– Что? – спросили мистер Хенчи и мистер О'Коннор.
– Он мне сказал: «Как тебе понравится лорд-мэр города Дублина, который посылает в лавку за фунтом мяса. Вот тебе и жизнь на широкую ногу!» – говорит он. «Да брось ты!» – говорю я. «Фунт мяса для лорд-мэра!» – говорит он. «Да брось ты! – говорю я. – И что за народ пошел нынче?»
В эту минуту кто-то постучал, и в дверь просунулась голова мальчика.
– Что там? – спросил старик.
– Из «Черного Орла», – ответил мальчик, протискиваясь боком, и поставил на пол корзину, звякнув бутылками.
Старик помог рассыльному вынуть бутылки из корзины на стол и пересчитать их. Затем мальчик подхватил корзину и спросил:
– А бутылки, сэр?
– Какие бутылки? – сказал старик.
– Сначала нужно их выпить, – сказал мистер Хенчи.
– Мне велели спросить бутылки.
– Приходи завтра, – сказал старик.
– Слушай, мальчик! – сказал мистер Хенчи. – Сбегай к О'Фэррелу и попроси одолжить нам штопор – так и скажи: для мистера Хенчи. Скажи, что мы сейчас же вернем. Корзину оставь здесь.
Мальчик ушел, и мистер Хенчи начал радостно потирать руки, приговаривая:
– Ну, ну, он не так уж плох. Слово-то свое держит.
– Стаканов нет, – сказал старик.
– Не беда, Джек, – сказал мистер Хенчи. – И до нас порядочные люди пивали из бутылок.
– Все-таки лучше, чем ничего, – сказал мистер О'Коннор.
– Он-то человек неплохой, – сказал мистер Хенчи, – только Фэннинг больно уж им помыкает.
Мальчик вернулся со штопором. Старик откупорил три бутылки и отдал ему штопор, а мистер Хенчи сказал мальчику:
– Хочешь выпить, мальчик?
– Да, сэр, если можно, – сказал мальчик.
Старик неохотно откупорил еще одну бутылку и передал ее мальчику.
– Сколько тебе лет? – спросил он.
– Семнадцать, – сказал мальчик.
Старик промолчал, и мальчик взял бутылку, сказав: «Мое почтение, мистер Хенчи», выпил портер, поставил бутылку обратно на стол и обтер губы рукавом. Потом он взял штопор и боком протиснулся в дверь, бормоча что-то на прощанье.
– Вот с этого и начинают, – сказал старик.
– Лиха беда начало, – сказал мистер Хенчи.
Старик роздал те три бутылки, которые откупорил, и все трое начали пить. Отпив глоток, они поставили свои бутылки поближе на камин и удовлетворенно вздохнули.
– Сегодня я здорово поработал, – сказал мистер Хенчи, помолчав немного.
– Вот как, Джон?
– Да. Я ему завербовал парочку голосов на Даусон-Стрит, вместе с Крофтоном. Между нами говоря, Крофтон, конечно, человек хороший, но для предвыборной кампании не годится. Молчит как рыба. Стоит и глазеет, а я за него отдувайся.
Тут в комнату вошли двое. Один из них был так толст, что синий шевиотовый костюм трещал по швам на его расплывшейся фигуре. У него было большое бычье лицо, голубые глаза навыкате и седеющие усы. У другого мужчины, гораздо моложе и тоньше, было худое, чисто выбритое лицо. На нем был сюртук с очень высоким отложным воротничком и котелок с широкими полями.
– Хэлло, а вот и Крофтон, – сказал мистер Хенчи толстяку. – Легок на помине…
– Откуда выпивка? – спросил молодой человек. – Неужели наш расщедрился?
– Ну конечно! Лайонс первым долгом почуял выпивку! – сказал со смехом мистер О'Коннор.
– Так-то вы обходите избирателей? – сказал мистер Лайонс. – А мы-то с Крофтоном бегаем за голосами по холоду, под дождем!
– Ах, чтоб вас! – сказал мистер Хенчи. – Да я в пять минут соберу больше голосов, чем вы вдвоем за неделю.
– Откупорь две бутылки портера, Джек, – сказал мистер О'Коннор.
– Как же я откупорю, – сказал старик, – когда штопора нет?
– Стойте, стойте! – крикнул мистер Хенчи, вскакивая с места. – Видали вы такой фокус?
Он взял две бутылки со стола и поставил на каминную решетку. Потом снова сел перед камином и отпил глоток из своей бутылки. Мистер Лайонс сел на край стола, сдвинул шляпу на затылок и начал болтать ногами.
– Которая бутылка моя? – спросил он.
– Вот эта, старина, – сказал мистер Хенчи.
Мистер Крофтон, усевшись на ящик, не сводил глаз со второй бутылки на решетке. Он молчал по двум причинам. Первая причина, сама по себе достаточно веская, была та, что ему нечего было сказать; вторая причина была та, что он считал своих собеседников ниже себя. Раньше он собирал голоса для Уилкинса, но когда консерваторы сняли своего кандидата и, выбирая меньшее из двух зол, отдали свои голоса кандидату националистов[66], его пригласили работать для мистера Тирни.
