Чарльз Диккенс - Посмертные записки Пиквикского клуба

— Ничего такого против конституции, — отрезал Сэм. — После перпетум мобиле — хабис корпус — самая расчудесная выдумка. Я частенько читал об этом в газетах.

— Да какое же она имеет отношение к делу? — спросил мистер Уэллер.

— А такое, — сказал Сэм, — что я буду стоять горой за это изобретение и соответственно поступать. Нечего там шептать лорд-канцлеру, мне это не нравится! А вдруг это повредит делу, когда нужно будет выйти из тюрьмы!

Уступив по этому пункту желаниям своего сына, мистер Уэллер тотчас же отыскал высокоученого Соломона Пелла и сообщил ему о своем намерении немедленно получить приказ о взыскании двадцати пяти фунтов и судебных издержек, с тем чтобы приказ был направлен против «личности» некоего Сэмюела Уэллера. Связанные с этим расходы выплачиваются Соломону Пеллу авансом.

Поверенный был в прекраснейшем расположении духа, ибо попавший в беду поставщик лошадей был освобожден от ответственности по приговору суда. Он весьма одобрил привязанность Сэма к своему хозяину, заявил, что она очень напоминает ему его собственное чувство преданности к его другу канцлеру, и немедленно повел старшего мистера Уэллера в Темпль скрепить присягой показание о долге, которое мальчик с помощью синего мешка написал тут же на месте.

Тем временем Сэм, будучи официально представлен обеленному джентльмену и его друзьям как отпрыск мистера Уэллера из «Прекрасной Дикарки», был встречен с подчеркнутым уважением и любезно приглашен участвовать в пирушке в ознаменование упомянутого события, каковое приглашение он не замедлил принять.

Увеселения джентльменов этой профессии обычно носят торжественный и мирный характер, но в данном случае празднество было из ряда вон выходящее, и они соответственно этому дали себе волю. После довольно бурных тостов в честь главного уполномоченного и мистера Соломона Пелла, который проявил в тот день такие несравненные способности, джентльмен с пятнистым лицом и в синем шарфе предложил кому-нибудь спеть. Сам собой напрашивался вывод, что пятнистый джентльмен, жаждавший пения, должен сам спеть, но пятнистый джентльмен упрямо и слегка обиженно уклонился; за этим, как бывает нередко в подобных случаях, последовали довольно сердитые препирательства.

— Джентльмены, — сказал, наконец, поставщик лошадей, — чтобы не нарушать гармонии этого чудесного празднества, быть может, мистер Сэмюел Уэллер согласится усладить общество?

— Право же, джентльмены, у меня нет привычки петь без инструмента, — отвечал Сэм, — но все за спокойную жизнь, как сказал человек, заняв место смотрителя на маяке.

После такой прелюдии мистер Сэмюел Уэллер сразу запел следующую неистовую и прекрасную песню, которую мы позволяем себе привести, предполагая, что она не всем известна. Мы попросили бы обратить особое внимание на междометия в конце вторых и четвертых строк, которые не только дают возможность певцу перевести дух в этом месте, но и чрезвычайно благоприятствуют размеру.

Хор

— Я утверждаю, что эта песня задевает профессию, — перебил пятнистый джентльмен. — Я спрашиваю: как звали кучера?

— Никто не знает, — отвечал Сэм. — У него не было визитной карточки в кармане.

— Я возражаю против политики, — продолжал пятнистый джентльмен. — Я заявляю, что в нашем обществе эта песня — политическая и, что почти то же самое, лживая! Я заявляю, что тот кучер не удрал, он умер храбро — храбро, как герой, и я не потерплю никаких возражений!

Так как пятнистый джентльмен говорил с большой энергией и решимостью и так как мнения по этому вопросу, казалось, разделились, то грозили возникнуть новые препирательства, но тут весьма кстати появились мистер Уэллер и мистер Пелл.

— Все в порядке, Сэмми! — сказал мистер Уэллер.

— Исполнитель придет сюда в четыре часа, — добавил мистер Пелл. — Полагаю, вы за это время не убежите, а? Ха-ха!

— Может быть, мой жестокий папаша к тому времени смягчится, — улыбаясь во весь рот, сказал Сэм.

— Э, нет! — возразил мистер Уэллер-старший.

— Прошу вас! — настаивал Сэм.

— Ни за что на свете! — заявил неумолимый кредитор.

