– Ну, ну, поспокойнее, – сказал Гарри, сворачивая в переулок и подъезжая к бару с черного хода. Он был задира, и язык у него был скверный, но он мне всегда нравился, честное слово.
Мы остановили машину у черного хода и вошли в кухню, где жена хозяина стряпала у плиты.
– Привет, Фреда, – сказал ей Гарри. – Краснобай здесь?
– Только сейчас пришел. Привет, Элберт.
– Привет, миссис Ричард, – сказал я. Я знал ее, еще когда она жила в «джунглях»6, но у нас в городе немало работящих замужних женщин вышло из таких, а уж эта – одна из самых работящих, можете мне поверить.
– Дома все здоровы? – спросила она меня.
– Все в порядке.
Мы прошли через кухню в комнату за баром. Там за столом сидел Краснобай, адвокат и с ним четверо кубинцев.
– Садитесь, – сказал один по-английски. Это был здоровенный детина, грузный, широколицый, с хриплым голосом, и он уже здорово накачался, это сразу видно было. – Как вас зовут?
– А вас как? – спросил Гарри.
– Ладно, – сказал этот кубинец. – Пусть будет по-вашему. Где лодка?
– Стоит в гавани для морских яхт, – сказал Гарри.
– А это кто? – спросил кубинец, глядя на меня.
– Мой помощник, – сказал Гарри. Кубинец оглядел меня, a двое других кубинцев оглядели нас обоих. – У него голодный вид, – сказал он и засмеялся. Другие не смеялись. – Выпить хотите?
– Можно, – сказал Гарри.
– Чего? Бакарди?
– Что вы сами пьете, – ответил ему Гарри.
– Ваш помощник пьет?
– От рюмки не откажусь, – сказал я.
– Тебе никто еще не предлагал, – сказал рослый кубинец. – Я только спросил, пьешь ли ты.
– Да будет тебе, Роберто, – сказал другой кубинец, молодой, почти совсем еще мальчик. – Неужели ты не можешь обойтись без придирок?
– Какие тут придирки. Я только спросил, пьет ли он.
– Налей ему, и все, – сказал второй кубинец. – Давайте говорить о деле.
– Сколько вы хотите за лодку, приятель? – спросил кубинец с хриплым голосом, тот, которого звали Роберто.
– Смотря по тому, что вам нужно, – сказал Гарри.
– Нам нужно, чтобы вы перевезли нас четверых на Кубу.
– А куда на Кубу?
– В Кабаньяс. За Кабаньяс. На побережье, немного дальше Мариэля. Вы знаете, где это?
– Еще бы, – сказал Гарри. – Только перевезти вас туда?
– Больше ничего. Перевезти нас туда и высадить на берег.
– Триста долларов.
– Это много. А если мы зафрахтуем вашу лодку поденно и гарантируем вам двухнедельную оплату?
– Сорок долларов в день и полторы тысячи залогу на случай, если что-нибудь приключится с лодкой. Разрешение брать нужно?
– Нет.
– Бензин и масло ваши, – сказал им Гарри.
– Мы вам дадим двести долларов за то, чтобы перевезти нас и высадить на берег.
– Не пойдет.
– Сколько вы хотите?
– Я вам сказал.
– Это слишком много.
– Совсем немного, – ответил ему Гарри. – Я не знаю, кто вы такие. Не знаю, что вы затеяли, и не знаю, может быть, в вас будут стрелять по дороге. Я должен два раза пересечь пролив в зимнее время. И как бы то ни было, я рискую своей лодкой. Я перевезу вас за двести долларов, но тысячу вы должны внести в залог, на случай, если с лодкой что-нибудь стрясется.
– Это справедливо, – сказал им Краснобай. – Это более чем справедливо.
Кубинцы заговорили между собой по-испански. Я не понимал их, но я знал, что Гарри понимает.
– Ладно, – сказал рослый, которого звали Роберто. – Когда вы можете выехать?
– Завтра вечером в любой час.
– Возможно, нам придется задержаться до послезавтра, – сказал один из них.
– Ваше дело, – сказал Гарри. – Только предупредите меня вовремя.
– Лодка ваша в исправности?
– Можете не сомневаться, – сказал Гарри.
– Славное суденышко, – сказал младший кубинец.
– Где вы ее видели?
– Вот мистер Симмонс, ваш адвокат, мне ее показывал.
– Ara, – сказал Гарри.
– Выпейте, – сказал другой кубинец. – Вы бывали на Кубе?
– Был несколько раз.
– По-испански говорите?
– Так и не научился, – сказал Гарри. Я видел, как Краснобай, адвокат, взглянул на него, но он сам такой продувной плут, что ему всегда приятно, если другие говорят неправду. Ведь вот, когда он пришел поговорить с Гарри об этом деле, он тоже не заговорил прямо. Нет, он должен был выдумать, будто ему нужен Хуан Родригес, несчастный оборванец gallego, вор из воров, которого он сам подвел под суд, чтобы потом защищать его.
– Мистер Симмонс отлично говорит по-испански, – сказал кубинец.
– Он человек образованный.
– Править лодкой вы хорошо умеете?
– Туда и обратно доберусь.
– Вы рыбак?
– Да, сэр, – сказал Гарри.
– Как же вы ловите рыбу одной рукой? – спросил широколицый.
– Очень просто: вдвое быстрее, – ответил ему Гарри. – Я вам еще зачем-нибудь нужен?
– Нет.
Они заговорили между собой по-испански.
– Тогда я пойду, – сказал Гарри.
