— Что за бред! — Сэр Джордж, багровея, снова сорвался на крик. И хватил кулаком по столу. — Сроду такого не слыхал! Смотрите у меня, если вы хотя бы намекнули этой сумасшедшей Бодли-Кобем и тому архитектору, что Дискус может согласиться на подобную нелепость! — Тут ему в голову пришла ужасная мысль. — И смотрите, если вы сделали какое-нибудь публичное заявление. Давал кто-нибудь из вас интервью журналистам?
Кемп посмотрел на него со снисходительным удивлением.
— Имея за плечами большой опыт государственной службы, я, сэр Джордж, всегда избегаю иметь дело с прессой. Но мне показалось — знаете, тот вечер был хоть и веселый, но такой суматошный, — что леди Бодли-Кобем и Людовик Шоттер кое-что сказали девушке из «Бакстон уикли геральд».
— Ах, черт!
— Вам это представляется несколько преждевременным?
— Преждевременным? Да это просто дурацкая пьяная болтовня.
Кемп собрал свои листки, запихнул их обратно во внутренний карман, потом встал, исполненный торжественного достоинства.
— Послушайте, шеф, вы послали меня к леди Бодли-Кобем договориться о деле, которое до сих пор вам никак не удавалось протолкнуть. Вместе с тем вы сказали мне, что Дискусу нужно сделать что-нибудь громкое в области театра. Я занялся этим делом. Я осмотрел дом, который будет предоставлен в наше распоряжение. Я привлек самого квалифицированного консультанта, какого мог найти. Я представил примерную смету затрат. Что еще мог я сделать?
— А ведь он прав! — воскликнула Никола. — Мы только напрасно тратили время и силы на эту женщину, но Тим не из таких.
— Спасибо вам, Никола. — Он снова посмотрел на сэра Джорджа. — Важно не то, сколько мы там выпили, важно, много ли нам удалось сделать. Я сделал то, что меня просили. Очень жаль, если, по-вашему, все это пьяная болтовня. Даже если вы так считаете, вы могли бы удержаться от подобных выражений. Мне кажется, — продолжал он мягко, — что вы часто ведете себя так, будто здесь птичник, а сами вы — надутый индюк. Но я не хочу вас обижать. Так вот, если вам угодно, чтобы я представил свой доклад в письменном виде, по всей форме, вы его получите…
— Не нужен мне ни ваш доклад, ни вы сами, Кемп, — сердито отрезал сэр Джордж.
— Я останусь здесь, пока меня не переведут на другую работу, — заявил Кемп. — Я хотел предостеречь вас насчет Неда Грина, но вы отказываетесь меня слушать. А главное — я случайно встретился с одним сотрудником казначейства и мог бы предостеречь вас насчет некоего Джонса, который вскоре должен здесь объявиться. Но чего ради? — Он встал из-за стола и направился к двери. Однако не дойдя до нее, остановился и, вынув изо рта трубку, ткнул ею в сэра Джорджа, который, как и все, повернув голову, смотрел ему вслед. — Мне жаль вас, Дрейк, потому что вы начисто лишены интуиции и проницательности. Кстати, — он посмотрел на Нейла Джонсона, — где этот ваш зав театральным отделом, Хьюго Хейвуд?
— В отпуске, Тим, — ответил Джонсон. — В Ирландии.
— В Ирландии? — Кемп посмотрел на сэра Джорджа. — Ну, теперь добра не жди. Вот увидите. И помните про некоего Джонса из Министерства финансов, — добавил он мрачно. — Счастливо оставаться.
После ухода Кемпа воцарилось молчание, и тут сэр Джордж вдруг обнаружил в себе ту интуицию и проницательность, в которых ему только что было отказано. Он не мог избавиться от чувства, что ему откуда-то угрожает опасность, что темные силы, которые он, разумный человек, и назвать-то не может, грозят ему, что три женщины, которые теперь смотрят на него с враждебностью и презрением, как разъяренные ведьмы, сговорились и отдали его на растерзание какой-то зловещей, непостижимой силе. Он попытался убедить себя, что это нелепо, но тревожное чувство не покидало его.
— Ну, на сегодня, кажется, все. — Он посмотрел на Джералда Спенсера и переменил тон. — Я хотел бы поговорить с вами, Джералд, насчет завтрашнего вечера. Будет Грин, Филипп Баториг с женой, вы с вашей женой… как ее…
— Доротеей, — поспешил подсказать Спенсер.
— Да, конечно, с Доротеей. Потом одна старая подруга Элисон, Мюриэл Теттер, тонкий знаток искусства, — в общем всего восемь человек.
— Просто великолепно!
— Я уже говорил вам, что не надо надевать вечерний костюм? Лучше бы, конечно, в вечерних туалетах, но Грин и слышать об этом не хочет. А Баториг приедет прямо из парламента. Мы хотели пригласить вас всех в ресторан, но потом я решил, что удобнее будет поговорить в домашней обстановке, и Элисон заказала обед на дом. За столом о делах ни слова, но как только дамы выйдут, я расскажу Баторигу о нашем плане устроить выставку Грина, ради его же блага. Я думаю, мы все успеем утрясти, прежде чем присоединимся к дамам, но, конечно, если вы захотите потом отвести Грина в сторону и обсудить всякие подробности, я не вижу к этому препятствий. Если хотите, Джералд, я скажу Элисон, чтобы она дала вам такую возможность.
