Василь БЫКОВ, лауреат Государственной премии СССР
НА ВОСХОДЕ СОЛНЦА
КИНОПОВЕСТЬ
Рисунок Валерия КАРАСЕВА
Тяжелейшая борьба нашего народа против немецко-фашистских захватчиков породила массовый героизм советских воинов на всех фронтах Великой Отечественной войны. Примерами героических подвигов изобилуют все четыре года войны — от памятного воскресенья сорок первого года до ее последнего дня, когда немецкая военная машина вермахта была окончательно разгромлена. Но даже и вконец разгромленные гитлеровские части обычно сопротивлялись до последней возможности, продолжая убивать всех, кто попадался на пути их поспешного отхода на Запад, навстречу наступающим армиям союзников.
История войны знает немало случаев, когда для многих солдат война не кончилась 9 мая, когда еще и после победного дня продолжались стычки с частями и подразделениями СС, унесшие немало жизней наших солдат и офицеров, воинский долг для которых, как и на протяжении всей войны, был в этот день дороже естественного желания выжить.
В основу данного сценария положен действительный случай, имевший место на Третьем Украинском фронте, когда несколько советских военнослужащих, случайно оказавшихся 9 мая 1945 года в стороне от расположения основной массы войск, приняли на себя удар отходящей на запад эсэсовской группировки. Связав ее боем у переправы, они на несколько часов задержали эту группировку, дав тем возможность нашим танкистам настигнуть и разгромить ее у последней черты. Но этот их подвиг стоил большинству жизни, с которой они расстались в солнечный, радостный день нашей великой Победы.
Телефильм по данному сценарию снимается на студии «Беларусьфильм», режиссер-постановщик — Александр Карпов.
Автор
Отличное бетонированное шоссе с густым движением в оба конца: колонны автомашин с боеприпасами, бензозаправщики, грузовики, между ними санитарные, автолетучки, специальные — «студебеккеры», «доджи», «виллисы». Рядом идут солдаты, едут верховые, навстречу ползут грузовики с ранеными в кузовах. С неба пригревает солнце, распускаются деревья. Весна.
По обочине шоссе идут два бойца. Они в распахнутых на груди шинелях, в зимних шапках, с тощими вещмешками, небрежно закинутыми за плечи. Одни из них Васюков.
— Однако пригревает,— говорит он и снимает шинель. На его гимнастерке две медали «За отвагу», на погонах нашивки младшего сержанта. Другой, пожилой усатый боец, в ботинках с обмотками, размеренно топает по обочине.
— Пригревает, да. Весна, матушка, землю пахать надо.
— Скоро будем пахать. Вот доколотим гада...
— Должны доколотить. Вон какую силу собрали! Слышал, вчера говорили, на Запад кинулся. К союзникам. Нашим в плен не хочет сдаваться.
— Ничего, догоним. Теперь уж никуда не денется. Теперь наша сила. Вот бы скорее до части дойти.
— Хуже нет, чем ждать и догонять,— говорит боец.— Пока до части дойдешь, сапоги стопчешь.
— Значит, хорошо часть идет. Ходко!
Они сторонятся проносящихся мимо машин с тяжелыми минометами на прицепе, потом, хлопая вздувшимся брезентом, проходят несколько «катюш», и за ними появляется видавшая виды полуторка с несколькими случайными пассажирами в разбитом кузове. Из машины разносятся веселые звуки гармошки, и Васюков с бойцом на обочине земедляют шаг.
— Старший лейтенант! Товарищ старший лейтенант! — вдруг кричит Васюков и срывается вдогонку за машиной. Он машет рукой, кричит, и полуторка не сразу останавливается на дороге.
Васюков, оставив своего попутчика, подбегает к ней, лицо его горит радостью встречи, гармонист, приглушив музыку, недоуменно глядит на младшего сержанта. Трое пассажиров в кузове поворачивают головы в его сторону.
— Товарищ старший лейтенант! — радостно говорит Васюков, и гармонист вскакивает с гармонью в руках. Это Ананьев. Но он уже не старший лейтенант, на его защитных погонах по одной майорской звезде и на груди четыре ордена с золотой звездочкой героя.
— Васюков! Ядрена шиш! Живой? Васюков! Давай сюда лезь!
Васюков карабкается через борт, на него с любопытством поглядывает санинструкторша Зина, сидящая рядом с Ананьевым, снисходительно окидывает его взглядом разведчик-сержант с орденом Красного Знамени на груди и с автоматом между коленей.
— Товарищ старший... Виноват, товарищ майор! — смущается Васюков.— Гляжу, вы... Давай подъедем! — кричит он своему спутнику, но тот машет рукой: мол, езжайте, я дойду сам.
— Ну вот видишь! А ты говорил. Встретились, значит. Ну как жизнь? — говорит Ананьев.— Садись вот на скат. Куда топаешь?
— Да в Прутвиц сказали.
— И мы в Прутвиц. Так что поедем вместе. Небось, из госпиталя?
— Из госпиталя,— говорит Васюков.
— Вот, брат, дела! Чуть не опоздали. Война-то кончается!
— Кончается.
— Ты, признайся, выписался или... дал деру?
— Я? Выписался, товарищ майор. Документ имею.
— А я, скажу по секрету, дал деру. Нога еще не шибко того... выписывать ни в какую. Ну я и драпанул. Вот с ее помощью,— обнимает он Зину. Та слегка отстраняется. Видно, ей это приятно, хотя она и говорит неуверенно:
— Да что вы, товарищ майор?
— А ничего. Это свой парень, Васюков. Когда-то был у меня ординарцем. А теперь — в пехоте по-прежнему?
— В пехоте,— вздыхает Васюков.
— Ничего, не долго уж осталось пехоте. И артиллерии и авиации. Главное, Берлин взят, так что... Пилипенку помнишь?
— Старшину Пилипенко?
— Ну. Все мечтал: до Берлина б дорваться! Ух, злой на них был! Не дорвался. А Ванин, тот, наоборот, добряк был, не дожил. Помнишь Ванина?
— Ну.
— За высотой, где тебя ранило, его убили. Потом уже тело обнаружили.
Идущие впереди машины начинают останавливаться, останавливается и полуторка. Из кабины, став на подножку, выглядывает старший техник-лейтенант — пожилой человек в облезшей цигейковой шапке.
— Что там еще?
— Сходи глянь! — говорит Ананьев.— Может, объехать можно.
Старший техник-лейтенант захлопывает дверцу. Из кузова соскакивает на дорогу разведчик, и оба они идут в голову колонны. Ананьев накидывает на плечо ремень гармони.
— Ко мне пойдешь! — вдруг говорит он Васюкову. — В гвардейский полк. Назначу в такую роту — не пожалеешь. Орлы — не автоматчики!
— Да я... В саперах последнее время служил.
— В саперы хочешь? Назначу в саперный взвод. Куда хошь. Все могу. Я ж все-таки зам. командира полка. Не хрен собачий. Могу своим адъютантом. Хошь?
Васюков смущенно сдвигает на голову шапку.
— Где мне адъютантом!
— Ну, смотри сам! Разведчика вон уже сагитировал. Меняет дивизионную разведку на полковую. А что? В полковой еще интереснее. И вот Зина сменила свой ППГ на санчасть. И жалеть не будет. Правда, Зинка?
Зина молча влюбленными глазами поглядывает на майора.
— Люблю кадры сам подбирать.