– Я вам дам знать насчет лодки, – сказал Краснобай Гарри.
– Сначала пусть внесут залог, – сказал Гарри.
– Это мы завтра сделаем.
– Ну, спокойной ночи, – сказал им Гарри.
– Спокойной ночи, – сказал младший, самый вежливый. Широколицый ничего не сказал. Остальные двое, с медной, как у индейцев, кожей, за все время ничего не сказали, кроме нескольких слов по-испански широколицему.
– Мы еще увидимся сегодня, – сказал Краснобай.
– Где?
– У Фредди.
Мы снова вышли через кухню, и Фреда сказала:
– Как Мария, Гарри?
– Теперь хорошо, – сказал ей Гарри. – Теперь она уже совсем успокоилась. – И он вышел на улицу. Мы сели в машину, и он снова выехал на бульвар и все время не говорил ни слова. Он, видно, думал о чем-то.
– Завезти тебя домой?
– Завези.
– Ты теперь живешь на шоссе?
– Да. Ну, как насчет рейса?
– Не знаю, – сказал он. – Не знаю еще, пойдем ли мы в этот рейс. Завтра увидимся.
Он высаживает меня у дверей дома, в котором я живу, и я вхожу и не успеваю еще открыть дверь, как моя старуха накидывается на меня за то, что я шлялся и пьянствовал и опоздал к ужину. Я спрашиваю ее, как же я мог пьянствовать без денег, а она говорит, наверно, я беру в долг. Я спрашиваю, как она думает, кто мне поверит в долг, если я на общественных работах, а она говорит, чтобы я не дышал на нее водкой и садился за стол. Я и сажусь. Детей нет дома, они ушли смотреть бейсбол, и я сижу за столом, и она подает мне ужин, и не хочет разговаривать со мной.
Не хотел бы я ввязываться в такое дело, но у меня нет выбора. В наше время выбирать не приходится. Отказаться можно; только неизвестно, что еще подвернется завтра. Я сам не набивался на это, но раз надо, значит, надо. Пожалуй, мне не нужно брать с собой Элберта. Он глупый, но честный, и он хороший матрос. Он не из трусливых, но я не знаю, стоит ли мне брать его. Да ведь не возьмешь на такое дело пьянчугу или негра. Мне нужен человек, на которого я бы мог положиться. Если дело выгорит, он у меня не останется в накладе. Но я не могу рассказать ему, иначе он на это не пойдет, а мне нужно, чтобы со мной был кто-нибудь. Лучше было бы одному, одному всегда лучше, но тут мне, пожалуй, не справиться одному. Было бы гораздо лучше одному. Для Элберта и самого лучше, если он ничего не будет знать об этом. Вся беда в Краснобае. Этот Краснобай будет знать обо всем. Но ведь они должны были подумать об этом. Они должны были принять это в расчет. Неужели Краснобай так глуп, что не догадывается, что именно они хотят сделать. Вряд ли. Конечно, может быть, они вовсе не это собираются делать. Может быть, они не станут делать ничего такого. Но ничего удивительного, если они хотят сделать именно это, и я ведь слышал это слово. Если они хотят сделать это, они должны сделать это перед самым закрытием, иначе самолет береговой охраны успеет прилететь из Майами. Теперь в шесть уже темнеет. Самолету нужно не меньше часа. Когда стемнеет, им нечего бояться. Так, но если мне взяться перевезти их, нужно обдумать насчет лодки. Вывести ее не так трудно, но если я ее выведу сегодня и там хватятся, ее могут найти. Шум-то наверняка подымется. И все-таки вывести ее нужно сегодня. Можно вывести ее, когда начнется отлив, и потом спрятать. Я успею посмотреть, чего там не хватает, если там чего-нибудь не хватает, если они сняли что-нибудь. Но мне еще придется набрать бензину и воды. Мне придется здорово повозиться эту ночь. Потом, когда уже она будет спрятана, Элберт должен будет привезти их на моторке. Хотя бы на моторке Уолтона. Я могу нанять ее. Или Краснобай наймет ее. Это лучше. Краснобай поможет мне сегодня вывести лодку. Именно Краснобай и никто другой. Потому что слепому ясно, что насчет Краснобая они решили. Они наверно решили насчет Краснобая. А что, если они решили и насчет нас с Элбертом? Похож кто-нибудь из них на моряка? Похож кто-нибудь из них хоть немного на моряка? Ну-ка, подумаем. Пожалуй. Вот тот, что помоложе, пожалуй. Самый симпатичный из всех. Это мне нужно выяснить, потому что если они рассчитывают обойтись без меня или Элберта с самого начала, это не годится. Рано или поздно они решат насчет нас. Но в пути времени будет достаточно. Я тоже все время думаю. Я должен все хорошенько обдумать. Чтоб не вышло ошибки. Никаких ошибок. Ни одной. Что ж, теперь, по крайней мере, у меня есть о чем подумать. Есть что делать и есть о чем думать, а не только сидеть и гадать, чем это кончится. Сидеть и гадать, чем только вся эта чертова музыка может кончиться. Раз уж дело начато. Раз уж ты ввязался в игру. Раз уж тебе представился случай. Вместо того чтоб смотреть, как все катится к черту в зубы. Без водки и, значит, без куска хлеба. Ох, этот Краснобай. Он и не знает, в какое дело он впутался. Ему и в голову не приходит, как все это обернется. Только бы не пришлось его дожидаться у Фредди. У меня сегодня еще дел куча. Надо пойти поесть чего-нибудь.
