Красный корсар - Джеймс Фенимор Купер

— Об этом они, очевидно, позабыли.

Эти слова почти заглушил тот же зычный голос, что окликал лодку Уайлдера. Над волнами снова прокатился мощный рев, означавший:

— Кто идет?

Последовал быстрый и короткий ответ по всем морским правилам, но произнесенный осторожно и негромко. Человека, с которым Уайлдер вел столь двусмысленную беседу, видимо, смутила эта внезапная помеха, и он несколько растерялся, не зная, как ему дальше себя вести. Он сделал было движение, словно желая отвести посетителя в каюту, однако плеск весел послышался у самого борта, возвещая, что теперь уже поздно. Велев своему собеседнику не двигаться с места, человек устремился к шкафуту [44], чтобы встретить вновь прибывших.

Таким образом, Уайлдер внезапно очутился в полном одиночестве. Это дало ему возможность возобновить свои наблюдения и разглядеть только что подплывших людей.

Из шлюпки на палубу в глубоком молчании поднялись пять или шесть атлетически сложенных матросов. Они о чем-то пошептались с офицером, очевидно, что-то доложив ему и получив от него какой-то приказ. Затем с грот-мачты спустили трос и конец его бросили в лодку. Через минуту груз, который надо было поднять на палубу, закачался в воздухе, затем его медленно опустили, осторожно подтянули к борту и наконец благополучно положили на палубу.

Во время всей этой процедуры, которая сама по себе является вполне обычным делом на судне, стоящем на якоре в порту, Уайлдер изо всех сил напрягал зрение. Темная масса, поднятая из лодки, вырисовывалась на более светлом фоне неба, и она показалась ему похожей на человеческое тело. Теперь вокруг нее столпились моряки. Началась какая-то суета, послышался долгий приглушенный разговор, потом матросы подняли груз — или тело — и исчезли вместе с ним за мачтами, шлюпками и пушками, загромождавшими носовую часть судна.

Происшествие это весьма заинтересовало Уайлдера, но не настолько, чтобы он не заметил добрую дюжину каких-то предметов, которые внезапно выступили из-за реев и других особенно темных частей корабля. Это могли быть качающиеся блоки, но в то же время они сильно смахивали на человеческие головы, тем более что появлялись и исчезали как-то уж очень одновременно. По правде сказать, наш искатель приключений нисколько не сомневался в том, что именно любопытство заставило высунуться из укрытий все эти головы. Впрочем, ему не довелось долго размышлять об этих незначительных обстоятельствах, так как вскоре к нему вновь подошел его собеседник.

— Вы, наверно, сами знаете, как трудно собирать матросов с берега, когда судно готовится к отплытию, — заметил он.

— Но здесь, как я вижу, их поднимают наверх довольно несложным способом, — ответил Уайлдер.

— Ах, это вы насчет парня на канате! У вас, приятель, неплохое зрение, раз вы на таком расстоянии отличаете складной нож от свайки. Но парень этот буянил… То есть он не то чтобы буйный — он просто пьян в стельку и буянил.

И по-видимому, вполне удовлетворенный своим юмором и тем, что ему удалось дать такое простое объяснение, офицер захихикал, совершенно довольный собой.

— Но вы все время на палубе, — быстро добавил он, — а капитан ждет вас у себя в каюте. Пойдемте, я вас отведу.

— Постойте, — возразил Уайлдер. — Не лучше ли сперва доложить обо мне?

— Да он и так знает, что вы здесь. У нас тут до его ушей все доходит задолго до того, как попадает в шканечный журнал.

Уайлдер ничего больше не ответил, выказав, однако, полную готовность отправиться к капитану. Офицер подвел его к переборке, отделявшей капитанскую каюту от шканцев, и, указав на дверь, шепнул:

— Постучите два раза и, если он ответит, входите.

Уайлдер сделал то, что ему сказали. Он постучал, но его либо не услышали, либо не пожелали ответить. Тогда он постучал снова и услышал: «Войдите!». Молодой моряк, обуреваемый разнообразными чувствами, которые найдут себе исход в дальнейшем нашем рассказе, открыл дверь и очутился лицом к лицу с незнакомцем в зеленом, залитым светом яркой лампы.

Помещение, куда вошел наш искатель приключений, довольно хорошо обрисовывало характер своего владельца. По форме и размерам это была обычная каюта, но обстановка и убранство ее являли странную смесь роскоши и воинственности. Висячая лампа была из массивного серебра, сама форма ее и отделка указывали на то, что в свое время она освещала некое более священное убежище. Массивные канделябры из того же драгоценного металла и тоже служившие в свое время церковной утварью стояли на внушительного вида столе красного дерева, все еще не потускневшем, хотя ему и было добрых полсотни лет. Резные ножки с упорами в виде позолоченных звериных лап явно говорили о том, что стол первоначально предназначался отнюдь не для корабельной каюты. Вдоль транца [45] стояло ложе, покрытое вышитым бархатным одеялом, а у переборки напротив — тахта, обитая голубым шелком и заваленная грудой подушек; очевидно, даже Азия принесла свою дань любящему удобства и роскошь владельцу капитанской каюты. Кроме этих бросающихся в глаза предметов обстановки, были там зеркала, серебряная и золотая посуда и даже портьеры, причем все эти вещи были самого различного стиля. Словом, странный их владелец, по-видимому, руководствовался в их выборе только собственным вкусом и думал скорее о великолепии каждого предмета, чем о полезных его свойствах или соответствии со всем окружающим.

На фоне этого богатства и пышности грозные орудия войны выделялись особенно резко. В каюте находились четыре пушки, привлекшие к себе внимание Уайлдера своими размерами. Опытный моряк с первого взгляда сообразил, что их расположение в каюте позволяет в любой момент воспользоваться ими и что довольно пяти минут, чтобы очистить помещение от пышного хлама и превратить его в грозную и хорошо защищенную батарею. Пистолеты, сабли, полупики, абордажные топоры и другое мелкое оружие моряков было развешено и разложено в каюте с таким расчетом, чтобы служить своего рода воинственным украшением и находиться постоянно под рукой.

Вокруг мачты составлены были мушкеты, а мощные деревянные подпоры по обеим сторонам двери достаточно ясно показывали, что переборку легко можно превратить в баррикаду. Все устройство каюты свидетельствовало о том, что она считалась подлинной цитаделью судна. Подтверждалось это и тем, что в ней имелся люк, сообщавшийся с помещением младших офицеров и ведший прямо в крюйт-камеру [46]. Такое расположение корабельных помещений, несколько отличавшееся от того, к которому привык Уайлдер, сразу же бросилось