Впрочем, даже если вы, подобно господину де Носе, одержите крупную победу, все равно не забывайте о системе прижиганий: пускайте ее в ход постоянно и не воображайте, будто фокусы, подобные только что описанному, можно безнаказанно проделывать постоянно. Расточая с такой щедростью ваши таланты, вы в конце концов упадете во мнении жены, ибо она все время будет требовать от вас блистательных подвигов, и рано или поздно силы ваши истощатся. Человеческие желания возрастают в некоей арифметической прогрессии, ни цели, ни источника которой мы не ведаем. Подобно тому как курильщик опия должен постоянно удваивать дозу для достижения одного и того же результата, ум наш, столь же неистовый, сколь и немощный, требует, чтобы чувства наши делались все острее, а мысли — все глубже. Отсюда — необходимость постепенно переходить от слабых лекарств к сильным в медицине и столь же постепенно нагнетать интерес в драме. Так что если вы дерзнете прибегнуть к сильнодействующему средству, вы должны принять в расчет все множество сопутствующих обстоятельств, иначе успеха вам не видать.
Напоследок скажу вот что: вы человек состоятельный? У вас есть могущественные друзья? Вы занимаете высокий пост? В таком случае к вашим услугам еще один способ истребить зло в зародыше. Неужели вы не можете устроить любовнику вашей жены повышение по службе, связанное с отъездом в дальние края, или, если он военный, похлопотать, чтобы его перевели в другой полк? Позже мы расскажем вам о том, как помешать любовникам переписываться, а пока запомните: sublata causa, tollitur effectus[220], что в переводе с латыни означает: нет следствия без причины, нет швейцарца без денег.
Вы возразите, что ваша жена может без труда завести себе нового любовника взамен отосланного; что ж, на этот случай у вас должно иметься наготове прижигание, которое позволит вам выиграть время, а там уж вы наверняка изобретете какую-нибудь новую уловку, способную поправить дело.
Полезно сочетать систему прижиганий с мимическими ухищрениями в духе Карлена[221]. Бессмертный Карлен, актер Итальянской комедии, веселил публику тем, что, корча рожи, часами повторял на разные лады всего две фразы: «Король сказал королеве. Королева сказала королю». Возьмите же пример с Карлена. Отыщите способ вечно оставлять с носом вашу жену, если не хотите остаться с носом сами. Учитесь у конституционных министров, в совершенстве владеющих искусством обещать. Если в нужный момент показать ребенку куклу, он побежит за ней и даже не заметит длины пути. Все мы — дети, а женщины, в силу природного любопытства, больше чем кто бы то ни было склонны терять время в погоне за блуждающими огоньками. Воображение — огонь блестящий, хотя и недолговечный; что мешает вам взять его себе в союзники?
Наконец, изучайте без устали высшее искусство — искусство быть рядом с женой и оставлять ее в одиночестве, ловить мгновения, когда вы сумеете пленить ее, но при этом не докучать ей ни вашим обществом, ни вашим превосходством, ни даже вашим блаженством. Если вы еще не полностью истребили природный ум жены, чье невежество бережно пестуете, вы сумеете устроить дело так, чтобы еще какое-то время желать друг друга.
До сих пор мы говорили о мерах и системах сугубо нравственного порядка, не способных оскорбить благородство нашей души, теперь же пришла пора поговорить о предосторожностях в духе Бартоло[222]. Не робейте. Наряду с отвагой, отличающей особ военного или гражданского звания, а также отвагой, присущей национальным гвардейцам, на свете существует отвага, свойственная мужьям.
О чем прежде всего заботится девочка, которой купили попугайчика? Разве не о том, чтобы запереть его в красивую клетку, откуда он не сможет вылететь без разрешения хозяйки?
Точно так же надлежит поступать и вам.
Обставьте ваш дом и ваши покои таким образом, чтобы ваша супруга, пожелай она даже обречь вас в жертву Минотавру, не смогла этого сделать; между прочим, добрая половина несчастий происходит из-за прискорбного легкомыслия, выказанного тем или иным хозяином дома.
Прежде всего позаботьтесь о привратнике — одиноком мужчине, всецело преданном вам лично. Отыскать подобное сокровище не составляет труда: отчего бы вам не нанять мужа своей бывшей кормилицы либо старого слугу, который когда-то качал вас на коленях?
Ваш долг — посеять между вашей женой и этим Нестором[223], караулящим дверь вашего дома, вражду, не уступающую по силе вражде Атрея и Фиеста[224]. Все дело тут в двери; она — альфа и омега любой интриги. Разве всякое любовное приключение не сводится к двум вещам: сначала войти, а потом выйти?
