– Ненавижу просить, но пятнадцать сотен баксов для тебя – капля в море и целый мир для меня.
– Что ты собираешься делать с такой кучей денег? Для чего они тебе?
– Хочу издавать журнал. Если поможешь – подпишу с тобой половинную долю.
– Ну-ну. Могу представить, на что будет похож этот журнал. А как с твоей работой в газете?
– Проехали. Уволился сегодня утром.
Джонни присвистнул и схватился за голову:
– Вот это да! Слушай, Майк, так нельзя. Черт, ты же становился знаменитым. Твою колонку читали все! Смотри-ка, твой приятель Дэвид, – сказал Джонни, понижая голос.
– Ребята, выходите, – зашумел Дэвид, врываясь в гримерную. – Последний акт вот-вот начнется, и вы со всеми остальными должны ожидать свои реплики.
– Мы здесь обсуждали небольшое дело, – сообщил Долан.
– Хорошо, теперь, когда вы совсем-совсем закончили, вы пойдете на сцену?
– Но мы не «совсем-совсем» закончили, – огрызнулся Долан.
– Ладно, уже идем, – кивнул Джонни.
– Спасибо большое! – воскликнул Дэвид и умчался.
Долан зарычал:
– Он забывает, что это театр-студия. Забывает, что нам за это не платят.
– Не расстраивайся по пустякам. Он не может по-другому.
– Гомик несчастный! Эта его чертова самонадеянность меня достает.
– Он совсем не хотел тебя обидеть. На самом деле он восхищается тобой. Но тебе и вправду лучше отправиться на сцену. Ты – звезда и должен служить хорошим примером для остальных любителей.
– Так как насчет денег? Дашь?
– Я скажу тебе после репетиции.
– Джонни, какого черта ты усаживаешь меня задницей на раскаленную сковородку?
«Долан!» – послышался крик.
– Это Майер, – сказал Джонни. – Пойдем…
– Можно вас на минуту, Долан? – позвал Майер из зала.
– Конечно, – ответил Долан, спускаясь по ступенькам туда, где режиссер сидел с Дэвидом и парой других подчиненных.
– Вы понимаете, что у нас всего шесть репетиционных дней? – спросил Майер.
– Конечно, – кивнул Долан.
– А работы еще уйма. Очень хотелось бы, чтобы вы ответственно подошли к своей роли.
– Хорошо.
– Я ставлю эту пьесу специально для вас. Два сезона вы просили поставить «Метеор», и теперь, надеюсь, вы хотя бы из простой вежливости соблаговолите поучаствовать в мизансценах и потрудитесь своевременно подавать реплики.
– Я только поговорил с Джонни Лондоном пару минут.
– Это не извиняет вашей грубости.
– Умышленно – я не грубил. Просто голова забита множеством дел.
– Ясно. Возвращайтесь за кулисы и попытайтесь сосредоточиться на спектакле. Итак, – Майер обратился к людям на сцене, – с последней реплики, начали!..
Репетиция закончилась незадолго перед полуночью.
– Ну что же, неплохо, но и не хорошо, – сказал Майер. – Вы способны на большее. Пожалуйста, подучите свои роли. Особенно вы, Эйприл. Завтра вечером, в семь тридцать. Спокойной всем ночи.
– Особенно вам, Эйприл, – обратился Долан к девушке, когда команда рассыпалась и стала расходиться.
– Ты сам не слишком блистал, – заявила Эйприл. – Конечно, в одной сцене ты был хорош. Прямо-таки изумителен!..
– Еще как изумителен, – согласился Долан. – Я отлично изображаю труп. Хотелось бы только, чтобы на протяжении своего душераздирающего монолога ты плакала над моей грудью, а не физиономией. Мне совсем не нравится вкус твоих слез.
– Попытаюсь запомнить, Майкл, – сказала Эйприл весело.
– Черт возьми, так начни запоминать прямо нынешней ночью, или я откровенно провалю твою сцену. – Долан замолчал на мгновение и затем продолжил серьезно: – Подвезти тебя сегодня домой? То есть до подъездной дорожки и высадить там, чтобы твой отец, не дай бог, не заметил меня?
– Короче, ты хочешь меня проводить, не так ли?
– Ну да, мы же случайно встретились в аптеке. И мне ничего не было известно о том, что твой жених голубых кровей прибыл за тобой. Он что, сбежал с делового совещания? Господи, – сказал Долан, смеясь, – что за ранняя пташка! Ничто, похоже, не может нарушить его совершенство.
– Куда мы закатимся сегодня вечером? – спросил Джонни Лондон, появляясь из полутьмы кулис.
– Домой, – мрачно заявил Долан. – У Эйприл болит голова.
– Да? – спросила Эйприл невинно.
– Так ведь? – Долан подмигнул девушке за спиной Джонни.
– Да…
– Какая жалость, – произнес, обращаясь к ней, Джонни. – И особенно в тот вечер, когда вы свободны.
– Ты можешь подождать минутку? – спросил Долан девушку. – Мне надо переговорить с Джонни.
