мне тоже нравится, — сказала миссис Лафтон.
— Он мне первой понравился, — радостно сказала Эллен Гордон.
— О, можете взять его себе, — сказала миссис Лафтон. — Такие примерные девочки, как вы, всегда получают, что хотят.
— Оттого мы такие примерные, — сказала Эллен Гордон.
— Я выпью еще вермуту, — сказал Ричард Гордон. — А вы? — спросил он Лафтонов.
— Можно, — сказал Лафтон. — Скажите, вы идете завтра на вечер, который устраивает Брэдли?
— Конечно, он идет, — сказала Эллен Гордон.
— Она мне нравится, знаете, — сказал Ричард Гордон. — Она интересует меня и как женщина, и как социальное явление.
— Ух! — сказала миссис Лафтон. — Вы выражаетесь почти так же учено, как профессор.
— Не стоит кичиться своим невежеством, дорогая, — сказал Лафтон.
— А с социальными явлениями спят? — спросила Эллен Гордон, глядя в открытую дверь.
— Не говори глупостей, — сказал Ричард Гордон.
— Я хочу узнать, входит ли это в задачи писателя? — спросила Эллен.
— Писатель должен знать обо всем, — сказал Ричард Гордон. — Он не может ограничивать свой жизненный опыт в угоду буржуазной морали.
— Вот как, — сказала Эллен Гордон. — А что должна делать жена писателя?
— Массу всяких вещей, — сказала миссис Лафтон. — Ах, вы бы видели, только что сюда приходил человек и оскорбил меня и Джеймса. Какой страшный!
— Я должен был его ударить, — сказал Лафтон.
— Очень страшный, — сказала миссис Лафтон.
— Я иду домой, — сказала Эллен Гордон. — Ты идешь, Дик?
— Я, пожалуй, еще побуду в городе, — сказал Ричард Гордон.
— Да? — сказала Эллен Гордон, глядясь в зеркало поверх головы Фредди.
— Да, — сказал Ричард Гордон. Фредди, глядя на нее, подумал, что она сейчас заплачет. Ему не хотелось, чтоб это случилось в баре.
— Хочешь еще чего-нибудь выпить? — спросил ее Ричард Гордон.
— Нет. — Она покачала головой.
— Скажите, что такое с вами? — спросила миссис Лафтон. — Разве вам здесь не весело?
— Мне страшно весело, — сказала Эллен Гордон. — Но все-таки я, пожалуй, пойду домой.
— Я вернусь рано, — сказал Ричард Гордон.
— Можешь не торопиться, — ответила она. Она вышла. Она так и не заплакала. И Джона Мак-Уолси она так и не нашла.
Гарри Морган оставил машину у пристани, против того места, где стояла лодка Фредди, убедился, что вокруг никого нет, приподнял переднее сиденье, вытащил плоский холщовый, заскорузлый от масла чехол и бросил его на дно лодки.
Он вошел сам, и поднял средний люк, и спрятал чехол с автоматом внизу, между моторами. Он открыл клапаны и запустил оба мотора. Правый мотор спустя несколько минут заработал бесперебойно, но левый заскакивал на втором и четвертом цилиндрах, и он обнаружил трещины в запальных свечах и поискал запасных свечей, но не мог найти.
«Надо налить бензин и достать новые свечи», — подумал он.
Сидя внизу, у моторов, он расстегнул чехол и собрал автомат. Он нашел два куска широкого ремня и четыре винта и, сделав в коже прорезы, устроил нечто вроде двойной лямки, в которой и укрепил автомат под самой палубой, слева от люка, как раз над левым мотором. Автомат висел в ней, слегка покачиваясь, и он выбрал один из четырех магазинов, лежавших в боковых отделениях чехла, и вставил его на место. Опустившись на колени между моторами, он протянул руку и попытался схватить автомат. Достаточно было двух движений. Сначала отцепить кусок ремня, который проходил под прикладом. Потом вытянуть пулемет из второй петли. Он попробовал, и это было нетрудно, даже одной рукой. Он передвинул рычажок с полуавтоматического хода на автоматический и удостоверился, что предохранитель закрыт. Затем он снова укрепил автомат в лямке. Он не мог придумать, куда положить запасные магазины; поэтому он засунул чехол под бензиновый бак, откуда его было легко достать, и магазины уложил концами к себе. При первом же удобном случае, когда мы уже будем в пути, я могу взять два и положить в карман, подумал он.
Он встал. День был хороший, не слишком холодный, и дул легкий северный бриз. День в самом деле был славный. Уже начался отлив, и у самого берега сидели на сваях два пеликана. Темно-зеленая рыбачья лодка пропыхтела мимо, в сторону рыбного рынка; негр-рыбак сидел на корме у руля. Гарри посмотрел на воду, спокойную под береговым ветром, серо-голубую в лучах солнца, и на песчаный островок, образовавшийся, когда в этом месте углубляли дно. Над островом летали белые чайки.
Тихая будет ночь, подумал Гарри. Славная ночь для переправы.
Он немного вспотел от возни внизу, у моторов, и, выпрямившись, вытер тряпкой лицо.
На пристани стоял Элберт.
— Слушай, Гарри, — сказал он. — Может, ты все-таки возьмешь меня с собой?
— А что еще случилось?
— Нас на общественных работах переводят на трехдневную неделю. Я только сегодня узнал об этом. Мне нужно искать что-нибудь другое.
— Ладно, — сказал Гарри. За это время он опять передумал. — Ладно.
— Вот и хорошо, — сказал Элберт. — А то я боялся показаться на глаза своей старухе. Она мне устроила утром такую трепку, как будто это я сократил общественные работы.
— Да что она, в самом деле, твоя старуха, — весело сказал Гарри. — Ты бы ее отодрал разок.
— Попробуй, отдери, — сказал Элберт. — Хотел бы я услышать, что она скажет на это. У нее такой язык, что лучше не связываться.
— Слушай, Эл, — сказал ему Гарри. — Бери мою машину, поезжай в порт на железоскобяной склад и купи шесть запальных свечей, таких, как эта. Потом купи на двадцать центов льду и полдюжины краснобородок. Купи две банки кофе, четыре банки мясных консервов, две буханки хлеба и две банки сгущенного молока. Заезжай к Синклеру и скажи, чтоб сюда доставили полтораста галлонов бензину. Возвращайся как можно скорее и перемени в левом моторе вторую и четвертую свечу, считая от маховика. Скажи, что за бензин я заплачу потом сам. Пусть подождут, или ищут меня у Фредди. Запомнишь все, что я тебе сказал? Мы завтра выходим с любителями на тарпона.
— Уже слишком холодно для тарпона, — сказал Элберт.
— Мои любители говорят, что нет, — сказал
