Но не успел Сунь принять нужную для этого позу, как младшая жена опустилась на колени и взмолилась:
— Не бей! Уже поднялась… Видишь, уже поднялась…
— Ты кому здесь вздумала фокусы показывать? — грозно сдвинув брови, спросил возчик.
— Она у нас больная. Какой же фокус? — вступилась за нее старшая жена.
— Верно, верно, у нее женская болезнь, — подтвердила Ай-чжэн.
— Убью! — заорал старик Сунь, уже в самом деле поднимая палку.
Домочадцы шарахнулись и забились в угол.
— Не бей, пожалуйста! Я все скажу, дядя! — заговорила вдруг младшая жена.
— Это кто тебе дядя? Такая племянница, как ты, сущее наказание для порядочного человека. Ну, говори живей!
— Я много приняла гашишу… — пыталась объяснить свой обморок младшая жена.
Возчик бросил палку.
— Ты мне голову не морочь! Я, старый Сунь, не про то спрашиваю! Я тебя насквозь вижу. Мне уже шестьдесят лет, а еще через год шестьдесят один будет. Я — человек бывалый. Думаешь, не могу разобраться, кого ты из себя разыгрываешь, тухлое яйцо!
— Говори, куда ушел Хань Лао-лю? — вмешался Го Цюань-хай.
— Этого я и в самом деле не знаю, — захныкала младшая жена.
В соседнюю комнату входили все новые и новые люди.
Сяо Ван, посланный за лекарствами, еще не вернулся. Пастушок лежал на цыновке, разостланной на кане. Его спина и лицо были так изуродованы, будто мальчика резали ножами.
Пришел старик Тянь, склонился над пастушком и заплакал. Он невольно вспомнил дочь. Ведь она перенесла то же самое. Этот чужой мальчик казался ему собственным ребенком. Старик снял с себя рваную рубашку и бережно прикрыл окровавленного пастушка.
— Не торопись, старина Тянь. Пусть люди посмотрят, — взял его за руку начальник бригады.
Сяо Ван принес бинты и мазь. Вдвоем с Тянем они осторожно перевязали ребенка.
Сквозь толпу протиснулся запыхавшийся Чжао Юй-линь.
— Сбежал Хань Лао-лю… — с дрожью в голосе доложил он начальнику бригады.
В первый момент Сяо Сян почти растерялся, но, быстро овладев собой, он уверенно сказал: — Ничего, далеко не убежит, организуем розыски! — и вышел во двор.
Там он собрал всех бойцов отряда самообороны, бойцов бригады и членов крестьянского союза. Разбив их на пять групп, Сяо Сян приказал быстро осмотреть все пристройки и амбары.
Ничего существенно нового эти розыски не дали. Только в западном углу двора была обнаружена лестница, приставленная к стене.
Начальник бригады бросился к воротам и обежал вокруг стены.
В грязи, на краю канавы, отчетливо были видны два разных следа. Один уходил на север, другой вел на юг.
Сяо Сян подозвал Чжао Юй-линя.
— Едем на север! Вань Цзя! — крикнул он. — Живо трех лошадей! Постой! — Сяо Сян обернулся к Чжао Юй-линю: — Старина Чжао, ты на неоседланных конях ездишь?
— Могу, — отозвался тот.
— Тогда, Вань Цзя, седлать не надо. Давай так… Бай Юй-шань, возьми людей и скачи по следу на юг… Го Цюань-хаю со своими людьми следовать на восток, Ли Всегда Богатому — на запад. Вернуть Хань Лао-лю во что бы то ни стало!
Он выхватил из кармана блокнот и торопливо написал:
«Командиру отделения Чжану.
Отрядить бойцов в группы Го Цюань-хая, Бай Юй-шаня и Ли Чан-ю для преследования беглеца Хань Фын-ци. Самому взять двух бойцов и вместе с командиром отряда самообороны Чжан Цзин-сяном и другими остаться в деревне для несения охраны».
Все распоряжения были отданы.
Сяо Сян неторопливо подошел к Чжао Юй-линю и улыбаясь сказал:
— Сегодня проверим, метко ли ты стреляешь!
— Выбил двадцать семь очков.
— Молодец, брат Чжао.
Послышался топот. Сяо Сян обернулся. На шоссе показались три лошади. На одной сидел Вань Цзя, две другие шли в поводу.
— Вань Цзя, скорей! — крикнул Сяо Сян связному. — Чего плетешься? Боишься раздавить муравья на дороге? Тебе не придется отвечать за его жизнь. Ответственность беру на себя!
Вань Цзя ударил лошадь каблуками. Стайка гусей с гоготанием бросилась врассыпную, хлопая крыльями. Испуганные свиньи и овцы полезли со страху на плетень.
Сяо Сян вскочил на коня. Чжао Юй-линь последовал его примеру. Они ухватились за гривы лошадей и поскакали во весь опор.
Вскоре кони вынесли их за северные ворота. Степной ветер свистел в ушах. Сяо Сян, припав щекой к жесткой гриве, смотрел под ноги мчавшейся лошади, все еще ясно различая следы на влажной от росы дороге.
