того с головы не слетела армейская панама- «афганка» , чуть не упавшая за борт, но вовремя подхваченная Угрюмым, начал подталкивать лодку к берегу, чтобы совсем не снесло на пару километров, к началу пути.
Угрюмый, раскрыв жестяной инструментальный ящик – «шарманку», достал ключи и что –то ковырял в моторе, бубня под нос ругательства и зачем-то матеря мастера своей бригады. Возможно, по его мнению, именно мастер смены был виноват в поломке мотора. Остальная троица созерцала окрестности, передавая друг-другу полторашку пива, отхлёбывая по-братски. У кормы лодки толклась набежавшая стая малявы, с интересом рассматривая манипуляции Угрюмого.
Спустя пятнадцать минут, мотор снова ровно зарокотал и повёл лодку дальше. Три Вована и Стасян продолжили свой путь.
Дачные участки скрылись за поворотом, река текла между двух высоких и длинных гор по обоим берегам, на узкой береговой полосе тут и там стояли туристы, кто рыбачил, кто загорал, кто просто сидел за столом, созерцая течение. Река текла тысячи лет, по её берегам многое менялось. Сменялись люди, населявшие берега, сменялись культуры. Менялась и сама река, переворачивая огромные валуны в русле во время весенних паводков. И там, где вчера был ровный ход для лодки, сегодня мог лежать валун или топляк, на которых легко можно было не только винт оборвать, но и мотор утопить, ударившись о незаметное на поверхности препятствие на скорости.
Для наблюдения за руслом, Стасяна посадили на нос лодки. Стасик лежал, распластавшись на носу и крепко вцепившись в лодочную цепь, намотанную на носовую скобу лодки, всматривался в набегавшую воду.
Вдруг Стасик, резко обернувшись к попутчикам, замахал рукой в сторону левого берега, пытаясь обратить их внимание. Там два мужика, тащили безвольное тело третьего к воде, подтащив его к кромке берега, они скинули безвольное тело в воду. Вовка лишь взглядом проводил эту загадочную троицу, лодка пролетела дальше, и загадочный эпизод скрылся из–виду. Проявлять излишнее любопытство, в старом краю ссыльных каторжан было не принято.
Навстречу Стасику прошла деревянная плоскодонка на моторе, с мужиком на корме и двумя лайками, гордо опершимися передними лапами о носовой борт и смотрящими вдаль, как Стасик. Весёлые собаки, махая закрученными в бублик хвостами, облаяли серьёзного Стасика.
Лодка настойчиво пробиралась вверх по течению, проходя мимо нависающих над водой высоких замшелых каменных утёсов, о подножие которых разбивались нагоняемые пробегавшими лодками волны, мимо огромных пустых полян, где ещё полвека назад стояли лесозаготовительные посёлки и кипела жизнь, а ныне уже ничего не напоминало о былом.
Стасик, так и лежащий на носу лицом вперёд, поднял руку, Угрюмый сбавил ход и повернул нос лодки вправо. По левому борту под водой прошла куча затопленных брёвен, переплетённых в какого-то подводного противотанкового ежа. Это, во время половодья славно повеселилась река на излучине, стащив в кучу окаменевшие брёвна, смотав их между собой поднятыми со дна обрывками ржавых тросов и толстой проволоки, в изобилии лежащих на дне со времён бурной индустриализации и молевого лесосплава. Неприятно бы было влететь в этот подводный куст остатков прошлого.
Из-за поворота реки показалась пятидесятиметровая громадина окаменевшего коренастого речного бойца-великана. У его подножия раскинулась большая поляна, некогда бывшая деревней царских контрабандистов, занимавшихся перевалкой сибирской пушнины в обход трактовых таможен. Это и была конечная точка маршрута. Ещё буквально лет двадцать назад, окрестные мужики таскали спиннингом из-под этого камня тайменей, обосновавшихся у подводного вынырка речушки, текущей под камнем-великаном. Но нынче на реке слишком много толклось народу; сновали моторные лодки с рыбаками, вниз по течению шли плоты, катамараны, байдарки с многочисленными туристами. В общем – ушёл таймень на дальний кордон. Но надежда была…
День прошёл в обустройстве лагеря, полуденном отдыхе, подготовке ужина и прочих хлопотах. Вовчик со Стасиком решили подняться на вершину горы, откуда открывался вид на несколько километров вокруг. Два Вована-старикана тупо пили внизу горькую из эмалированных кружек, по обыкновению жалуясь друг другу на безысходность.
Спускаясь с горы, Вовчик со Стасиком услышали раскатистое эхо ружейных выстрелов, источник которых находился в районе их лагеря, и ускорили свой шаг. Оказывается, за время их отсутствия, Угрюмый с братом встретили на реке двух своих знакомых и устроили небольшое застолье с импровизированным охотничьим турниром – стрельбой по пустым консервным банкам. Ставкой было две бутылки водки. Условие – с трёх положений; стоя, лёжа и с колена без промаха выбить три мишени подряд. По сути, турнир вёлся до первого промаха.
Поскольку два Вована ещё не успели налакаться как следует, то команда гостей проиграла, добавив в копилку компании Вовчика литр водки и пару банок тушёнки.
Наскоро перекусив, Вовчик, вспомнив, что они всё-таки на рыбалке, размотал свои донки, закинув их в яму под скалой. Стасик то же что-то там пытался разобраться с крючками и лесками, но его пальцы, утомлённые пивом, не слушались, лески путались, крючки цеплялись за одежду, поплавок был вообще случайно раздавлен, скатившись с большого плоского камня, под ногу Стасика. В итоге, Стасян плюнув с досады, свернул в комок все свои снасти, кинул их в противогазную сумку и подсел к Вовчику, сидевшему на бревне у кромки воды и наблюдавшему за донками.
– Клюёт? – спросил Стасян Вовчика, протягивая ему полторашку пива.
– Балуется – коротко ответил Вовка.
Дружбаны замолчали, говорить ни о чём не хотелось. Река тихо текла, народ на реке успокоился, наступала та самая благодать, за которой и едет основная часть нормальных рыбаков, не одержимых шнурами и блёснами.
В отличие от города, время здесь, на реке, текло не торопливо, оно словно точно так же расслаблялось в своём неукротимом многовековом беге, среди этих скал и лесов.
За спинами парней вдруг послышался хруст гальки и шум борьбы, с каким то невнятным бормотанием. Вовчик оглянулся. Недалеко от костра, Угрюмый, закрыв глаза, молча боролся со своим братом, пытаясь его подмять под себя, уложить на живот, одновременно вытягивая ремень из брюк. Брат Угрюмого – Вовка, хрипел, отбивался, пытаясь разжать цепкий хват, и вылезти из-под навалившегося тела.
– Вован, это я, отпусти, Вован, брат.. – бубнил он. Пытаясь привести в чувство Угрюмого. Похоже, тот с кем-то боролся во сне.
Стасик с Вованом подбежали и помогли свалить Угрюмого на гальку.
Угрюмый, повалившийся на бок, повернулся спиной к троице и захрапел, свернувшись калачиком.
– Что это было? – ошалело спросил Вовчик у пришедшего в себя и отряхивающегося от набившегося в волосы и уши песка, братана Угрюмого.
– А…не обращай внимания. Пограничник он. Раньше всё мечтал нарушителя поймать, да свезло дураку, только сусликов по горам гонял. Вот теперь его по пьяни периодически и накрывает. Сам я виноват, расслабился. Вот он близко во сне и подобрался.
– Ремень- то он зачем из штанов выдернул, чо сделать то хотел? – опасливо
