Моего брата!
Старый слуга торжественно кивнул головой.
У графа мурашки пробежали по телу. Он принимал письмо от покойника из рук посланца, в котором в эту минуту и впрямь было что-то нелюдское, что-то дьявольское.
Некоторое время граф стоял молча с широко раскрытыми глазами и дрожащими губами.
- От моего брата? - повторил он.
- Он писал это письмо за несколько часов до своей смерти,- медленно и торжественно произнес старым слуга.
- И ты только теперь приносишь его мне?
- Только теперь.
- Что же это должно означать? -лихорадочно допытывался граф, словно хотел немедленно услышать нечто такое, что успокоило бы его.
- Прочитайте, ясновельможный пан!
Граф рывком развернул письмо. В нем было всего несколько строк.
«Брат!
Если благословение умирающего брата может больше тронуть тебя, чем некогда трогали чувства живущего, то доверься полностью Косте Булию и слепо верь каждому его слову так, как если бы ты слышал мою собственную исповедь из-за гроба. Да хранит тебя бог!
Миколай».
Прочитав письмо, граф застыл на месте, вопрошая взглядом старого слугу
- Что означает это письмо и почему ты передаешь его мне с таким опозданием? - произнес он одними губами.
Костя Булий не торопился с ответом, а когда заговорил, голос его звучал особенно торжественно.
- Я должен открыть ясновельможному пану великую тайну...
- А это письмо…
- …чтобы вы верили и доверяли мне.
Граф без сил опустился в кресло, ноги, казалось, его не держали.
- Что же ты мне скажешь? - спросил он.
По тому, как бурно вздымалась его грудь и дрожали руки, по мертвенной бледности, покрывавшей его лицо, видно было, что он потрясен до глубины души.
- Я могу открыть то, что знаю, только в одном месте,- ответил старый слуга все с тем же значительным выражением.
- Где же?
- В красной комнате жвировского дворца.
Граф вздрогнул. Красная комната с ее торжественным и мрачным убранством, комната, в которой целые дни просиживал его умалишенный отец и охотно проводил время покойный Миколай, была пугалом детских и юношеских лет графа, и такой она осталась в его памяти.
- Боишься, ясновельможный пан? - спросил Костя Булий.
Граф гордо вскинул голову. И в такие минуты и перед такими людьми он не мог и не хотел прослыть трусом.
- Я боюсь только одного: нарушить прямой запрет покойного брата.
- В этом случае ты исполнишь самое горячее пожелание и волю твоего брата, ясновельможный пан.
Граф быстро провел рукой по лбу.
- Когда я должен прийти?
- Сегодня!
- Сейчас?
- В полночь.
- В полночь? Почему в полночь? - воскликнул граф, и невольно его снова будто холодом проняло.
- Такова, ясновельможный пан, была воля твоего умирающего брата. Только в красной комнате и в двенадцать часов ночи я могу раскрыть его тайну.
Граф снова стремительно потер лоб.
- Хорошо,- сказал он быстро,- сегодня так сегодня…
- Я буду ждать в липовой аллее.
- Я приеду верхом!
- Ясновельможный пан ручается своим словом?
- Словом ручаюсь!
Костя Булий низко поклонился.
- Ну, с богом,- промолвил он все тем же торжественным голосом и прямой, серьезный медленно вышел из комнаты.
Граф, весь дрожа, огляделся вокруг, словно человек видевший какой-то дивный сон и неожиданно разбуженный.
XIII
СВИДАНИЕ В УСАДЬБЕ
Быть может, не одна из наших милых читательниц удивится столь близкой развязке всех тех запутанных событий, которые и послужили основой нашему роману. Еще немного - и перед нашими глазами раскроются все тайны, разрешатся загадки; обещанная сцена в красной комнате Заколдованной усадьбы положит конец повествованию.
Вот уже полчаса, как Костя Булий ждет на повороте известной нам липовой аллеи. Ночь после вчерашнего бушевания стихий на диво прекрасна, полна покоя, небо чисто, ни облачка на нем, месяц, окруженный мириадами звезд, озаряет землю почти дневным светом, и хоть бы легчайший ветерок прошумел среди деревьев.
Старый слуга сидит под той же ветвистой липой, под которой вчера дегтярь поджидал Юлиуша. Серебристое сияние месяца освещает Костю с ног до головы и придает его огромной фигуре что-то еще более зловещее, пугающее, фантастическое. Густые мохнатые брови ниже нависли у него над глазами, крепче сжат рот, выражение лица более чем мрачно и таинственно. Видно, невеселы его мысли, временами он в глубокой задумчивости покачивает головой, а не то бросит взгляд исподлобья на пустую усадьбу и бурчит себе под нос что-то невразумительное.
Вот он поднялся с земли и стоит, опираясь на липу; в зыбком свете месяца он кажется неким допотопным исполином.
- Брат с братом… - буркнул он вдруг и с силой потер лоб.
И снова взглянул на угловые окна Заколдованной усадьбы, а затем стал прислушиваться.
- Едет,- прошептал он. И добавил погромче: - Едет брат недостойный! - а глаза его грозно сверкнули.
Не говоря уж о давней неприязни, Костя Булий теперь вдобавок считал графа главным и подлинным вдохновителем процесса, оспаривающего завещание молодого старосты.
- Обидел брата при жизни,- ворчал он про себя,- а после смерти на славу его покусился, из жадности хотел сумасшедшего из него сделать… Но…
Тем временем топот приблизился, и вскоре на повороте показался сам граф. Костя снял шляпу и шагнул вперед.
Граф невольно вздрогнул. Внезапное появление этой гигантской фигуры могло устрашить всякого, даже если он заранее приготовился к встрече.
- Слава господу нашему,- приветствовал его Костя.
Граф коротко кивнул головой:
- Я приехал.
- Поторопимся же, ясновельможный пан,- сказал Костя и без промедления зашагал в глубь аллеи, да так живо, что граф должен был пустить лошадь вскачь, чтобы поспеть за ним.
Наконец они остановились у больших