— Я дам расписки на эту сумму, по шести пенсов в месяц, — сказал Сэм.

— Я их не возьму, — ответил мистер Уэллер.

— Ха-ха-ха! Прекрасно, прекрасно! — одобрил мистер Соломон Пелл, выписывая свой счетец. — Очень забавный случай! Бенджемин, перепишите.

И мистер Пелл, улыбаясь, показал итог мистеру Уэллеру.

— Благодарю вас, — продолжал джентльмен юрист, принимая засаленные банковые билеты, извлеченные мистером Уэллером из бумажника. — Три фунта десять шиллингов и один фунт десять шиллингов — итого пять фунтов. Очень вам признателен, мистер Уэллер. Ваш сын — достойный молодой человек, весьма достойный, сэр. Это очень приятная черта в характере молодого человека, весьма приятная, — добавил мистер Пелл, озираясь с любезной улыбкой и пряча деньги.

— Вот так потеха! — усмехнувшись, сказал старший мистер Уэллер. — Регулярно, блудящий сын!

— Блудный, блудный сын, сэр, — мягко подсказал мистер Пелл.

— Не беспокойтесь, сэр, — с достоинством возразил мистер Уэллер. — Я знаю, который час, сэр. Когда не буду знать, спрошу вас, сэр.

К приходу исполнителя Сэм завоевал такую популярность, что присутствующие джентльмены решили проводить его всей компанией в тюрьму. Они тронулись в путь в таком порядке: истец и ответчик шли рука об руку; исполнитель впереди, а восемь дюжих кучеров замыкали шествие. У кофейни Сарджентс-Инна все остановились, чтобы освежиться, и когда было покончено с юридическими формальностями, процессия двинулась дальше.

Затея восьми джентльменов, продолжавших идти по четыре человека в ряд, вызвала на Флит-стрит легкое смятение; затем пришлось покинуть пятнистого джентльмена, вступившего в драку с носильщиком. Было условлено, что его друзья зайдут за ним на обратном пути. Кроме этих маленьких инцидентов, ничего не случилось в пути. Дойдя до ворот Флита, компания по знаку истца трижды прокричала оглушительно «ура» в честь ответчика и, обменявшись рукопожатиями, рассталась с ним.

Когда Сэм был официально доставлен в дежурную комнату, — к крайнему изумлению Рокера и явному недоумению самого флегматического Недди, — и тотчас же отведен в тюрьму, он направился прямо к камере своего хозяина и постучался к нему в дверь.

— Войдите, — отозвался мистер Пиквик.

Сэм вошел, снял шляпу и улыбнулся.

— А, это вы, милый Сэм! — воскликнул мистер Пиквик, явно обрадовавшись при виде своего скромного друга. — Вчера я отнюдь не хотел оскорбить ваши чувства, мой верный друг. Положите шляпу, Сэм, и я вам подробно растолкую, что я имел в виду.

— Нельзя ли немного позже, сэр? — спросил Сэм.

— Конечно, — сказал мистер Пиквик, — но почему не сейчас?

— Лучше бы потом, сэр, — отвечал Сэм.

— Почему? — осведомился мистер Пиквик.

— Потому что… — запинаясь, начал Сэм.

— Потому что… — повторил мистер Пиквик, встревоженный поведением своего слуги.

— Потому что, — продолжал Сэм, — есть у меня одно дельце, с которым я бы хотел покончить.

— Какое дело? — полюбопытствовал мистер Пиквик, удивленный смущенным видом Сэма.

— Так, ничего особенного, сэр, — отвечал Сэм.

— Ну, если ничего особенного, то сначала вы можете поговорить со мной, — улыбаясь, сказал мистер Пиквик.

— Пожалуй, следовало бы мне позаботиться об этом сейчас же, — отозвался Сэм, все еще колеблясь.

Мистер Пиквик был удивлен, но ничего не сказал.

— Дело в том… — начал Сэм и запнулся.

— Ну, — воскликнул мистер Пиквик, — говорите, Сэм!

— Дело в том, — сказал Сэм, выжимая из себя слова, — что, пожалуй, следовало бы мне прежде всего позаботиться о своей постели.

— О постели? — с изумлением воскликнул мистер Пиквик.

— Да, о моей постели, сэр, — отвечал Сэм. — Я арестант. Сегодня после полудня меня арестовали за долги.