— Ладно, ладно, понимаю. Незачем так много толковать об этом. — В этом новом мальчике была какая-то унылая серьезность, которая вначале обращала на себя внимание, а сейчас уже только раздражала мистера Смита. Хорошо, когда мальчик добросовестно относится к своим обязанностям, но этот был уж слишком усерден и серьезен. Нельзя было даже отвести душу и резко приказать ему делать свое дело, потому что он все время что-то делал, трудился в поте лица. Мистер Смит находил, что он похож на молодую овцу в очках, и сожалел, что не выбрал какого-нибудь другого, более жизнерадостного мальчика. Пусть бы даже и отлынивал иногда от работы, не беда.
— Смит! Смит!
— Иду, мистер Дэрсингем!
Мистер Смит слегка нахмурился. Ему не нравилось, что его звали таким образом — кричали из кабинета, это роняло его авторитет. Но он поспешил на зов, потому что по голосу мистера Дэрсингема было слышно, что он имеет сообщить нечто важное.
— Закройте дверь, Смит, — начал мистер Дэрсингем, сейчас уже не такой веселый и розовый, как всегда. — Вот что… Как они там, кончают?
— Уже собираются уходить, сэр.
— А, хорошо, — промолвил мистер Дэрсингем устало. — Я все подписал? Скажите, чтобы мне принесли те письма, которые должны быть отправлены сегодня. Я подожду, пока все уйдут и оставят нас вдвоем. Распорядитесь, пожалуйста, Смит, чтобы они поскорее заканчивали работу.
Недоумевающий и уже встревоженный мистер Смит засуетился, торопя мисс Селлерс и Грегори, бегая в кабинет и обратно с письмами, и в десять минут все было подписано, скопировано, запечатано.
— Да, да, это все, вы можете идти. Отлично. До свиданья, мисс Мэтфилд. Что? Ах да, да, помню, мистер Дэрсингем разрешил вам завтра не приходить. Уезжаете за город на субботу и воскресенье? Счастливица!.. Да, да, все в порядке, до свиданья, мисс Селлерс. А вы… как вас… Грегори, не забудьте, что там три заказных, утром сдадите мне квитанции. До свиданья, до свиданья.
Он вошел в кабинет.
— Все сделано, мистер Дэрсингем. Ушли все.
— Ладно, Смит. Принесите книгу заказов, потом остальные. Первым делом книгу заказов.
Мистер Смит решил, что он намерен сделать небольшую проверку — так сказать, общий обзор всех операций. Это очень разумно — время от времени делать такие проверки. Мистер Смит надеялся, что его задержат ненадолго, и был очень доволен, даже польщен, потому что он ничего так не любил, как всякие конфиденциальные деловые разговоры. Он с удовольствием отметил про себя, что мистер Дэрсингем начинает серьезно относиться к своим обязанностям главы цветущего предприятия.
— Надеюсь, ничего плохого не случилось, мистер Дэрсингем? — спросил он, когда принес в кабинет все книги.
Мистер Дэрсингем отрывисто рассмеялся. Смех был пренеприятный. Он заставил мистера Смита вздрогнуть.
— Все плохо, Смит, все полетит к черту, если только вы не найдете какой-либо выход. Садитесь, садитесь, старина. Нам придется провозиться с этим делом не один час.
Мистер Смит сел, не спуская глаз с лица мистера Дэрсингема.
— Голспи улизнул, — продолжал мистер Дэрсингем. — Он нас убил, окончательно убил. Проклятая свинья! Господи, какой я идиот, что поверил такому плуту! Мне следовало знать… А теперь он уехал. Я утром ринулся к нему на квартиру в Мэйда-Вейл, хотел застать его врасплох, объясниться начистоту, а он, оказывается, уехал, — по крайней мере так сказала прислуга. Я думаю, она не врет. Во всяком случае, он если еще и не уехал, то уезжает за границу. Просто удирает, проклятый мошенник! Это не единственная его грязная афера, будьте уверены! Я все время подозревал, что он орудует не только в нашей конторе, но и в других местах. Ведь он только часть дня занимался нашими делами… Но успел все же разорить нас!
Мистер Дэрсингем вскочил со стула, отшвырнув ногой через всю комнату комок смятой бумаги.
— Но что случилось, мистер Дэрсингем? Ведь вы, кажется, были подготовлены к тому, что он может уйти от нас. Вы мне говорили об этом еще недели две назад, когда он потребовал все свои деньги вперед, и хотели тогда заставить его подписать обязательство, что представительство этой заграничной фирмы остается за нами.
— Оно и осталось за нами! — воскликнул мистер Дэрсингем с горечью. — Это несомненно! Но оно не стоит теперь выеденного яйца, вот что! Микорский повысил цены на весь товар. Он объясняет это тем, что новый способ производства стоит дороже и что у них затруднения с рабочими… Ссылается на какие-то новые государственные налоги… Приводит сто причин. Может быть, все это правда, а может быть, и нет, но факт остается фактом: они повысили все цены на пятьдесят, шестьдесят и даже семьдесят процентов.