Дом никуда не годится, если сообщается с каким-либо другим и не стоит в глубине двора или сада.
В стенах ваших покоев не должно остаться ни малейшего углубления. Любой стенной шкаф, даже если в нем может поместиться самое большее полдюжины банок варенья, подлежит уничтожению; прикажите его замуровать. Ведь вы готовитесь к войне, а всякий генерал перед началом военных действий стремится отрезать врага от его складов. Следственно, в вашем доме все стены должны быть ровные, гладкие, чтобы всякий предмет тотчас бросался в глаза. Взгляните на остатки древнегреческих или древнеримских зданий, и вы убедитесь, что красота их происходит прежде всего от чистоты линий, гладкости стен, обилия пустых пространств, не загроможденных мебелью. Греки горько усмехнулись бы, окажись они в одной из современных гостиных, где обилие шкафов и комодов режет глаз, как стечение гласных на стыке двух слов[225].
Особенно важно пустить в ход эту великолепную систему обороны в покоях вашей жены; ни в коем случае не позволяйте ей драпировать постель так, чтобы в складках занавесей могли спрятаться незваные гости; объявите войну лишним дверям; устройте спальню супруги позади гостиной, чтобы никто из гостей вашей благоверной не мог миновать вас.
Если вы читали «Женитьбу Фигаро», мне нет нужды напоминать вам, что спальня вашей жены должна помещаться достаточно высоко. Каждый холостяк — отчасти Керубино[226].
Разумеется, вы достаточно богаты, чтобы жена ваша имела право потребовать себе туалетную комнату, ванную комнату и отдельную комнату для горничной; в этом случае не забывайте о Сюзанне[227] и не вздумайте устраивать гнездышко горничной под спальней госпожи; его место — над этой спальней; не премините также — пусть даже в ущерб красоте — выкопать перед окнами вашего особняка глубокий ров.
Если по воле рока комната горничной, грозящая вам столькими бедами, сообщается со спальней вашей жены посредством потайной лестницы, пусть ваш архитектор призовет на помощь все свое хитроумие, чтобы обезвредить это гибельное место и сделать его таким же безопасным, как и простейшие приставные лестницы, по каким бегают вверх-вниз деревенские мельники; главное, чтобы в стенах не осталось никаких ниш, чтобы ступени были крутыми, острыми и нигде не образовывали того сладострастного изгиба, который так славно помог Фобласу и Жюстине[228] скоротать время в ожидании ухода маркиза де Б***. У нынешних архитекторов ступени подчас удобнее оттоманок. Уж лучше вернуться к добродетельным винтовым лестницам наших предков.
Что же касается дымоходов в покоях вашей благоверной, потрудитесь установить пятью футами выше очажного колпака железную решетку; неважно, что вам придется ломать ее всякий раз, как возникнет нужда позвать трубочиста. Если ваша жена найдет эту меру предосторожности смешной, напомните ей о многочисленных ворах и убийцах, прятавшихся в дымоходах. Женщины, как правило, боятся грабителей.
Главный предмет мебели, достойный серьезных и продолжительных раздумий, — кровать. Всякая деталь в ней исполнена огромной важности. Вот чему учит нас опыт многих поколений. Придайте кровати такую своеобычную форму, чтобы она никогда не переставала радовать взор и не зависела от прихотей нашей скоротечной моды, безжалостно истребляющей вчерашние шедевры; у вашей жены не должно возникать желание то и дело видоизменять этот театр брачных радостей. Ложе ваше должно быть весьма массивным; главное — никаких ножек; долой соблазнительный зазор между кроватью и паркетом. Не забывайте также, что байроновская донна Юлия спрятала дона Жуана у себя под подушкой[229]. Впрочем, мы были бы достойны осмеяния, если бы подошли к столь деликатной теме с непростительным легкомыслием.
LXIII. Брак всецело зависит от кровати.
Вот почему мы не замедлим рассмотреть это восхитительное творение человеческого гения, изобретение, которым мы по праву можем гордиться больше, чем кораблями, огнестрельным оружием, огнивом Фюмада[230], колесными экипажами, паровыми машинами, использующими либо обычное, либо двойное давление, снабженными либо трубками, либо поршнями, и даже больше, чем бочками и бутылками. Конечно, нельзя не согласиться, что кровать многим обязана всем этим изобретениям, но как подумаешь, что она приходится нам всем второй матерью и что под ее попечительным балдахином протекает самая покойная и одновременно самая бурная часть нашего существования, понимаешь, что тебе поистине недостает слов для изъяснения восторга. (Читайте Размышление XVII под названием «Теория кровати».)
