная слабость. Я же продолжаю трудиться.
Ее сердце взволнованно екнуло, но она подавила волнение гневом.
– Ты нанял кого-то сменить замки на моей двери?
Он не только рассчитывал, что перед ним готовы распахнуться любые двери, он еще думал, что имеет право менять в них замки, запирая их от хозяев!
– Я просто поручил ему вставить замок с засовом и дверной глазок. Разве он сделал что-то не так?
Она вскипела. В очередной раз ей захотелось убить его!
– На мою дверь. Ты нанял кого-то сменить замок на моей двери, – едва слышно констатировала она.
Он улыбнулся.
– Не стоит благодарности, пустяки.
Магали запустила руку в коробку с отходами производства, куда в течение дня выбрасывались забракованные ракушки миндальных пирожных, и нашла новый повод для гнева.
– И он, конечно, выдал тебе запасной ключ? – процедила она сквозь зубы.
– Конечно, нет! – воскликнул Филипп с такой обидой, что стало ясно, как он гордился своей добродетельностью, не попросив этот самый ключ. – Хотя, если бы ты сама захотела предложить его мне… – Его соблазнительный голос умолк, он смиренно наклонил голову.
К счастью для него, она не решилась сразу запустить ему в голову кондитерским мусором.
– Мне он почему-то также не дал ключа.
На мгновение ей показалось, что он вовсе не собирается отвлекаться по таким пустякам от своих драгоценных крупинок соли. Он распределил крупинки в одном порядке, недовольно скривился, смел их, а потом начал выкладывать по-другому, в виде спиральной линии.
– Минуточку, – запоздало произнес он. – Но тогда у кого же ключи?
Она не выдержала. Брошенная Магали миндальная створка попала ему прямо в лоб. Она отскочила, и его руки с молниеносной скоростью накрыли новое творение, защищая узор из морской соли.
Все в лаборатории замерли.
На лице стажера отразился ужас. Бывалые повара вроде Оливера и Грегори мечтательно взглянули на ближайшие к ним контейнеры с браком.
Филипп поднял кусок пирожного и задумчиво взвесил его на руке.
– Магали, на этой кухне трудятся профессионалы.
Магали запустила в него следующий снаряд. И все из-за того, что он вновь решил высокомерно напомнить ей, сколь велико значение профессиональной кухни. Он ловко уклонился от летящей ему в нос ракушки, и она долетела до следующего стола и спикировала на грудь Грегори.
Филипп ответным огнем попал ей в подбородок. Снежок ударил бы больно, но миндальные творения Филиппа имели вес пера, поэтому снаряд просто отскочил от нее, оставив на лице несколько липких крошек.
Оливер сломался первым – зачерпнув миндального брака, он попал Грегори по щеке. Тот дернулся и оглянулся. Давясь от смеха, Оливер пытался делать вид, что в Грегори попала Магали.
– Ты подаешь ужасный пример, – возопил Филипп, телом заслоняя готовящиеся пирожные и втянув голову в плечи.
Других желающих принять участие в битве не оказалось.
– Bon, bon, bon, зa suffit![147] – воскликнул Филипп, увидев, как Оливер взял в руки коробку с разломанными пирожными, а Магали сердито скривилась, хотя оглушительная громкость последнего распоряжения невольно впечатлила ее.
При желании его голос действительно мог заполнить собой любую кухню, а властная длань – подавить народные массы мятежников, вооруженных ножами, кипящей карамелью и драгоценными сладкими изысками. Все замерли. Оливер, нырнувший под стол, чтобы уклониться от ответного залпа Грегори, сделал раскаивающееся лицо. Грегори метнул последний снаряд, угодив Оливеру в щеку, и быстро опустил руки, придав себе невинный вид.
– Я буду недоволен, если в кухне останется хоть крошка этой баталии, – предупредил всех Филипп.
Ему не было нужды повышать голос – оглушительное эхо последнего распоряжения еще отражалось от кастрюли с карамелью.
– Магали.
Он повернулся к ней, и в кухне воцарилась мертвая тишина.
– Не возражаешь, если мы перенесем физическую расправу в мой кабинет? – предложил он одними губами, чтоб их не слышали.
И почти насильно повел ее в кабинет. Выражая протест, Магали лишь яростно стучала по полу каблуками.
– Я хочу, чтобы ты перестал самовластно вмешиваться в мою жизнь, и хочу, чтобы ты оставил мою дверь в покое. Это мой дом. Мой. Ты понимаешь, что я тебе говорю?
– Отличная мысль, Магали. Я просто сделал его более надежным.