— Да что вы говорите! О Господи, ведь это просто смешно! Тогда их товар не дешевле, чем у самых лучших старых фирм, с которыми мы раньше торговали. Да, я теперь вижу, что…
— Ничего вы не видите и ничего вы еще не знаете! — неожиданно заорал на него мистер Дэрсингем. — Дело обстоит во сто раз хуже, чем вы думаете. Прочтите телеграмму.
— Не понимаю, сэр, — сказал мистер Смит, внимательно прочитав телеграмму. — Почему они вдруг телеграфируют это?
— Потому что я запросил их по телеграфу, верно ли то, что мне написал Голспи. Я думал, что он просто из дьявольской злобы меня запугивает. Оказывается, нет. Они между собой в сговоре, это ясно. По-моему, это просто компания подлых аферистов, а Голспи — самый худший из них.
— Простите, мистер Дэрсингем, я вижу, мы попали в скверную переделку, но мне не все еще ясно… Не могут же они сейчас повысить цены!
— О Господи! Именно это они сделали, их телеграмма подтверждает это. — Мистер Дэрсингем с такой силой ударил кулаком по столу, что ушиб руку. После этого он немного остыл и снова сел за стол. — Я стал слишком раздражителен. Простите, Смит, что я кричал, но тут есть от чего потерять голову, Я вам расскажу все по порядку. Сегодня утром я получил письмо от Голспи, в котором он сообщает о своем уходе. Вот, почитайте сами.
Мистер Смит прочел письмо дважды. Это было как будто обыкновенное деловое письмо, но в нем весьма заметно сквозила обидная ирония. Одно место, где было прямо сказано, что мистер Дэрсингем хотел за его спиной отбить у него представительство, но ему это не удалось, заставило мистера Смита поднять глаза и спросить:
— Вы в самом деле писали этим людям, сэр, чтобы они передали вам представительство?
Мистер Дэрсингем утвердительно кивнул.
Мистер Смит с минуту молчал.
— Я думаю, вам не следовало так поступать, сэр, — сказал он наконец почтительно, но с упреком.
— Это мое дело, Смит.
Мистер Смит опустил глаза и ничего не ответил. Некоторое время оба молчали, и в кабинете стояла странная тишина.
— Ну хорошо, — воскликнул мистер Дэрсингем, преодолевая смущение, — может быть, вы и правы, может быть, и не следовало. Дело обернулось так, что теперь приходится считать это неудачным шагом. Но имейте в виду, Смит, я вовсе не хотел делать что-то тайком. Тем, кто не знает всех обстоятельств, может показаться, будто я хотел отнять у человека кусок хлеба, действуя за его спиной. Но это не так. Голспи из тех, кто сегодня — здесь, завтра — там. Это сразу видно. Он этого и не скрывал, даже хвастал этим. Он мне никогда не нравился, и неизвестно, какие штуки он мог бы еще выкинуть. Он явился сюда, использовал наши связи в торговом мире, нашу организацию и все остальное, получил, как вы знаете, большие деньги за комиссию и все время расхаживал по нашей конторе, как хозяин. Невыносимый нахал! Вначале я старался быть с ним как можно любезнее, но из этого ничего не выходило. И жене моей он страшно не понравился, — она видела его только раз, но (вы знаете женщин) раскусила в пять минут и с тех пор постоянно уговаривала меня не иметь с ним никакого дела, избавиться от него поскорее. Вот я и написал конфиденциальное письмо Микорскому, указал, что им выгоднее передать представительство оптовой лондонской фирме, как, например, нам, что… гм… теперешнее положение дел не устраивает ни их, ни нас и что им следует обсудить этот вопрос. Это было перед самой поездкой Голспи туда, и они, конечно, все ему рассказали. Я не подозревал, что они его приятели. Думал, что тут обыкновенная деловая связь и что я вправе предложить другие условия — без участия Голспи.
— Да, понятно, — сказал мистер Смит, все еще несколько сдержанно. — Значит, они все ему сообщили, и оттого-то он и взбесился?
— Да, но я уверен, что он с самого начала готовился сыграть с нами какую-нибудь грязную штуку. Он не джентльмен, сразу видно, и даже не обыкновенный честный коммерсант. Он просто авантюрист и берется за что угодно, если можно нагреть руки. Неудивительно, что он нигде не засиживается, как все такие господа. Вы заметили, что он пишет в своем письме: «прилагаю один документик, о котором я забыл вам сказать». Вот он, этот «документик», смотрите — сообщение Микорского о повышении цен на все товары, писанное в то время, когда Голспи был там. Вот полный прейскурант — надбавки от пятидесяти до семидесяти процентов.
