— И ты полагаешь, что мы с тобой сумеем спасти мир?
— Я полагаю, что не только мы с тобой думаем в этом направлении. Так ты поможешь мне?
— Да, разумеется, только скажи, что я должен делать.
— Этого-то как раз я и не знаю!
***
Симпатичная пиццерия, куда я регулярно захаживал еще с тех пор, как впервые попал в Париж, ныне стала частью моей биографии: именно в этом заведении я решил отметить вручение мне ордена Наук и Искусств, которого удостоило меня французское Министерство культуры, — хотя многие сочли, что для такого торжественного случая лучше подошел бы ресторан подороже и поизысканней. Однако хозяин пиццерии Роберто был для меня чем-то вроде талисмана — всякий раз, как я приходил к нему, в моей жизни происходило что-то хорошее.
— Я бы мог начать с общих фраз, рассказывая о том, какой успех имеет моя книга «Время раздирать и время сшивать», или о том, какие противоречивые чувства обуревали меня во время вашего представления.
— Это никакое не представление, — поправил Михаил. — Это — встреча. Мы рассказываем истории и танцуем ради Энергии Любви.
— Я бы мог начать с чего угодно, чтобы дать вам время освоиться. Но ведь мы оба знаем, что свело нас за одним столом.
— Не «что», а «кто». Ваша жена, — произнес Михаил с вызывающим видом, свойственным людям его возраста: сейчас он не напоминал робеющего любителя автографов или духовного лидера на «встрече».
— Ошибка. Моя бывшая жена. И я обращаюсь к вам с просьбой — мне нужно увидеться с ней. Пусть она сама, глядя мне в глаза, объяснит, что побудило ее уйти. Только так я смогу отделаться от моего Заира. В противном случае я буду круглые сутки, днем и ночью думать об этом, в тысячный раз осмысляя эту историю, пытаясь определить, когда же именно я допустил ошибку и наши с ней пути стали расходиться.
Михаил засмеялся.
— Прекрасная мысль — переосмыслить историю. Именно так и происходят все перемены в мире.
— Весьма вероятно, но давайте оставим философские дискуссии. Уверен, что у вас, как у каждого молодого человека, есть точный рецепт усовершенствования мира. Но, как и каждый молодой человек, вы станете старше, достигнете моих лет и тогда поймете, что перемены даются нелегко. Впрочем, сейчас об этом говорить бесполезно... Итак, вы можете выполнить мою просьбу?
— Сначала позвольте спросить — она простилась с вами?
— Нет.
— Сказала, что уходит?
— Ничего она не сказала. Вы и сами это знаете.
— И вы считаете, что такая женщина, как Эстер, способна была оставить мужа, с которым прожила больше десяти лет, вот так, ничего не объяснив, не поглядев ему в глаза?
— Именно это и не дает мне покоя. Но что вы имеете в виду?
Наш разговор прерван появлением Роберто. Михаил заказывает себе неаполитанскую пиццу, я прошу хозяина принести мне что-нибудь по своему вкусу — не тот сейчас момент, чтобы терзаться сомнениями: что бы такое мне выбрать на обед? А вот бутылка красного вина требуется безотлагательно и как можно быстрее. Роберто спрашивает, какого именно, я что-то бормочу в ответ, и он понимает, что должен удалиться, принимать все решения сам, ни о чем меня больше не спрашивать, позволив мне сосредоточиться на разговоре с моим юным сотрапезником.
Через тридцать секунд подают вино. Я наполняю стаканы.
— Что она делает?
— Вам непременно надо это знать? Отвратительная манера отвечать вопросом на вопрос.
— Непременно.
— Ткет ковры. И дает уроки французского.
Ковры! Моя жена (моя бывшая жена, пора бы привыкнуть!), у которой денег было столько, сколько нужно, которая окончила университет и говорит на четырех языках, теперь вынуждена зарабатывать поденщиной?! Но мне приходится сдерживаться: нельзя задеть мужскую гордость Михаила, хотя это позор — не суметь обеспечить женщину!
— Я прошу вас понять, что происходит со мной вот уже больше года. Вашим с Эстер отношениям ничего не грозит. Мне нужно всего два часа. Или час.
Михаил, похоже, смакует мои слова.
— Вы забыли ответить на мой вопрос, — говорит он с улыбкой. — Итак, я повторяю: неужели вы считаете, что такая женщина, как Эстер, способна была оставить мужа, даже не попрощавшись и не объяснив, почему уходит?
— Нет, не считаю.
— Ну так зачем же все эти слова: «Она меня бросила...», «Вашим отношениям ничего не угрожает...»?
Он смутил меня. И одновременно пробудил во мне надежду — хоть и сам не знаю на что.
— Иными словами?..