Через несколько минут послышалось робкое «пок» – из бутылки мистера Лайонса вылетела пробка. Мистер Лайонс соскочил со стола, подошел к камину, взял бутылку и вернулся к столу.
– Я как раз говорил, Крофтон, – сказал мистер Хенчи, – что мы с вами сегодня собрали порядочно голосов.
– Кого вы завербовали? – спросил мистер Лайонс.
– Ну, во-первых, я завербовал Паркса, во-вторых, я завербовал Аткинсона, и я завербовал еще Уорда с Даусон-Стрит. Замечательный старик, настоящий джентльмен, старый консерватор. «Да ведь ваш кандидат – националист», – говорит он. «Он уважаемый человек, – говорю я. – Стоит за все, что может быть полезно нашей стране. Налоги большие платит, – говорю я. – У него дома, в центре города, три конторы, и в его интересах, чтобы налоги понизились. Это видный и всеми уважаемый гражданин, – говорю я, – попечитель совета бедных, не принадлежит ни к какой партии – ни к хорошей, ни к дурной, ни к посредственной». Вот как с ними надо разговаривать.
– А как насчет адреса королю? – сказал мистер Лайонс, выпив портер и причмокнув губами.
– Вот что я вам скажу, – начал мистер Хенчи, – и это серьезно, нашей стране нужен капитал, как я уже говорил старому Уорду. Приезд короля означает приток денег в нашу страну. Гражданам Дублина это пойдет на пользу. Посмотрите на эти фабрики на набережных – они бездействуют. Подумайте, сколько денег будет в стране, если пустить в ход старую промышленность – заводы, верфи и фабрики. Капитал – вот что нам нужно.
– Однако послушайте, Джон, – сказал мистер О'Коннор. – С какой стати мы будем приветствовать короля Англии? Ведь сам Парнелл…[67]
– Парнелл умер, – сказал мистер Хенчи. – И вот вам моя точка зрения. Теперь этот малый взошел на престол, после того как старуха мать[68] держала его не у дел до седых волос. Он человек светский и вовсе не желает нам зла. Он хороший парень, и очень порядочный, если хотите знать мое мнение, и без всяких глупостей. Вот он и говорит себе: «Старуха никогда не заглядывала к этим дикарям ирландцам. Черт возьми, поеду сам, посмотрю, какие они!» И что же нам – оскорблять его, когда он приедет навестить нас по-дружески? Ну? Разве я не прав, Крофтон?
Мистер Крофтон кивнул.
– Вообще, – сказал мистер Лайонс, не соглашаясь, – жизнь короля Эдуарда, знаете ли, не очень-то…[69]
– Что прошло, то прошло, – сказал мистер Хенчи. – Лично я в восторге от этого человека. Он самый обыкновенный забулдыга, вроде нас с вами. Он и выпить не дурак, и бабник, и спортсмен хороший. Да что, в самом деле, неужели мы, ирландцы, не можем отнестись к нему по-человечески?
– Все это так, – сказал мистер Лайонс. – Но вспомните дело Парнелла.
– Ради бога, – сказал мистер Хенчи, – а в чем сходство?
– Я хочу сказать, – продолжал мистер Лайонс, – что у нас есть свои идеалы. Чего же ради мы будем приветствовать такого человека? Разве после того, что он сделал, Парнелл годился нам в вожди? С какой же стати мы будем приветствовать Эдуарда Седьмого?
– Сегодня годовщина смерти Парнелла, – сказал мистер О'Коннор. – Кто старое помянет… Теперь, когда он умер и похоронен[70], все мы его чтим, даже консерваторы, – сказал он, оборачиваясь к мистеру Крофтону.
Пок! Запоздалая пробка вылетела из бутылки мистера Крофтона. Мистер Крофтон встал с ящика и подошел к камину. Возвращаясь со своей добычей, он сказал проникновенным голосом:
– Наша партия уважает его за то, что он был джентльменом.
– Правильно, Крофтон, – горячо подхватил мистер Хенчи. – Он был единственный человек, который умел сдерживать эту свору. «Молчать, собаки! Смирно, щенки!» Вот как он с ними обращался. Входите, Джо! Входите! – воскликнул он, завидя в дверях мистера Хайнса. Мистер Хайнс медленно вошел.
– Откупорь еще бутылку, Джек, – сказал мистер Хенчи. – Да, я и забыл, что нет штопора! Подай-ка мне одну сюда, я поставлю ее к огню.
Старик подал ему еще одну бутылку, и мистер Хенчи поставил ее на решетку.
– Садись, Джо, – сказал мистер О'Коннор, – мы здесь говорили о вожде.
– Вот-вот, – сказал мистер Хенчи.
Мистер Хайнс молча присел на край стола рядом с мистером Лайонсом.
– Есть по крайней мере один человек, кто не отступился от него, – сказал мистер Хенчи. – Ей-богу, вы молодец, Джо! Ей-ей, вы стояли за него до конца.