– Хорошо.
Джонни с Доланом зашли за кулисы.
– Ну так как насчет денег?
– Сюда идет твой приятель, – перебил Долана Джонни.
– Извините, – сказал, приближаясь, Дэвид, – можете уделить мне минутку, Майк?
– Конечно, он может, – ответил за Долана Джонни, отодвигаясь.
– Э-э-э… Майк, я узнал, что вы ищете некоторую сумму, – сказал Дэвид. – Вам, кажется, нужны полторы тысячи долларов.
– Ну и ну! – удивленно воскликнул Долан. – Что, Джонни уже сообщил об этом по радио?
– Нет, только мне. Вам все еще нужны деньги?
– Да, но…
– Больше не беспокойтесь об этом. Утром они будут у вас.
– Хорошо, спасибо, Дэвид… Признаюсь, что я в некоторой степени смущен…
– Почему?
– Ну… мы с вами… в общем… говоря откровенно, мы не слишком дружны.
– Это ваша вина, – сказал Дэвид. – Я не так плох, как полагают некоторые…
– Некоторые, но не я, – перебил его Долан. – Вы знаете, для чего мне нужны деньги?
– Джонни рассказал.
– Я возьму вас в долю.
– Нет, в этом нет необходимости.
– И все же… Необходимо заключить какой-нибудь контракт или что-то в этом роде. Издание ведь может провалиться, впрочем, есть шанс, что этого не произойдет.
– Тогда разделим с вами успех журнала, – усмехнулся Дэвид. – Будьте возле театра утром, и я принесу банковский чек. Или вас больше устроят наличные?
– Все равно, – сказал Долан, все еще удивленный. – Видите ли, я никогда и ничего на свете не хотел так, как хочу сейчас достать эти деньги. Но вам, должно быть, прекрасно известно, какая у меня репутация.
– Конечно, – подтвердил Дэвид. – В этом городе вы должны всем и каждому. Вы скорее всего не вытянули бы и десяти долларов из всех своих друзей вместе взятых. И не получили бы и пяти центов кредита ни в одном банке. Скажу больше: Джонни не просил меня занять вам денег. Он только поведал мне о вашем разговоре, Джонни считает хорошей шуткой саму мысль, будто вы полагаете, что он настолько глуп, чтобы согласиться одолжить вам.
– Откуда вы все это знаете обо мне? – спросил Долан.
– Да все это знают. Ваши похождения в Вестон-Парке наделали много шума. Богатые отцы этих прекрасных дебютанток строго запретили им общаться с вами. Вы в курсе?
– С парочкой из них я знаком…
– Вы знамениты и печально известны одновременно. Классический enfant, terrible [5]. У вас мания попадать в неловкие ситуации. Вы пребываете в состоянии перманентного бунта. Это из-за того, что вы амбициозны, постоянно пытаетесь перерасти свое окружение.
– Послушайте, подождите минуту… – ошеломленно пробормотал Долан.
– Это правда, – спокойно продолжил Дэвид. – Но до сих пор вам удавалось выкручиваться, и все благодаря вашей личности. Вы яркая личность. Вы привлекательны. У вас внешность греческого бога. Ответьте мне на один вопрос: почему вы вообще заинтересовались театром-студией?
– Не знаю…
– А я вам скажу. Вот почему: здесь есть то, что вам нужно. Инстинктивно, вы знали это.
– Майк! – позвала Эйприл.
– Иду! – откликнулся Долан. – Послушайте, Дэвид, я ценю все, что вы…
– Цените, но оставите без внимания, – перебил его Дэвид, улыбаясь. – Идите к Эйприл. Будьте около театра утром, и я принесу деньги.
– Спасибо, – сказал Долан, протягивая Дэвиду руку. – Большое спасибо!
– Я здесь постоянно после десяти.
– Спасибо, – еще раз поблагодарил Долан.
– Я чувствовал себя жалким мошенником, выманивающим деньги, – сказал Долан Эйприл, когда вез ее по направлению к Вестон-Парку.
– Почему? Это же только заем.
– Да, но все же… И мне он никогда не нравился. Ненавижу быть обязанным.
– Из-за его странностей? Бедняга не может себя изменить.
– Дело не в этом. Не знаю… Думаю, меня потрясло его предложение. Он последний человек в мире, к кому я решил бы обратиться.
– Кстати, он весьма состоятельный человек. Его родня – какие-то шишки с Род-Айленда. А почему ты не попросил денег у меня?
– Тебе я уже без того должен.
– И я, вероятно, не единственная в твоей коллекции кредиторов, – рассмеялась Эйприл.
– Похоже, что так, – засмеялся Долан в ответ. – Кстати, если ты не ссудишь мне денег на очередной взнос, то кредитная компания вот-вот отберет эту тачку. Как насчет гамбургера? – спросил он, кивнув головой в сторону «Горячей точки», придорожной забегаловки, излюбленного места полуночных и ранних утренних свиданий молодежи.
