В отличие от Купера и его подражателей Дана утверждал, что жизнь моряка ни в коей мере не может быть воплощением идеала. С его точки зрения, наиболее важными элементами корабельной действительности, составляющими подлинную жизнь матросов, являются именно те подробности повседневной службы, которыми столь откровенно и очевидно пренебрегали американские маринисты 20-х годов, а вовсе не поражающие воображение подвиги, совершаемые в схватке с разбушевавшейся стихией или в военно-морских баталиях.
Из этого не следует, что Дана отрицал эстетические и героические аспекты морской жизни или стремился заменить поэтический пафос романтического повествования утомительным описанием скучных подробностей прозаических будней. Как это ни парадоксально, но Дана обнаруживает героизм и красоту в изнурительно однообразной жизни матроса, регламентированной морским уставом, разбитой на вахты, подчиненной корабельной дисциплине, в тяжелом и смертельно опасном труде. Писатель доказал своей книгой, что так называемые будни торговых кораблей представляют не меньше возможностей для романтического повествования, чем блистательные летописи военного флота или пиратские хроники.
Немаловажно было и то, что Дана утвердил критический взгляд на корабельную жизнь, уничтожив саму возможность преобразовывать ее в некий внесоциальный идеал. Многочисленные последователи Даны, описывавшие собственный опыт плавания на военных, торговых и пассажирских кораблях, поддержали его усилия. Изображение матросской жизни в их сочинениях сплошь и рядом перерастало в обличение флотских порядков. Буквально за несколько лет критическая тенденция, зарождение которой восходит даже не к «Двум годам…», а к американским морским рассказам середины 1830-х годов, сделалась доминирующей в сфере морского романа.
Общий поворот в литературной маринистике к подробностям и деталям матросской службы, к корабельному быту, к несправедливости и жестокости флотских порядков имел одним из своих последствий перелом в специфике эстетического интереса к морской стихии и почти полное исчезновение приключенческой фабулы, без которой не мыслился морской роман в раннюю пору его существования. Мелвилл, например, осознал это с полной отчетливостью. В 1847 г. он писал в рецензии на книгу Росса Брауна: «Много прекрасных вещей было сказано и спето о море еще с незапамятных времен. И было время, когда моряков считали чуть ли не водяными, а океан являл собой своеобразный театр, где разыгрывались сцены, чудесные и романтические. Однако в недавние годы было обнародовано столь много обычных подробностей, связанных с морской жизнью, что сегодня поэзия соленых волн явно идет на убыль»[531]. Существенно, что под «поэзией соленых волн» Мелвилл понимал не эстетику морской стихии вообще, а опирающийся на условные образы возвышенно-романтический пафос в изображении океана, противоречащий достоверным и точным, хоть и не лишенным поэтичности, описаниям Даны и его последователей. «Знакомство с книгой Даны, — продолжает Мелвилл, — в значительной степени ослабляет восторг, с каким мы читали байроновское вдохновенное „Обращение к океану“. А когда благородный поэт бредит относительно возложения рук на океанскую гриву (иными словами, хочет схватить рукой гребень волны), самый живой образ, возникающий перед нами, — это образ хилого пловца, который, нахлебавшись соленой воды, барахтается и задыхается в прибое возле Рокуэя»[532].
«Белый Бушлат» был написан в самом конце 40-х годов и как бы вобрал в себя основные достижения американской морской прозы этого десятилетия. Мелвилл широко использовал опыт своих ближайших предшественников, среди которых мы можем с полным основанием назвать Мерсье, Гэллопа, Лича и многих других. Но главное и особенное место среди книг, повлиявших в той или иной степени на Мелвилла в пору работы над «Белым Бушлатом», займет, конечно, повесть «Два года простым матросом».
Мелвилл впервые прочел книгу Даны, будучи матросом фрегата «Юнайтед Стейтс». Впоследствии он неоднократно перечитывал «Два года…», и всякий раз произведение Даны прочно связывалось в памяти Мелвилла с плаванием на военном корабле. Уже при первом чтении этой книги Мелвилл проникся к ее автору глубочайшим уважением, которое сохранил до конца жизни. Суждения Даны обладали в глазах Мелвилла особым авторитетом. Об этом свидетельствует ответ Мелвилла на письмо, которое Дана написал ему весной 1850 г., сразу по прочтении «Белого Бушлата».
