– Совершенно верно, – подтвердил «пончик». – Кто эти джентльмены?
– Мистер Леман и мистер МакКлюр. Они только что выкупили спектакль.
– В самом деле?
– Да, точно, – с жаром подтвердил Оскар, не желая недопонимания в этом вопросе. В других – пожалуйста, в этом – ни за что!
Мистер Леман, не сдающийся в поражении, ринулся в бой.
– Мне известно все про такие дутые обвинения! У вас не больше оснований для иска, чем у кролика!
Дж. Бромли Липпинкотт не улыбнулся. Адвокаты не улыбаются. Но мимолетно дрогнувший мускул в уголке его жестко поджатых губ указал, что он изобразил то подобие улыбки, на какую был способен.
– У нас дело крепко сшито, – сдержанно ответил он.
– Да? Так зайдемте сюда, расскажите нам подробно, – пригласил Леман. – Через минуту я это ваше крепко сшитое дело по лоскуточкам разнесу. Последние двадцать лет, стоит появиться какому-нибудь хиту, как тут же является прощелыга с претензиями.
Леман повел адвоката в комнатушку. Весь вид его кричал о том, что перед адвокатом совершенно невиновный человек, на которого возвели напраслину. Джек МакКлюр последовал было за ними, но чуть замешкался и бросил на Простака укоризненный взгляд.
– Вы меня разочаровали, – заявил он и скрылся в комнатушке тоже. Дверь за ним закрылась. Когда она закрывалась, донесся голос Дж. Бромли Липпинкотта, толкующего о ста сорока шести пунктах.
Простак тут же обрел энергию и активность.
– Эй!
– Вы меня? – уточнил Оскар.
– Да! Знаете банк «Трест Гарантия» на Сорок третьей улице и Пятой авеню?
– Нет.
– Так он находится там. На Пятой авеню и Сорок третьей улице. Галопом скачите туда и положите на депозит эти чеки. Не теряйте ни секунды. Летите как молодой олень в горах бальзамических! Леману пожалуй, еще вздумается аннулировать чеки. Положив их в банк со скоростью молнии, мы сумеем избежать всяких штучек-дрючек.
– А так хочется, – добавила Динти, – чтоб обошлось без штучек-дрючек. Почему бы тебе, босс, не положить их в банк самому?
– Мне нужно отправить пару писем, телеграмм и каблограмм, – возразил Простак. – Так вы все поняли? Повторите своими словами, что надо делать?
– Пойти в банк…
– И положить чеки на имя Сирила Фиппса. Правильно. А теперь, вам знакомо местечко под названием «Уголок у Майка»?
– Я только что оттуда.
– Отлично. После того как сбегаете в банк, отправляйтесь в этот «Уголок». Увидите там с Мэрвином Поттером пожилого человека, похожего на паспортное фото. Его зовут Дж. Г. Андерсон. Передайте ему, что я появлюсь через минутку. Это владелец отеля, который мы купим. Уловили?
– Да, – отозвался Оскар. Будь его воля, он бы лучше задержался и задал с десяток вопросов: у него много накопилось недоумений, – но даже он понимал, что дело с чеками срочное, и ушел очень быстрым, для него, шагом.
– Скажу вам кое-что еще про эту пьесу, – распинался мистер Леман в комнатушке. – Был один субъект по имени Джордж Бернард Шоу…
Простак повернулся к Динти, деятельный, как никогда.
– Ты умеешь стенографировать?
– Для меня чем больше значков, тем лучше.
– Напиши каблограмму, – коротко распорядился Простак. – Теодору лорду Бинхэмтону, Бинхэмтон-Холл, Бинхэмтон, Норфолк. «Письмо получил и порвал на тысячи клочков. Ступай и расколошмать свою дурацкую голову. Привет. Сирил».
– И все?
– Да. Теперь телеграмма. Священнику, или викарию, или кто там есть, в Маленькую Церковь за Углом на… какая улица?
– Двадцать девятая.
– На Двадцать девятую улицу. «Эге-гей, викарий, или священник, кто уж вы есть! Будьте во всеоружии в ближайшее будущее. Грядут Фиппсы. Звоните в колокола. С почтением, Фиппс».
– Ты такие красивые телеграммы пишешь!
– И, наконец, письмо в «Белую звезду». Где эта «Белая звезда», то есть ее правление?
– Где-то в конце Бродвея.
– Правильно. «Президенту «Белой звезды», где-то в конце Бродвея. Дорогой сэр, будьте любезны сообщить мне нижнюю границу цены на лайнер «Куин Мэри»…»
Простак умолк и заморгал, словно очнувшаяся сомнамбула.
– Я рехнулся, – проговорил он. – Мы же не океанский лайнер покупаем. Мы покупаем отель. Разорви это письмо. Лучше быстренько поцелуй меня на дорогу – и… вперед, к великим свершениям!
В комнатушке мистер Леман приводил еще один, совершенно убийственный, довод:
– Да, вот еще! В романе героя звали Джордж, а в пьесе его зовут Гарольд…
Но Динти и Простак уже не слышали его. Они были на пути в «Уголок».
Шаловливость (фр.).
Все географические названия и имена собственные в данном сборнике даны в редакции переводчиков.
Точное словцо (фр.).
В рассказе «Переплавлен в горниле» участвует не обычный спутник Фиппса, Кэтикет (Кошкинкорм), а Мартышка Твистлтон.
«Мышьяк и старые кружева» – очень популярная пьеса Джозефа Кесселринга (1904–1967). Премьера состоялась 10 января 1941 г. в Нью-Йорке.
Речь идет об одном из четырех временных поясов, на пять часов отстает от времени по Гринвичу.
Роковая женщина (фр.).
Благополучие, хорошее настроение (фр.).
Речь идет о Генрихе I (1068–1135, правил с 1100-го), который не улыбался после гибели своих сыновей.
Мифическое существо кельтского фольклора, вроде феи или ведьмы, извещающее воями и стонами о чьей-то смерти.
Океанский лайнер, названный в честь королевы Марии (1867–1953), жены Генриха V (1865–1936), правил с 1910.
