Я думаю, что это не так: тот жанр, что мы понимаем под романом, на самом деле возник в позднем Средневековье, а те повествовательные формы, которые существовали раньше, не были романами, потому что они писались для того, чтобы через простые вымышленные истории распространять определенные религиозные, моральные доктрины и т. п. Притчи, басни, сказочные, волшебные повествования древних цивилизаций всегда корыстны, воспитательны, дидактичны. Библия полна волшебных историй, которые в живой и простой форме заставляют нас понять известные принципы, известные догмы.
Думаю, что роман — это прежде всего жанр, который не имеет, не может иметь функций педагогического, или назидательного, или дидактического характера. Его функция бескорыстна. Я считаю, что даже произведения вроде "Золотого осла" Апулея и "Сатирикона" Петрония также не соответствуют тому, что мы понимает под романом. И что, напротив, концепция романа остается одной и той же с момента появления рыцарских романов и до наших дней.
Исходя из формальной точки зрения критики говорят, что роман возник в Средние века благодаря своего рода разложению эпической поэзии, которая выродилась и превратилась в роман. Эта интерпретация, возможно и верная, для меня в данном случае не имеет значения.
Роман как жанр заявил о себе в Европе в Средние века с появлением рыцарских романов. И что же случилось? А то, чего не случалось раньше в истории литературы: в ней произошла настоящая революция. Начались преследования этого литературного жанра: роман захотели отменить, считая его вредным. Известно, что рыцарские романы — почти все анонимные именно потому, что их авторов преследовали, сажали в тюрьму, а некоторых даже сжигали. Книги ходили почти всегда подпольно, по крайней мере вначале, и не могли попасть, например, в Америку, потому что там на них был наложен очень строгий запрет: дух исконных жителей Американского континента не должны были подрывать подобного рода книги.
А в чем же упрекали рыцарские романы? В чем обвиняли их авторов? Именно в том, что они, эти книги, безрассудны и абсурдны, и особенно в том, что они отвращают внимание людей от Бога ради земных дел.
Это, конечно, верно, и в какой-то мере мы и сегодня можем понять, с чем был связан скандал, который вызвали в Европе эти первые романы. Они появились в период полного апогея схоластической культуры, когда ум, желания, любовь людей, казалось, были обращены исключительно к Богу.
Роман — в отличие от других жанров — был прежде всего гордым утверждением человеческого достоинства. Он действительно отвлекал внимание людей от Бога, потому что его материя — человек, в этом заключено нечто абсолютно присущее его природе: без земной, по своей сути человеческой проблематики нет романа. Есть прекрасные и долго живущие мистические поэмы, есть прекрасные и долго живущие религиозные драмы, но нет ни одного мистического романа. Романы по сути своей — мирские, даже когда они написаны на религиозные темы. Потому что та иллюзия, та видимость жизни, которую роман прежде всего должен давать читателю, возникает, лишь когда этот читатель, когда это общество узнают в романе собственный опыт, то есть когда они узнают самих себя, когда есть возможность сопоставления на основе своего опыта того, о чем читаешь, с собственной жизнью.
Именно потому главное поле действия романа всегда человек и главный субъект действия — человек. Речь идет о жанре атеистическом по самой своей сути. Роман бросал вызов Божественному. Романист становился до некоторой степени "заместителем" Бога, творцом реальностей, пусть вымышленных, кажущихся. Понятно, что в этом была одна из причин, по которым люди в Средневековье с тревогой и испугом встретили появление жанра, который как бы со стороны и очень связно показывал им окружающую жизнь.
Как же показывали действительность своего времени первые представители этого жанра? Они бескорыстно рассказывали о том, что видели, о том, во что верили, о том, что чувствовали. Их описание, их изображение мира было в отличие от того, что происходило с другими жанрами, не частичным, а, напротив, общим, или, лучше сказать, обобщающим. Создатели жанра старались показать реальность на всех ее уровнях, во всех ее слоях.