– Таким надежным, что я даже не могу попасть в него! – распаляясь, вскричала она.
Даже самой себе она стала казаться несколько истеричной. Хотя терпеть не могла истерик.
– Il y a quelque diablerie lа-dessous![148]
Филипп взял с письменного стола мобильный телефон, нашел нужный номер и набрал его. Судя по тому, как сжались его челюсти, она поняла, что ему придется просто воспользоваться голосовой почтой.
– Фрэнк, это Филипп Лионне. Перезвони немедленно. Срочно.
Явно огорченный, он отбросил телефон.
– Неужели это и правда так сильно ранило тебя?
– А неужели не видно? – с вызовом снова вскричала она.
Видимых ран она, конечно, не получила. Ей удалось вернуть себе самоуверенность. Она порывисто обхватила себя руками, пытаясь говорить с еще большим апломбом.
– Ты не имел на это никакого права. Это мой дом. Моя квартира.
– Магали, пойми, я лишь беспокоился о твоей безопасности, а Фрэнк… я даже не знал, что он заходил сегодня. Я заказал ему работу еще две недели тому назад. И он должен был сказать тебе, что собирается делать, и уж ни в коем случае ты не должна была оказаться в таком положении, что не смогла открыть собственную квартиру. Да, кстати, возьми мои ключи, если хочешь, и побудь у меня, пока я не разберусь с ним. Или подожди здесь, перекуси макарунами, а когда я освобожусь, вместе пойдем домой. Это же не конец света, Магали.
– Что ты можешь знать о конце света? – запальчиво бросила она. – Месье Шестое поколение Парижа. Ты когда-нибудь жил без света в своем мире?
Он смотрел на нее во все глаза, словно видя, как пламенное сияние ее души, прорываясь сквозь все возведенные ею заслоны, превращает их в прозрачные газовые покрывала.
– Нет. Прости, Магали. Я сделал это лишь потому, что знал, что ты даже не думаешь о своей защите, и это сводило меня с ума. Я мог бы заказать новый замок Фрэнку уже давно, но поскольку сам часто бывал у тебя или мы ходили ко мне, то дело не казалось мне столь уж срочным. И все-таки кто-то мог забраться к тебе даже днем!
Она сжала зубы. Изо всех сил она пыталась оставаться уверенной и спокойной.
– Это мой дом, – очень тихо произнесла она, опасаясь, что если повысит голос, то он сорвется. – Ты не имеешь никакого права отнимать его у меня. Никто не имеет.
– Я ничего не хотел отнимать и…
Мобильник Филиппа завибрировал. Он быстро схватил его.
– Да, Фрэнк. Где ключи?
Немного послушав, он отсоединился.
– Он сказал, что передал два ключа твоей тетушке Женевьеве, а она положила их под какой-то ковшик на кухне, сказав, что туда ты заглянешь в первую очередь.
Магали сделала движение убежать, боясь, что может выпалить что-то такое, о чем потом пожалеет.
– Магали. – Его голос остановил ее.
Он открыл ящик стола и достал оттуда ключ.
– Это от моего дома. Если когда-нибудь ты вновь окажешься перед закрытой дверью, по любой причине, то у тебя будет свой ключ. Ты всегда можешь распоряжаться в моей квартире тоже.
Она покачала головой, сжав руки в кулаки, словно он насильно пытался сунуть в них ключ.
– Мне не нужно два дома. Нужен только мой собственный.
– Ну он же не в другой стране, Магали. Всего в пяти минутах ходьбы, в том же городе. Пусть это будет запасной вариант. Возьми ключ.
Она еще сильнее сжала пальцы.
– Ты же можешь сменить замок на той двери так же легко, как на моей, – с горечью заметила она.
Его голова откинулась назад. Брови изогнулись, и он бросил на нее такой недоуменный взгляд, который она уже видела однажды. Когда спросила его, в кого еще он был влюблен.
– Ты правда думаешь, что я могу так поступить?
Она отвела глаза. Она уже не знала, что и думать.
– Если ты вдруг потеряешь голову, или к тебе заглянет бывшая подружка, или… вряд ли ты настолько самоуверен, что не опасаешься того, что в твое отсутствие кто-то может вломиться в твой драгоценный мир.
Филипп недоверчиво взглянул на нее.
– Нет, – сказал он. – Не опасаюсь.
Вероятно, это справедливо для него, для человека, сумевшего создать фирму, известную всем и каждому. Подавив легкую зависть, она продолжала упрямо злиться. Если он сумел так уверенно чувствовать себя в мире, то почему же у нее это никак не получалось?
– Я имела в виду более личный духовный уровень.