— Это будет великолепно! — воскликнул Спенсер, буквально сияя от восторга. — Я совершенно уверен, что все удастся как нельзя лучше.
Джералд издал еще несколько восторженных звуков и, извиваясь, выплыл за дверь, оставив сэра Джорджа в более приятном расположении духа. И все же его еще окружали какие-то остатки молчания, наступившего после ухода Кемпа: мерцающая и бесформенная тень, предостерегающий шепот, неуловимый, как призрак, смутное беспокойство, которое не в силах были заглушить никакие, даже самые радужные перспективы.
В тот же самый день в Комси сэр Майкл с нескрываемым отвращением смотрел на Джефа Берда, своего заведующего театральным отделом.
— Тед Митч, лейборист, член парламента от Бэрманли, — сказал сэр Майкл с расстановкой, — является одним из членов Бэрманлийского репертуарного объединения. Это, конечно, он написал вам о предстоящей постановке. И недвусмысленно дал понять, что, если Комси не согласится участвовать в финансировании лондонской постановки, он постарается нам напакостить. Вы это хотите мне сказать, Джеф?
— Ну, да, в общем это. — Берд заметно нервничал. Ему и в хорошие-то времена нелегко было ладить с сэром Майклом, а прошлую неделю никак не назовешь хорошим временем. Все в Комси знали, что директор, по какой-то неведомой причине, пребывает в бешенстве. — Но я хотел бы кое-что пояснить…
— Пускай этот Тед Митч катится ко всем чертям, — сказал сэр Майкл. — Все, Джеф.
— Нет, директор, пожалуйста, умоляю вас! Позвольте мне дать разъяснение, это просто необходимо…
Сэр Майкл был готов взорваться, но совладал с собой. Зачем он мучает этого беднягу, который только лепечет и обливается потом? Все мы Божьи твари. Неужели потому, что из головы у него не выходит эта красивая дура, которая как сквозь землю провалилась, надо мучить Джефа Берда, ведь ему приходится кормить жену и троих детей, да при этом сохранять достоинство, оберегать главную иллюзию своей жизни.
— Ну ладно, Джеф. Если я чего-нибудь не понял, что ж, объясните мне. Да садитесь и не волнуйтесь так Бога ради.
— Да, да, вы правы. — Берд буквально рухнул в кресло, вытер лицо, закрыл глаза, потом снова широко раскрыл их и устремил на сэра Майкла умоляющий взгляд. — Мне наплевать на Теда Митча. Я и видел его всего только раз. Но я думаю о Комси. Нас могут опередить, директор, верьте моему слову. Дело в том, что я уже кое-что знаю об этой постановке. Это авангардистская американская пьеса под названием «Куклы». Самая грандиозная вещь, какую за много лет поставили вне Бродвея. Право на заграничную постановку всюду уже продано. В Бэрманли ее удалось заполучить только потому, что Кейли, начальник тамошнего репертуарного объединения, — двоюродный брат режиссера, поставившего ее в Нью-Йорке. Во вторник там премьера, и мне известно, что приедут почти все знаменитые лондонские критики.
— Ну, Джеф, если это вас так волнует, поезжайте и вы. Вам незачем просить у меня разрешения, мой милый. Пора бы знать это.
— Я знаю. Но понимаете, какое дело, директор, я хочу, чтобы и вы тоже поехали.
— Ну что вы, что вы! Я терпеть не могу Бэрманли. Я не выношу авангардистские пьесы, особенно американские. Кроме того, вы отлично знаете, Джеф, что и вообще не люблю ходить в театр…
— Да, конечно, я все это знаю. — Отчаяние придало Берду храбрости. — Но я знаю также, что вы не доверяете по-настоящему моему мнению. А если Комси хочет действовать оперативно и сразу заявить, что будет поддерживать постановку пьесы в Лондоне, вы должны быть там, иначе все это не имеет смысла. И еще я знаю, что Хьюго Хейвуд, который, вероятно, не преминул бы перехватить ее для Дискуса, сейчас в отпуске, в Ирландии. А «Куклы» могут иметь неожиданный успех, вы же знаете, как это бывает. Так что дело не в Теде Митче, а в том, чтобы нам быть впереди, ведь именно эту задачу вы перед нами поставили…
— Все это справедливо, Джеф, — сказал сэр Майкл устало. — Я не вправе требовать от вас смелости и риска, а сам сидеть сложа руки. Так что пускай за нами оставят еще одно место в партере, и передайте Джиму Марлоу, чтобы он заказал мне номер в этой ужасной гостинице и позаботился о билете. Вы говорите, в будущий вторник? Когда пойдете, попросите мисс Тилни записать.
