Владимир Солоухин - Съезжались на дачу гости…

И когда оно действительно всплыло, я обомлел. Дело было том, что в своем давнем романе, вводя в действие и характеризуя героиню романа, я произвел ее от бабки-грузинки. Тогда я довольно легкомысленно написал (впоследствии пришлось эту фразу подчистить): «И вот от русых, синеглазых родителей народилась вдруг Энгельсина, темноволосая, черноглазая, с бровями, встречающимися на переносице». Ну, написал и написал. Чего нельзя написать в романе? Однако очень скоро я получил несколько писем от ученых-генетиков, У нас очень внимательный и строгий читатель. Например, когда в одной журнальной статье проскользнула фраза: «Тигр от ярости вспотел», редакцию засыпали письмами ветеринары и зоологи. Оказывается, у тигра нет потовых желез, и, значит, вспотеть он не мог. Так и теперь, генетики в один голос меня поправляли: «От двух синеглазых родителей не могла народиться черноглазая девочка. Это исключено». Пришлось подчистить фразу в романе. Пять секунд.

Вспомнив все это, я попытался ухватиться за последнюю соломинку, ведь до шестимесячного возраста у ребенка может еще измениться цвет глаз, возможно, не все потеряно Словно бы невзначай я спросил у молодой матери, сколько исполнилось Настеньке.

– О, нам уже восемь месяцев,– радостно ответила Маша, – Мы уже становимся взрослыми, мы уже скоро будем ходить, а потом разговаривать.

И она тютюшкала Настеньку, показывая ее нам всем, а та смотрела на нас всех не очень еще осмысленными, но зато очень черными (именно как мокрая черная смородина) глазками.

Потом Маша перехватила мой взгляд.

Я не хотел смотреть на нее испытующе, всезнающе, проницательно или разоблачительно, просто я посмотрел на нее чуточку внимательнее и чуточку дольше, чем надо бы. И все-таки она что-то почувствовала и поняла. Свои сияющие синие очи она как-то мгновенно опустила долу, словно выключила некое сказочное, волшебное освещение…