Около мостика через ров начальник бригады сдержал храпящего коня. Следы вели на мостик, затем сворачивали в сторону и обрывались.
— Потеряли! — с досадой сказал Сяо Сян и остановил лошадь.
— Тут ветер сильный. Дорога уже подсохла, вот и не видно ничего, — пояснил Чжао Юй-линь.
Он спешился и, согнувшись, пошел вдоль берега, внимательно рассматривая тропу.
Сяо Сян окинул взором окрестность. Солнце еще по-летнему грело, но на ивах кое-где уже трепетали желтые листочки. В зелени тростников тоже появилась желтизна. Красные метелки кукурузы наполовину высохли. Колос гаоляна принимал коричневый оттенок. Приближалась осень.
Чжао Юй-линь вернулся ни с чем. Следов нигде не было.
— Ладно, — поторопил его Сяо Сян. — Садись? Возможно, он прячется где-нибудь, наблюдай за полями. И ты тоже, Вань Цзя. Нужно быть очень внимательными. Едем!
Они поехали вдоль берега. Впереди тропинка раздваивалась. Одна уходила на север в деревню Яньшоу, другая тянулась вдоль берега реки на запад.
— Куда же теперь? — спросил Чжао Юй-линь.
— В деревню Яньшоу он не побежит, конечно, — в раздумье проговорил Сяо Сян. — Там тоже работает бригада. Нет! Это немыслимо… Значит, нужно взять на запад. Поехали живей!
Он ударил лошадь и повернул ее к тростникам. На чистой поверхности воды появилось перевернутое отражение мчавшихся всадников.
Невдалеке показались мостки. На них стоял человек и, покуривая трубку, удил рыбу. Чжао Юй-линь издали узнал старика Чу, того самого, который никак не хотел брать помещичьей земли, пока Го Цюань-хай не потратил на уговоры целую ночь.
Чу тоже заметил всадников и приветливо заулыбался:
— Председатель Чжао, далеко собрались?
Чжао Юй-линь спрыгнул с коня и беспокойно спросил:
— Старина Чу, ты не видал Хань Лао-лю?
— Хань Лао-лю? Нет, не видал. Давно уже не видал. А тебе он на что?
Чжао Юй-линь только собрался еще что-то спросить, как Чу сделал ему знак рукой и поманил к себе:
— Погляди, председатель, какую я щуку поймал сегодня.
Чжао Юй-линь подошел.
— Смотри, какая большая… — Чу нагнулся к уху Чжао. — В шалаше… под сеном схоронился… — И громко добавил: — Погуляй, погуляй! Погода сегодня хорошая, погулять приятно.
Чжао Юй-линь с винтовкой наперевес бросился к маленькому шалашу. Ворвавшись туда, он штыком раскидал сено. На момент показалась лысина и снова спряталась.
Чжао Юй-линь стукнул помещика прикладом.
— Еще сбежать хотел, тухлое черепашье яйцо! На небе, что ли, задумал укрыться? От народа никуда не денешься!
Начальник бригады и Вань Цзя, пригнувшись, вошли в шалаш. Они крепко связали Хань Лао-лю и, перекинув его через круп лошади, поехали в деревню.
— Я тоже с вами, — сказал старик Чу.
Он собрал сети, сложил в корзины, поднял коромысло на плечо и бегом догнал их.
— Вот погляди, начальник, какая у меня игрушка. — Чу вытащил из кармана серебряный доллар.
— Кто же тебе его дал? — спросил Сяо Сян.
Старик рассказал, как Хань Лао-лю, добежав до реки, просил спрятать его в шалаше и дал доллар, чтобы старик молчал.
— Почему же ты не выполнил помещичьей просьбы? — рассмеялся начальник бригады.
— Член крестьянского союза не должен скрывать помещика и злодея. Видно, Хань Лао-лю было суждено прибежать на берег.
— Куда бы он ни прибежал, ему везде было суждено попасть нам в руки, — заметил Чжао Юй-линь.
Навстречу всадникам двигалась по шоссе большая толпа людей во главе с Сяо Ваном и Лю Шэном. Люди вышли навстречу, опасаясь, как бы начальник бригады не наткнулся на бандитов.
Связанного Хань Лао-лю окружили. Поднялись палки. Грозно ощетинились пики.
— Не надо торопиться! — остановил людей Чжао Юй-линь и спешился. — Вернемся, судить его будем. Надо, чтобы все по закону было и чтобы все разом рассчитались с ним за обиды.
Но разъяренная толпа запрудила дорогу, не давая всадникам двинуться вперед.
— Освободите дорогу! Дайте проехать, — крикнул во весь голос Чжао Юй-линь. — Вернемся — устроим митинг. Надо всей деревней с ним расправиться. Вы хотите отомстить, и другие хотят того же.
— А вдруг он опять убежит? — спросил кто-то.
— Ему некуда больше бежать! — уверенно воскликнул Чжао Юй-линь.