Что происходит в рыцарских романах? В них рассказываются военные истории, почти всегда речь идет о Крестовых походах, об искателях приключений, которые едут воевать в чужеземные страны, и все это на самом объективном и конкретном уровне реальности, которую они включают в свои произведения. Они описывали, несомненно, в самой реалистической манере, какие были в те времена армии, какая военная тактика применялась в ту эпоху, как одевались воины, какое оружие они носили, какую одежду. Они показывали непосредственно данный и доступный проверке уровень реальности.
Скажем, они изображали нравы эпохи. Описывали обычаи, различные верования, предрассудки, разнообразные праздники, которые устраивались в селениях. Многие из этих романов, без сомнения, имели бытописательский аспект, в особенности "Тирант Белый", в котором мы находим весьма непосредственное описание реальности.
Но одновременно с этой доступной проверке реальностью они вводили читателей в другое измерение реальности своего времени; они включали в свои романы волшебника Мерлина, рыцарей Круглого стола, Урганду-незнакомку, странных мифических персонажей, всех этих положительных и отрицательных героев, которые, как верили люди в Средневековье, населяли Броселандский лес. И все это включалось в романы, соединялось в них самым неожиданным и натуральным образом, поддавалось проверке объективной действительностью. Так субъективная реальность перемешивалась с объективной, внешняя реальность — с чисто умозрительной.
У этих писателей был очень широкий, очень щедрый взгляд на реализм. Они хотели показать жизнь во всех ее проявлениях. Это заметно по той отчасти расплывчатой и тяжеловесной манере, в которой написаны многие из романов, имеющих действительно несколько хаотичную структуру. Но в таком романе, как "Тирант Белый" Джоанота Маргуреля (это одна из книг, которые я больше всего люблю), все это дано в очень ясной и очень точной манере.
Я коротко остановлюсь на этой книге, чтобы показать, насколько честолюбивым, дерзким, отважным был этот великий валенсийский писатель. В "Тиранте Белом" Мартурель опирается на прочную историческую почву, рассказывая о путешествии каталонцев под предводительством Роджера да Флора в Грецию.[70] Есть хроника этой экспедиции каталонцев в Грецию, это один из шедевров каталонской литературы — хроника Мунтанера.[71]
"Тирант Белый" был написан сто или сто пятьдесят лет спустя после этой каталонской экспедиции в Грецию, и его автор использовал хронику Мунтанера, он основывался на ней. С этой точки зрения "Тирант Белый" — исторический роман. Но с другой стороны, он также бытописательский роман, потому что в нем замечательно описывается жизнь крестьян в окрестностях дворца, куда часто ездит Тирант. И хотя Мартурель располагает эти дворцы в более или менее экзотических местах — у романистов той эпохи была такая мания, сегодня мы можем узнать в нравах, в жилищах, в альковах, которые он описывает, образ жизни валенсийских, каталонских и британских дворцов (Мартурель бывал также в Великобритании).
Таким образом, речь идет о романе, который, с одной стороны, исторический, а с другой — бытовой. Но "Тирант Белый" также очень значительный военный роман, потому что Мартурель собрал информацию, изучил военное искусство своей эпохи и включил в свою книгу — в то время не существовало современного понятия об авторском праве — целые страницы трактатов о войне, чтобы придать больше достоверности, больше правдоподобности битвам, которые описывает. Но одновременно в романе есть и чисто мифологические персонажи, сугубо субъективного происхождения, такие как фея Моргана, волшебник Мерлин, то есть все те существа, которые живут только в воображении, в верованиях и, пожалуй, в желаниях людей Средневековья. Можно говорить о том, что в этом романе в известном виде воплотилась вся действительность того времени как в ее субъективном, духовном и мифологическом измерениях, так и в измерениях конкретных, объективных, материальных. Эта попытка показать реальность на всех ее уровнях бескорыстно, не дидактично, не назидательно, показать не то, какими люди должны быть, а какие они есть, какими они себя считают и какими они хотели бы быть, — эта попытка имела в высшей степени подрывной характер, потому что сокрушала всяческие табу, разоблачала всякий обман.
Изобразить действительность — это лучший, как я полагаю, способ заставить людей познать и осознать себя, свое могущество и свое ничтожество, свою ограниченность. Именно поэтому на протяжении всей истории романа почти всегда существовали произведения, которые выполняли такую могущественную разоблачительную роль.
