Хагедорн ступил на очищенный лед и осторожными шажками подошел к рабочим. Шульце пожал ему руку.
— Это же немыслимо, — растерянно сказал молодой человек. — Какая наглость! В отеле много служащих!
Зепп, садовник и сторож лыжного склада, поплевал на ладони и, продолжая работать лопатой, сказал:
— Конечно, есть. Это какую-то каверзу подстроили.
— Я не вижу каверзы, — сказал Шульце. — Швейцар заботится о моем здоровье.
— Немедленно уйдемте отсюда! — сказал Хагедорн. — Этому типу я начищу морду так, что он…
— Дорогой мой, — прервал его Шульце. — Вторично прошу вас не вмешиваться в это дело.
— Еще лопата есть? — спросил молодой человек.
— Есть, конечно, — ответил Зепп. — Да ведь полкатка уже очищено. С остальным я и один справлюсь. Ступайте полдничать, господин Шульце!
— Я очень мешал вам? — робко спросил пожилой человек.
Зепп рассмеялся.
— Малость! Учились вы, небось, не снег убирать.
Шульце тоже засмеялся. Он по-товарищески простился с местным жителем, вложил ему в руку три монеты, прислонил свой рабочий инструмент к ограде и пошел с Хагедорном через парк в сторону отеля.
— Завтра хочу прокатиться на коньках, — сказал Шульце. — Но, может, я уже разучился? Жаль, что здесь нет теплой раздевалки. Это всегда самое приятное место на катке.
— Я зол, — признался Хагедорн. — Если вы сейчас не устроите им скандал, то — самое позднее послезавтра — вас заставят драить лестницы. Пожалуйтесь хотя бы директору!
— Так в этом же участвует и директор. Меня хотят отсюда выжить. Очень увлекательно. — Шульце взял молодого человека под руку. — Не ворчите! Это моя причуда. Когда-нибудь потом вы меня поймете!
— Вряд ли, — ответил Хагедорн.
— Вы слишком добродушны. Поэтому ничего не добились в жизни.
Хагедорн натянуто улыбнулся.
— Именно так, — продолжал Шульце. — Не каждый может быть престолонаследником Албании. — Он засмеялся. — Лучше расскажите-ка о ваших любовных похождениях! Что нужно было смуглой красотке, которая пришла на террасу охранять ваш сон?
— Это некая госпожа фон Маллебре. А я должен непременно её спасти. Ибо она тип женщины, запросы которой внушаются ей тем мужчиной, в кого она в данное время влюблена. В последний раз она подхватила такое качество, как несерьёзность, и жаждет избавиться наконец от оной. Для лечения ей срочно требуется образованный, с высоким духовным уровнем человек. Оказалось, что это — я.
— Несчастный, — сказал Шульце. — Если бы эта особа не была такой хорошенькой! Ну, а блондинка из Бремена тоже хочет, чтобы ее спасли?
— Нет. Госпожа Каспариус за более простой способ. Она утверждает, что мы оба молоды, ничем не заняты и было бы грешно, если бы друг другу в чем-то отказали. Она собиралась уже вчера вечером посмотреть сиамских котят.
— Осторожно, осторожно! — сказал Шульце. — Какая вам больше нравится?
— Для флиртов я слишком неуклюж. Таким и останусь. Переживания, которые потом вызывают досаду, меня больше не интересуют. С другой стороны, если женщина что-то вобьёт себе в голову, она чаще всего это осуществляет. Скажите, Шульце, вы не могли бы немножко за мной присмотреть?
— Как родная мать, — патетически заявил тот. — Злые женщины не посмеют причинить вам страдания.
— Покорнейше благодарю.
— В качестве вознаграждения сейчас же угостите меня в вашей гостиной коньяком. Снегоочистка вызывает жажду. Кроме того, я должен поздороваться с кисками. Как они поживают?
— Они уже спрашивали о вас, — сказал молодой человек.
В это время так называемый владелец пароходной линии Кессельгут сидел у себя в номере и сочинял отчаянное письмо. Он писал:
Дорогая фройляйн Хильдегард!
Я опять слишком рано обрадовался. Я уже подумал, что всё пока складывается хорошо. Но когда мы с Хагедорном после обеда пошли искать господина тайного советника, то не нашли его. Разумеется, Хагедорн не имеет ни малейшего представления, кто такой Шульце на самом деле.
Сначала мы заглянули в комнату господина тайного советника. А это самое ужасное, что можно вообразить. Комната находится на шестом этаже под самой крышей, стены косые, и вообще это не комната, а чулан с кроватью. Печки нет. Окошко прямо над головой. Снег тает, просачивается внутрь и висит сосульками. Шкафа нет. Белье лежит на столе и в корзине, которую вы знаете.
