– Полагаю, что нет, – согласилась Майра.
– Черт, я не сожалею. Не собираюсь лицемерить. Он был моим врагом, сколько могу припомнить. Я ненавидел его наглость, а он ненавидел меня. Кроме того, он враг общества. Город чертовски удачно отделался от него… Я не имею отношения к его смерти. Но интересно, какие последствия она будет иметь для журнала.
– Я не был знаком с джентльменом, – сказал Гриссом, – но думаю, что это лучшая реклама, которую только можно получить. Публика вправе думать так или эдак, даже считать, что это ужасно; а как отнестись тогда к нападению на вас головорезов его брата прошлой ночью? Ведь это не менее ужасно. Они запросто могли убить вас.
– Господь свидетель, они старались, – невесело усмехнулся Долан. – И не получилось у них лишь потому, что эти ребята плохо знали ирландцев. Если хотите убить ирландца, никогда не начинайте с удара по голове.
– Я полагаю, – сказал Бишоп мягко, – что нам надо немного прибраться перед визитом Джека Карлайла.
– Ты думаешь, он сунется сюда? – с полуслова понял его Долан.
– Не представляю, почему бы ему отказать себе в этом удовольствии, – хмыкнул Бишоп.
– А я не думаю, что он придет. Не только сейчас. Сомневаюсь, что мы вообще когда-нибудь услышим о нем.
– Хотелось бы в это верить, – сказал Бишоп.
В дверь постучали, и вошли два молодых человека.
– Мы ищем мистера Долана, – начал один из них.
– Я Долан. В чем дело?
– Меня зовут Кук, – представился первый. – Я из «Курьера». Это мистер Гэйдж. Джерджес говорил что-то насчет объявления, которое вы хотите дать.
– Да.
– А Гэйдж пришел по поводу работы рекламного агента. Кажется, вы обсуждали это с Джерджесом тоже. Гэйдж работал на Джерджеса.
– Поднимайтесь наверх, джентльмены, – сказал Долан, показывая путь на лоджию.
– Похоже, вы довольно сильно ударились, – заметил Кук, когда они поднимались по лестнице. – Автомобильная авария?
– В каком-то смысле. На самом деле все не так плохо, как выглядит. Садитесь.
– Автомобили в наши дни опасны, – заключил Кук.
– Да, – согласился Долан. – Я хотел бы напечатать полустраничное объявление в «Курьере» завтра. Его надо разместить так, чтобы все могли увидеть его.
– Ну что же, где-нибудь в первом разделе будет неплохо, мистер Долан. Боюсь, не смогу выделить для вас специального места, потому что на большую часть нашей площади заключены контракты. Но где-нибудь в первом разделе это легко устроить.
– Сколько это будет стоить?
– Вы даете голый текст или макет?
– Макет.
– Двести долларов. Если хотите поставить объявление в завтрашний номер, мы должны получить макет до трех часов. Он еще не готов?
– Это не займет много времени. К трем часам он будет у вас. Вы дадите мне расписку? – спросил Долан, вытаскивая пачку денег и отсчитывая двести долларов.
Кук выписал счет и взял деньги.
– «Эта расписка не является обязательством для колтонского «Курьера» предоставить рекламное место нижеподписавшемуся, – прочитал Долан маленькие буквы внизу листка бумаги. – «Курьер» сохраняет право отказаться от любого текста, если посчитает его противоречащим своим политическим и идейным традициям».
– Просто формальность, – заметил Кук.
– Хорошая вещь – частное объявление, – произнес Долан. – Между нами, у меня возможны проблемы с рекламой журнала.
– Вам не надо особо рекламировать журнал, – сказал Кук. – Где бы я ни был сегодня утром, везде твердили только о «Космополите».
– В самом деле? Хорошее или плохое?
– Примерно пятьдесят на пятьдесят. Впрочем, оценки не так важны, лишь бы о журнале говорили… Увидимся позже, Гэйдж. Спасибо, мистер Долан, – попрощался Кук, спускаясь по лестнице.
Долан повернулся к Гэйджу:
– У вас есть опыт работы по распространению заказов?
– Я только этим и занимался с момента окончания колледжа. Четыре года. Работал на Джерджеса…
– И что произошло?
– Ничего. Дело пошло плохо, и меня уволили шесть месяцев назад. Я принес пару рекомендательных писем, – сказал он, залезая в карман.
– Не надо. Вы, должно быть, знаете, что я не смогу платить вам так, как в «Курьере». Сколько вы там получали?
– Двадцать в неделю.
– Двадцать! Господи, удивительно, что люди там еще держатся. Я думал, ваши ребята зарабатывают шестьдесят или семьдесят…
– Некоторые из них – наверное. Но не я.
– Сколько вы хотите получать за работу в моем журнале?
– Не знаю, мистер Долан. Мне хотелось получать гарантированный минимум плюс процент от продаж.
– Эй, Майк! – позвал Бишоп снизу. – Мы собираемся пройтись за сандвичами. Ты хочешь сандвич?