«Я доволен более, чем могу выразить, — писал Мелвилл, — тем, что все написанное мною о море отвечает вашим собственным впечатлениям. Если бы я был склонен к неподобающему тщеславию, один этот факт означал бы для меня больше, чем акры и квадратные мили поверхностных похвал со стороны печатающихся ныне критиков»[533].
Исследователи обнаружили в «Белом Бушлате» и в книге Даны всевозможные параллели, сходные ситуации, «похожие» мысли. Было бы странно, если бы «Два года…», оказавшие колоссальное воздействие на всю маринистику 1840-х годов, никак не повлияли бы на творчество Мелвилла. Да и сам Мелвилл не скрывал своего увлечения книгой Даны, открыто восхищался мастерством ее автора и призывал будущих читателей «Белого Бушлата» разделить это восхищение. Достаточно вспомнить страницы, описывающие плавание вокруг мыса Горн. Изложив собственные впечатления и сославшись на разнообразные источники, Мелвилл замечает: «…если вы хотите получить исчерпывающее представление о мысе Горн, достаньте несравненную книгу „Два года простым матросом“ моего друга Даны. Но вы ведь умеете читать и, без сомнения, уже прочли ее. Главы, в которых он описывает мыс Горн, были, я уверен, начертаны ледяной сосулькой».
Прямое воздействие «Двух лет…» на «Белый Бушлат» видно, так сказать, невооруженным глазом. Но следует также учитывать и опосредованное влияние, осуществлявшееся через множество различных сочинений, написанных под впечатлением книги Даны и хорошо известных Мелвиллу. Любопытна в этой связи история взаимоотношений в треугольнике Дана — Мелвилл — Лич. В свое время Дана порекомендовал Личу написать книгу о жизни на военном корабле. Лич внял совету Даны и создал свой единственный литературный труд «Тридцать лет вдали от дома». И хотя Дана согласился написать предисловие к этому сочинению, он все же, видимо, не был удовлетворен результатами усилий Лича. Книга была написана на превосходном и богатейшем материале, но автору явно недоставало литературного дарования. В конце 40-х годов Дана обратился к Мелвиллу с советом написать роман из жизни военного флота и указал на книгу Лича как на полезный источник. Однако на этот раз Дана опоздал. Мелвилл уже заканчивал работу над «Белым Бушлатом». Что же касается материалов Лича, то здесь Мелвилл как бы предугадал совет Даны. Современные исследователи убедительно показали, что Мелвилл широко пользовался сочинением Лича в качестве источника для «Белого Бушлата».
Вернемся, однако, к взаимоотношениям книг Даны и Мелвилла. Как уже говорилось, американские исследователи, занимаясь этим вопросом, ищут прежде всего сходные сцены, характеры, описания, ситуации и т. п. Между тем речь должна идти прежде всего о другом: о самом типе повествования и об авторской позиции.
Дана показал морскую жизнь, увиденную глазами рядового матроса. Мелвилл принял этот демократический угол зрения в качестве отправной точки и пошел дальше. Принципиальная разница между «Двумя годами…» и «Белым Бушлатом» заключается в том, что если у Даны корабельная жизнь представлена как некая замкнутая система, в которой ничего, кроме самой корабельной жизни, не содержится, то у Мелвилла границы ее раздвинуты до пределов человечества. Идеи, убеждения, принципы, образующие авторскую платформу в «Белом Бушлате», не сводятся к позиции Даны, но восходят к более широкому кругу источников, в том числе к собственному жизненному и духовному опыту Мелвилла[534], к передовым идейным течениям эпохи, к идеологической платформе «Молодой Америки», в деятельности которой Мелвилл активно участвовал.
Вместе с тем Мелвилл использовал предложенный Даной тип повествования — бесфабульную структуру, где сюжетное развитие замещено самим процессом морской службы и движением корабля в системе географических координат. Дана пренебрег традиционными способами организации материала. В его книге читатель не находил привычного героя, наделенного сильным характером, сквозной драматической темы или приключенческого сюжета. «Два года простым матросом» в чем-то сходны с мемуарной литературой, в чем-то напоминают описания путешествий. Но сходство это поверхностное. Оно возникает на базе свободной композиции, где порядок следования эпизодов не детерминирован, исключая экспозицию (отплытие) и финал (прибытие в порт назначения).