Если бы вы увидели эту жалкую, студеную каморку, то упали бы в обморок. А Кункель и подавно.
Само собой разумеется, я сразу же там прибрал. И сигары с яблоками на стол положил. Рядом поставил вазу с еловыми ветками. Для украшения. Завтра куплю в городке электрическую печь. Надеюсь, там они есть. И тайком ее поставлю. Розетка есть. Сегодня меня никто не заметил. Это удача. Тайный советник не хочет, чтобы я приходил наверх. Ведь я должен вести себя как богатый человек. И ещё потому, чтобы я не увидел, как он живет. Он-то сказал мне, что комната у него прелестная и в ней хороший свежий воздух. Да, воздуху там хватает. Только бы он не заболел!
Он даже не сказал мне номер комнаты! У комнаты вообще нет номера. Он не хотел называть номер, чтобы я не нашел каморку. Но даже если бы и хотел, то не смог бы его назвать. А он не хотел.
Не знаю, что и делать. Если я попрошу его переселиться или совсем выехать, он опять начнет меня ругать. Или мне вернуться в Берлин, а что тогда будет? Вы же его знаете. Хотя и не так давно, как я. Ни один слуга не стал бы жить в этой каморке, наверняка пожаловался бы в суд по трудовым конфликтам.
О себе рассказывать особенно нечего. Сегодня утром у меня был первый лыжный урок. Лыжи очень дорогие. Как раз то, что мне надо. Ведь велено швыряться деньгами. Лыжного учителя зовут Тони Гразвандер. Тони — это Антон. Мы пришли на ровное место, где учат кататься. Он мне показал, что и как надо делать. Отрывать пятку, толкаться палками и другое. К сожалению, место это находилось на горе, наверху. И вдруг я поехал вниз, хотя вовсе не хотел. Наверно, это выглядело очень смешно. Но я перепугался, потому что ехал очень быстро. Думаю, что не упал только со страху. К счастью, там не было деревьев. Мчался с горы очень долго. Потом налетел на какой-то большой корень. Меня подбросило, и я нырнул головой в снег. На метр в глубину, не меньше.
Вскоре меня вытащили два человека. Не то бы я задохся. Двое были господин тайный советник и господин кандидат Хагедорн. Это перст судьбы. Вы не находите? Завтра у меня второе занятие на лыжах. Думаю, ничего не поможет. Дорогая фройляйн Хильда, сейчас надену смокинг и пойду на ужин. Пока с сердечным приветом. Конверт не заклеиваю. Может, опять что-нибудь случилось. Надо надеяться, что нет. Итак, до скорого.
Ужин проходил спокойно. Хагедорну дали говядину с лапшой. Господа за соседними столиками, поглощавшие изысканные закуски и тушеных куропаток, поглядывали на супницу Хагедорна так, словно отварная говядина с лапшой — исключительный деликатес. Шульце тоже наполнили тарелку, так как он сказал, что всегда любил это блюдо. Потом, сославшись на усталость, он отправился спать.
Когда Шульце вошел в свою каморку, то был немало удивлен наведенным порядком. Понюхал сигары и яблоки, погладил еловые ветки. Резиновую грелку презрительно отодвинул в сторону. Но верблюжье одеяло постелил на кровать. Он был тронут тайной заботой Иоганна, однако решил, что завтра выбранит господина Кессельгута. Потом он переоделся ко сну, взял со стола яблоки, залез в постель, выключил свет и с восторгом откусил от яблока. Было почти как в детстве.
Хагедорн с Кессельгутом сидели в холле и, покуривая сигары, наблюдали за элегантной суетой. Карл Отважный подошел к их столику и осведомился, приятно ли господа провели день. Затем он обошел еще несколько столиков с тем же вопросом и удалился в бар на танцы. Охотнее всего танцевала с ним фройляйн Марек.
Хагедорн рассказал о том, что произошло днем на катке. Кессельгут вышел из себя. Продолжать разговор он больше не мог, извинился и ушел в свой номер.
Несколько позднее Хагедорна втянул в беседу силезский фабрикант Шпальтехольц. Он хотел выяснить, склонен ли молодой миллионер принять долевое участие — несколько сотен тысяч марок — в возобновлении производства на прядильной фабрике, остановленной несколько лет назад. Хагедорн неуклонно подчеркивал, что у него нет денег, ни единого пфеннига. Но господин Шпальтехольц счел это отговоркой и принялся в радужных красках расписывать возможные выгоды этого предприятия. В заключение он пригласил господина «миллионера» в бар. Хагедорн терпеливо последовал за ним. Дабы избежать совершенно бесполезных разговоров, он танцевал попеременно с госпожами Маллебре и Каспариус. Господин Шпальтехольц из Гляйвица сидел за столиком большей частью один и подкупающе улыбался.
