И тут он раздался – голос визгливый, как точило.
– В нашем штате есть закон насчет разговоров с пассажирами. Следите за дорогой. – Старуха обратилась ко всему автобусу. – Шофер подвергает нашу жизнь опасности. Если он будет отвлекаться, я потребую выпустить меня.
Луи подобрался. Это серьезно. Старуха действительно может нагадить. Он повернулся к зеркальцу и отыскал глазами глаза блондинки. Он произнес одними губами: «Старая трухлявая карга!»
Женщина улыбнулась и приложила палец к губам. Она почувствовала облегчение – а с другой стороны, ей было немного жаль. Она знала, что раньше или позже с Луи будут хлопоты. Но при этом видела, что во многих отношениях он парень славный и до какой-то степени с ним можно совладать. По тому, как он краснел, она поняла, что его, наверно, можно остановить, просто обидев.
Но все было кончено, и Луи это понимал. Она не станет ввязываться в историю. Ему надо было все успеть по дороге. Он это знал. Когда приезжаешь на станцию, у всех на уме одно – поскорее выбраться. Теперь все сорвалось. На Мятежном углу он остановится, только чтобы высадить ее и сгрузить эти сволочные пироги. Он пригнулся к рулю. Блондинка сложила руки на коленях и уже не смотрела на него в зеркальце. Да сколько угодно есть девушек покрасивее. И шрамы эти от щипцов – жуткие. Просто мороз по коже. Конечно, волосы зачесывает на уши – чтобы закрыть. Такой нельзя носить высокую прическу. А Луи любил, когда высокая – господи! ничего себе, проснуться – и увидеть эти шрамы. Щеток вокруг навалом – как-нибудь перебьемся. Но в груди и в животе лежала печальная тяжесть. Он и отсовывал ее и проталкивал, но она не поддавалась. Еще ни к одной женщине его так сильно не тянуло, как к этой, да и тянуло иначе. Луи ощутил сухое скребущее чувство потери. Даже имени ее не узнал, а теперь разве узнаешь? Ему представилось, как его встретит в Сан-Исидро вопросительный, любопытный взгляд Эдгара. Он спросил себя, будет ли он врать Эдгару.
Дорога пела под большими шинами гнусавую песню, мотор тяжело рокотал. В небе висели большие ленивые мокрые тучи, темные, как сажа, посередине, и белые, сияющие по краям. Одна из них наползала на солнце. Тень ее легла впереди на шоссе, и Луи видел, как она несется навстречу автобусу, а дальше по шоссе уже вырос зеленый курган – дубы, окружавшие закусочную на Мятежном углу. Им овладело разочарование.
Как только автобус въехал, сбоку подошел Хуан Чикой.
– Что у вас для меня? – спросил он, когда открылась дверь.
– Одна пассажирка и партия пирогов, – сказал Луи. Он встал с кресла, протянул руку назад и взял чемодан блондинки. Спустившись на землю, он поднял руки, а женщина оперлась на его плечи и сошла. Они вместе зашагали к закусочной.
– До свидания, – сказала она.
– До свидания, – сказал Луи. Он смотрел ей вслед, пока она шла к двери, покачивая маленьким задом.
Хуан и Прыщ спустили яшик с пирогами с крыши автобуса. Луи забрался в автобус.
– Пока, – сказал Хуан.
Старуха пересела на переднее место. Луи запер рычагом дверь. Он включил скорость и отъехал. Когда автобус набрал ход и шоссе загудело под шинами, он взглянул в зеркальце. На лице старухи было злобное торжество.
«Это ты все поломала, – сказал про себя Луи. – Ты погубила».
Старуха подняла голову и встретилась с ним глазами в зеркальце. Луи медленно сложил губами слова: «Пропади ты, старая сука!» Он увидел, как сжались и побелели ее губы. Она поняла, о чем речь.
Шоссе с пением убегало под колеса.
Хуан с Прыщом отнесли ящик с домашними пирогами матушки Мэхони к двери закусочной и опустили на землю. Оба посмотрели, как блондинка входит в закусочную. Прыщ низко, с переливом присвистнул. Ладони у него вдруг вспотели. Хуан опустил глаза так, что они только чуть поблескивали сквозь ресницы. Он быстро и нервно облизал губы.
– Я знаю, что у тебя на уме, – сказал Хуан. – Хочешь взять выходной и побежать задрать ногу на дерево?
– Плки, – сказал Прыщ и свистнул.
– Вот-вот, – сказал Хуан. Он нагнулся, отпер задвижку на ящике и поднял крышку на петлях. – Давай поспорим, Кит.
– Насчет чего? – спросил Прыщ.
– Могу спорить, – сказал Хуан, – и ставлю два против одного: тебе пришло в голову, что ты уже две недели не брал выходного и хорошо бы взять сегодня и поехать со мной в Сан-Хуан. А еще бы лучше, если бы автобус опять сломался.
У подручного вокруг прыщей тоже порозовело. Он смущенно поднял глаза и посмотрел на хозяина, но во взгляде Хуана было столько беззлобной насмешки, что Прыщу стало легче. «Черт! – подумал он. – Вот это человек. И чего я раньше у других работал?»
