— Да, но почему же до сих пор ни по радио, ни по телевидению — ни слова.
— Политика. Мы написали для каждого из них записки по-молдавски. Вроде — это месть за девок. Получается, что кокнул их кто-то свой. Потом, возле всех остались следы от одних и тех же солдатских сапог. Значит, убивал один человек, притом, из пистолета. Явно, военный.
— А где же те сапоги?
— В Днестре, я их из лодки, прямо на середине реки выкинул. Не переживай, отец, дело сделано чисто — никто не догадается. Мы даже в сапоги камней напихали, прежде чем выбросить.
— Какой кошмар! И как же ты теперь жить-то будешь? Ведь три жизни угробил, они же ночами к тебе будут приходить. До конца дней твоих, сниться будут!
— Пока никто не приходит, а если бы я не отомстил, тогда точно всю жизнь мучился бы. Все сделано, верно. Пойдем, а то мамка заволнуется.
Все вещи были давно собраны. Осталось только перетащить в машину и ждать. Носили не спеша, сначала поставили в прицеп холодильник, телевизор, стиральную машину, всю посуду, кое-какие детали от машины. Оксана, кстати, очень удачно продала гараж. Последним Иван забрал оттуда чулок заднего моста, засунул внутрь самородок и погрузил в прицеп. Поставил сорокалитровый бидон вина, и вот теперь догружали уже из квартиры.
— Оксана, самородок в чулке заднего моста.
— Каком таком чулке?
Иван показал.
— И надо же, назвали — «чулок», и ничуть не подходит, только зачем мне знать? Ты-то знаешь!
Закончили выносить вещи за полночь. Егорка и Оксана хотели спать, им соорудили что-то наподобие постели на заднем сиденье. Иван включил печь, хотя погода за несколько часов улучшилась значительно. Прекратился дождь, и на улице стало совсем тепло, как весной, хотя кругом была грязь непролазная. Дети сразу же уснули. А взрослые, к которым всячески старался приобщить себя и Андрей, зашли еще раз в пустую квартиру, посидели немного и в два часа ночи, перекрестившись по настоянию Ивана, захлопнули дверь, так как ключи уже были у новых хозяев, ночевавших пока в Фарлоданах, и спустились к машине.
— Ну что, может, поедем потихоньку?
— А когда Нестеров выйдет?
— Договорились, что без четверти четыре.
— Постоим еще?
— Нет, лучше выедем на гору возле моста, там отличное место для наблюдения.
— Тогда поехали. Господи помоги нам, — трижды прошептала Оксана.
«Тойота» плавно покатилась. Темнота полнейшая. На небе ни проблеска, кажется, вот-вот снова пойдет дождь, ветер, то утихая, то вновь возобновляясь, нагибал блестевшие под светом фар голые деревья и ребрил воду в попадавшихся на дороге лужах. Мокрые серые коробки домов чернели заплаканными глазницами окон. На улице ни души. Медленно выкатились на небольшой холмик, откуда, хорошо просматривался освещенный мост через Днестр. Под стальными арками моста чернела река Днестр.
Глава сорок пятая
Уже было далеко за полночь, когда, сменив Якова Ивановича, заступил «в наряд» сын Людмилы — Ваня. Как и все мальчишки в этом возрасте, Иван начитался фантастических книжек, и заступление на дежурство в глухой тайге за тридевять земель от человеческого жилья, иначе, как что-то сверхъестественное не представлял. И хотя дед ему посоветовал: без надобности не высовываться, Иван все же посидел-посидел возле раскаленной, пылающей березовыми дровами печки, подбросил пару поленьев и решил «прогуляться». Вначале по малой надобности, хотя шофер специально для этого притащил в коридор ведро и наложил в него снега, а когда вышел и увидел усыпанное звездами небо с круглой луной, совсем размечтался: «Вот это да, — почти вслух сказал он, — я такого в жизни не видел, прямо, как в планетарии, а звезды-то так и мерцают, так и искрятся! Прямо, как живые, и ни облачка!»
Черное, бездонное, усыпанное бриллиантами небо действительно жило, дышало, двигалось. Луна, висевшая почти над горными хребтами, заливала бледно-туманным светом верхушки таежных деревьев, отчего те были еще таинственнее и сказочнее. Так и казалось, что сейчас что-то неведомое закричит протяжным голосом и умчит навстречу звездам, в иные, доселе неизученные миры. Ванька трусливым не был, даже мечтал поступить в аэроклуб, но, услышав, как зашуршали ветки ближних деревьев, быстро повернул в ту сторону двустволку. Но ничего подозрительного не обнаружил. Совершенно черные громадные деревья качнулись, повинуясь несильному дуновению ветерка, зашуршали ветками, крякнули пару раз стволами и успокоились.