— Вот именно. Я говорю, что она вас не бросила. И меня не оставила. Она всего лишь исчезла — на какое-то время или навсегда. И мы оба должны уважать ее решение.
Словно каким-то светом озарилась эта пиццерия, которая всегда пробуждает во мне отрадные воспоминания. Мне отчаянно хочется поверить словам этого юноши — всеобъемлющий и вездесущий Заир пульсирует вокруг меня.
— И вам известно, где она?
— Разумеется. Однако, если она не хочет отзываться, я обязан уважать ее волю, хотя мне самому ужасно не хватает Эстер. Поймите, я и сам в растерянности: то ли она удовлетворена тем, что встретила Пожирающую Любовь, то ли ждет, что один из нас пойдет ей навстречу. Может быть, она встретит нового мужчину, может быть, удалится от мира. Если вы решитесь встретиться с ней, я не смогу вам помешать. Однако думаю, что в этом случае вам предстоит найти не только ее плоть, но и душу.
Мне хочется смеяться от радости. Мне хочется обнять Михаила. Или задушить его — чувства сменяют друг друга с быстротой неимоверной.
— Вы с ней...
— Хотите знать, спал ли я с ней? Ей это было не нужно. Я нашел в ней товарища, которого давно искал, человека, который помог мне начать исполнение возложенного на меня поручения, ангела, который отворил мне двери, указал дороги и тропы, а по ним с Божьей помощью я сумею снова принести на Землю энергию любви. Она разделила со мной бремя этой миссии. А чтобы вы успокоились, скажу, что у меня есть возлюбленная — это та белокурая девушка, что стояла на сцене. Ее зовут Лукреция, она итальянка.
— Это правда?
— Именем Божественной Энергии клянусь, что говорю правду.
Михаил вытащил из кармана кусочек темной ткани.
— Видите? На самом деле он зеленый, а кажется черным потому, что на нем запеклась кровь. Какой-то солдат в какой-то стране мира попросил ее перед смертью разорвать его рубашку на несколько кусков и раздать их тем, кому может быть внятен смысл такого послания. У вас есть кусочек?
— Эстер ни словом об этом не обмолвилась.
— Когда она встречает того, кто должен принять послание, то передает и толику крови этого солдата.
— Что же это за послание?
— Если она не вручила вам лоскутик, то я вряд ли имею право распространяться об этом, хоть Эстер и не просила меня хранить молчание.
— А у кого еще он есть?
— У всех, кто стоял вчера на сцене. Мы вместе — благодаря Эстер.
Надо было действовать осторожно — не вспугнуть, не встревожить. Установить с ним контакт. Внести вклад в Банк Услуг. Расспросить Михаила, кто он, чем занимался, разузнать о его стране — ведь он рассказывал о ней с такой гордостью. Выведать, правду ли он говорил или скрывал свои истинные намерения. Убедиться, поддерживает ли он связь с Эстер или тоже потерял ее из виду. Да, конечно, он — из далеких краев, и там, наверное, другие ценности, однако я не сомневался, что Банк Услуг исправно функционирует в любой точке земного шара, ибо для этого учреждения границ не существует.
С одной стороны, мне хотелось верить словам Михаила. С другой — слишком много перестрадал я, слишком сильно кровоточило мое сердце, когда тысячу и одну ночь подряд ждал я, что вот сейчас повернется ключ в замке, войдет Эстер, молча, не говоря ни слова, приляжет рядом. Я поклялся самому себе: если это произойдет — я ни о чем ее не спрошу, только поцелую, скажу «Доброй ночи, любовь моя», а наутро мы проснемся обнявшись, словно всего этого кошмара никогда и не было.
Роберто подает пиццу. У этого человека — шестое чувство: он появляется в ту самую минуту, когда мне надо выиграть время и подумать.
Поворачиваюсь к Михаилу. Успокойся, заставь свое сердце не колотиться так, иначе получишь инфаркт. Выпиваю целый стакан вина. Он следует моему примеру.
Ему-то чего волноваться?
— Я верю вам. Давайте поговорим.
— Вы попросите меня отвести вас к Эстер.
Он разгадал мою игру, и мне приходится начинать заново:
— Да, попрошу. Я попытаюсь уговорить вас. Сделаю все возможное, чтобы добиться этого. Но я не тороплюсь: у нас с вами впереди — целая пицца. Расскажите мне о себе.
Заметно, что он с усилием сдерживает дрожь в руках:
— В этом мире у меня есть поручение. Покуда мне еще не удалось выполнить его. Однако у меня в запасе еще много дней.
— И, быть может, я сумею помочь вам.
— Сумеете. Каждый способен помочь мне, стоит лишь способствовать тому, чтобы Энергия Любви распространилась по свету.