– Ну, – сказал Прыщ вслух и почувствовал, что разговаривает с мужчиной. Хуан понимает, как человек смотрит на жизнь. Когда мимо проходит девушка, Хуан знает, что у человека на уме. – Ну… – сказал он снова.
– Ну, – передразнил его Хуан. – А кто будет качать бензин и чинить резину?
– А раньше кто чинил? – спросил Прыщ.
– Никто, – сказал Хуан. – Мы просто вешали на гараж табличку – «Закрыто на ремонт». А заправлять Алиса может. – Он хлопнул Прыща по плечу.
«Какой мужик, – подумал Прыщ. – Какой мужик!»
Противни с пирогами вставлялись в пазы, которые не позволяли им соединяться. В ящике было четыре стойки по двенадцать пирогов – всего сорок восемь.
– Давай-ка посмотрим, – сказал Хуан, – нам надо: шесть с малиной, четыре с лимонным кремом, четыре с изюмом и два с заварным и карамелью. – Он вытаскивал пироги из гнезд и клал на крышку ящика. – Отнеси их, Пры… то есть Кит.
Прыщ взял в руки по пирогу и пошел в закусочную. Блондинка сидела на табурете за чашкой кофе. Он не видел ее лица, но ощутил электричество – или что там от нее исходило. Он положил пироги на стойку.
Повернувшись к выходу, он почувствовал, как тихо стало в комнате.
И мистер Причард, и склочный старик, и молодой – Хортон – сидели, как завороженные. То и дело они поднимали глаза и взглядом омывали блондинку. Мисс Причард и ее мать подчеркнуто смотрели на кучки отрубей за стойкой. Алисы не было, а перед блондинкой стояла Норма и вытирала тряпкой стойку.
– Хотите плюшку? – спросила Норма.
Прыщ замер. Он должен услышать голос блондинки.
– Да, пожалуй, – сказала она. Внутри у Прыща что то екнуло от этого грудного голоса. Он кинулся на двор за новыми пирогами.
– Давай поживее, – сказал Хуан. – Можешь смотреть на нее всю дорогу до Сан-Хуана, если, конечно, не хочешь за руль.
Прыщ таскал пироги. Шестнадцать отнес. Тридцать два осталось. Хуан закрыл ящик и запер задвижку. Выйдя в последний раз, Прыщ помог Хуану засунуть ящик в большой черный багажник «Любимой». Автобус был готов. Готов к дороге. Хуан отступил и оглядел его. Не «борзой», но тоже ничего. Вокруг окон сквозь алюминиевую краску проступала ржавчина. Надо будет подкрасить. Да и колпаки не мешает освежить.
– Давай собирайся, – сказал он Прыщу. – Запри гараж. Между скамеек под шлангами от радиатора лежит табличка, повесь ее на дверь. А ну мигом, если хочешь успеть переодеться.
Прыщ убежал в гараж. Хуан потянулся, разведя руки, и пошел в закусочную.
Правая рука мистера Причарда лежала на левой, и мысок мелко подрагивал. Когда блондинка вошла, он заглянул ей в лицо и теперь испытывал приятное волнение. Но он был озадачен. Где-то он видел эту девушку. То ли на одном из своих заводов, то ли секретарша, то ли у кого-то из приятелей в конторе. Но он ее видел. В этом он не сомневался. Он искренне верил, что не забывает ни одного лица, хотя на самом деле редко какое запоминал. Он и не присматривался ни к одному лицу, если не собирался вступить с этим лицом в сделку. Сейчас он недоумевал: почему у него возникло ощущение греха, когда он узнал эту девушку? Где он мог ее видеть?
Бернис тайком наблюдала за подергиванием его ноги. Эрнест Хортон открыто глазел на ноги блондинки. Норме она понравилась. В одном отношении Норма была похожа на Лорейн. Она никого не любила – ну, кроме одного, поэтому у нее ничего не могли отнять, терять ей было нечего. А эта женщина была симпатичная. Разговаривала скромно и вежливо. Да и гостья расположилась к Норме, чувствуя, что может ей понравиться.
Перед самым приходом «борзого» Алиса сказала Норме: «Побудь за стойкой, ладно? Я сейчас». Потом автобус, блондинка, приготовление кофе заняли все внимание Нормы. Но сейчас ее резанула одна догадка, и внутри разлился тошнотворный холодок. Она поняла, что сейчас происходит, так ясно, как будто увидела. Она поняла, и в голове, оттесняя гадливый гнев, зароились расчеты. Маленькая пачка денег, мелких. На это можно жить, пока не найдешь работу. А почему не уйти сейчас? Все равно же уйдет, рано или поздно. Она открыла шкафчики внизу за стойкой и засунула туда пироги, оставив по одному каждого сорта. Один с малиной, один с изюмом, один с лимонным кремом, один карамельный она расположила рядышком на стойке, и от их запаха ее еще сильнее затошнило. Она все еще не могла решиться.