– Даже два. Принеси мне пару, – отозвался Долан.
– Какие?
– Любые. Ну что же, Гэйдж, полагаете, что сможете продать площадь в «Космополите»?
– Попытаюсь, – сказал Гэйдж, улыбаясь.
– Звучит не слишком уверенно.
– Я не звезда из команды Ровера, мистер Долан. И не верю в журнальные статьи о передовых методиках дистрибьюторства. Но наверняка дам вашим деньгам поработать.
– Я на тебя надеюсь. Ты уже обедал?
– Нет, сэр.
– Мы здесь обходимся без формальностей. Зови меня Майк. Как тебя зовут?
– Сесил.
– Ну, Сесил, иди перекуси чего-нибудь, а затем поговорим о расценках и всем прочем. К тому времени я попробую во всем этом разобраться. Никогда не занимался этим раньше. Подожди-ка, мы не закончили насчет заработка. Ты получал двадцать в неделю в «Курьере». Сколько ты хочешь получать у меня?
– Мне подойдет все, что вы предложите.
– Как насчет пятидесяти?
– Отлично. Очень надеюсь, что смогу принести пользы на большую сумму.
– Я тоже. Ну а если нет, предупреждаю сразу – ты не продержишься и недели. Вот, здесь пять баксов в счет зарплаты.
– Спасибо, – сказал Гэйдж, беря деньги и вставая, – я вернусь примерно через полтора часа.
Вечером Долан выпил пять таблеток аспирина в течение сорока пяти минут, пытаясь избавиться от стука в голове.
– Если бы ты прекратил расхаживать по комнате, сел и перестал волноваться по поводу вещей, которые тебе неподвластны, глядишь, боль бы и прошла, – сказала Майра. – Карлайл мертв.
– Я и не беспокоюсь о нем, – возразил Долан.
– Хорошо, тогда о чем же ты беспокоишься?
– Ни о чем…
– Я не знала, что это сообщение в «Нью массез» так расстроит тебя, – призналась Майра. – Я показала тебе эту статью в качестве доказательства того, что здесь не единственный город в стране, где происходят странные вещи.
– Меня это не расстроило, – сказал Долан, – так, огорчило. Каждый день я выясняю все больше огорчительного. Вот почему я хочу выпустить журнал побольше, общенациональный журнал, только так я смогу сделать что-нибудь реальное. Я думаю, что Дороти Шервуд имела право убить своего двухлетнего сына. Она знала, что у него нет никаких шансов достичь самоуважения или счастья в этой жизни или что он сможет хотя бы поесть досыта, и она была права. Не хотела, чтобы мальчик вырос, проклиная ее за свое рождение… как я некогда обвинял свою мать. И своего отца. Как я это делаю до сих пор. Какое, черт возьми, право они имели приводить меня в этот мир? Они не смогли позаботиться обо мне, они предоставили мне учиться жизни за рекламными щитами и в темных аллеях, черт бы побрал их обоих.
– Майк! – произнесла Майра резко, вставая и подходя к нему.
– Ты думаешь, что у меня приступ безумия? Нет, леди, вы ошибаетесь. Я знаю, о чем говорю, я знаю, что чувствовала Дороти Шервуд! Что могла эта страна предложить ее сыну? Что, черт побери, эта страна может предложить любому другому ребенку? Очередь за благотворительным супчиком или шарик шрапнели в живот? Виновата ли Дороти, что убила сына? Почему, черт возьми, суд не приговорил к электрическому стулу человека, который довел ее до этого? Черт, это имело бы какой-то смысл…
– Господи! Ты можешь добиться власти и силы, – сказала Майра мягко, глядя на него. – Майкл Долан, ты однажды можешь стать большим человеком! Ты можешь стать таким чертовски большим…
Послышался стук в дверь.
– Входите, – кинул Долан через плечо.
Это пришел Улисс.
– Человек внизу спрашивает вас, – сказал он.
– Что он хочет?
– Не знаю, мистер Майк. Я спросил, а он ответил, что по личному делу.
– Как он выглядит?
– Забавно так. Маленький потрепанный парень, с усами. Похоже, иностранец. Я сказал, что не уверен, что вы дома. Может быть, мне лучше сообщить ему, что вас здесь нет?
– Приведи его, Улисс.
– Подожди минутку, Улисс, – вступила в разговор Майра. – Послушай, Майк. Ты знаешь, что тебе не следует так поступать. Хотелось бы, чтобы ты понял: мы заняты очень опасным делом…
– Ступай, Улисс, – перебил ее Долан.
Улисс вышел, неодобрительно качая головой.
– Однажды ты пожалеешь, что не слушал меня, – сказала Майра.
Долан улыбнулся, бросил галстук на книжный шкаф, повесил пиджак на спинку стула. Подошел к столу, вытащил шестизарядный пистолет (новый, Макгонахил выдал пару часов назад) из кобуры и положил его на стол, прикрыв газетой. Поставил стул так, чтобы в случае необходимости мог схватить пистолет сидя… и принял самый небрежный вид, когда Улисс привел посетителя.