Тихо и безмолвно. Иван присел, чтобы лучше рассмотреть прилегающую к избушке поляну, видимо, служившую когда-то Егору огородом, и ничего не увидел. «Интересно, ни зайцев, ни лисицы, хотя бы белка пробежала — никого». – Подумал парень. И действительно — никого. Ванька от избушки не отходил, стоял прямо у двери, буквально в двух шагах. Полушубок, валенки, ватные брюки, шапка, рукавицы. Сибирская экипировка, проверенная, в этих краях, переносила любые невзгоды, а сейчас было где-то чуть больше двадцати градусов мороза, да, притом, после такой печки, Ваня и не заметил как вышел в расстегнутом полушубке. Ледяной холодок стал заползать на грудь, и Иван, поставив ружье к стене, снял рукавицы и стал застегиваться.
Снова зашуршал ветерок в кронах больших сосен и елей, но шум от него не прекращался. «Ша-а-х, ша-а-х», — неслось из тайги. Иван прислушался. «Ш-ш-варк, ш-ш-варк», — продолжалось. «Будто бы кто-то идет», — пронеслось в голове парня, и он, скрываясь за стены избушки, пошел на шарканье. Снег скрипел под ногами юноши, и он, становясь не на всю ступню, старался передвигаться как можно тише. На чердаке забеспокоились голуби: «У-у-у».
Лунный свет уже не попадал на ближние от избушки деревья и темнота становилась непроглядной. Но между черными стволами белел снег, и на его фоне можно было кое-что разглядеть. Иван снова присел, прямо возле правого угла избушки. Звуки прекратились. Медленно переводя взгляд от одного ствола к другому, Ваня, затаив дыхание, прислушивался к любому шороху, но ничего не было слышно. Внимательно осмотрев часть тайги, которая прилегала к правой стороне избушки, Иван перенес свой взгляд на вездеход, стоявший почти на вершине сопки, оттого хорошо освещавшейся лунным светом, и замер, сердце его покатилось куда-то в пятки.
Возле внушительных размеров теперь уже совсем черной машины стоял огромный человек. Иван вначале, со страху, не понял, насколько он большой, но когда увидел, как эта громадина спокойно поставила ногу на гусеницу вездехода и, легко подпрыгнув, стала на самом верху, размеры его были неописуемы. Иван, забыв осторожность, метнулся к избушке и, открыв дверь в первую комнату, почему-то шепотом, но довольно громко сказал:
— Он там, на вездеходе, он угонит его!
Первым проснулся Виктор:
— Кто там?
— Человек, этот человек, я его выследил, — уже громко говорил Иван. Мужчины быстро поднялись, молча, оделись и, схватив ружья, по-одному выскочили из избушки.
— Только не стрелять! — тоном приказа сказал Виктор. — Ванька, где он?
— Там, на вездеходе!
На вездеходе никого не было. Бледный лунный свет уже уползал с верхушек сопок, но машина еще просматривалась хорошо.
— Ну, Ванька, ты даешь, — начал, было, шофер.
— Вот он, слева, смотрите за вездеходом!
И действительно, с тыльной стороны вездехода кто-то шел, были видны голова и плечи.
— Не стрелять! — еще раз повторил Виктор.
— Что тут стряслось? — высунула голову из-за двери Людмила.
— Мама, смотри, там, у вездехода, человек ходит, огромный такой!
— Да, громадина, — сказал Яков, когда существо вышло из-за вездехода, — с таким лучше не встречаться в тайге.
А человек постоял-постоял и стал медленно удаляться в сторону уходящей луны. Вдруг, совсем с другой стороны, раздался душераздирающий вопль. Существо остановилось, крикнуло точно так же и скрылось в черноте тайги.
— Надо бы посмотреть машину, — сказал Виктор, — мало ли чего.
— А что ее смотреть, он там ничего не сделает, в кабину не залезет, аккумулятор я отсоединил, — отозвался водитель.
— И все же надо сходить, — поддержал Виктора Яков, — берите фонарики и пошли. Ваня, останься тут, и ты, Людмила, не высовывайся.
— Это же надо, вот тебе и снежный человек, он же черный весь, — сказала Людмила, когда мужчины ушли к вездеходу.
— Вначале мне показалось, что он был серым, — сказал Ваня, — я его хорошо видел при лунном свете.
— Чем же он тут питается? Мне даже и сейчас не верится, что мы его видели, может, это сон?
— Ну да, «сон». Вон, уже деды наши возвращаются.
И тут из глубины тайги донесся какой-то своеобразный писк, притом писк все усиливался и усиливался и, наконец, превратился в мощный свист с каким-то шипением.
— Смотри, смотри, мама, вон туда!
Людмила повернула голову в то место, на которое указывал сын. Над тайгой, ярко освещенной лунным светом, медленно полз круглый приплюснутый диск, на самой верхней ноте писка он остановился и потом, резким скачком, прыгнул далеко вверх и, стремительно уменьшаясь в размерах, исчез в черном небе.
