Председатель. А мамашка?
Вырубова. Императрица.
Председатель. Бывшие царь и царица верили в это пророчество?
Вырубова. Они считали Распутина божьим человеком, посланным им богом, верили, что его устами говорит бог.
Председатель. Вы никогда не слышали, что Распутин – хлыст?
Вырубова. Что вы! Мне он никогда не говорил ничего подобного. Мне он много рассказывал про свои путешествия, – массу. В Иерусалиме, еще не знаю где, – по всей России он ходил в веригах, пешком. Он же странник.
Председатель. Однако он в Петербурге ходил в шелковых рубашках и вериг не носил.
Вырубова. Да, ему всё дамы шили. Хотя, мне кажется, он носил что-то такое.
Председатель. Почему вам это кажется?..
Вырубова. Он говорил, что у него все тело болит…
Председатель. Может быть, у него болело от – кутежей. Вы знали про его кутежи с цыганами, про пьянство, разврат?
Вырубова. Это неправда. У него было призвание снимать с людей страсти. Вот и в Тобольске, когда он семерых фрейлин заставил себя в бане мыть. Об этом так много писали в газетах. Ужасно неприятно.
Председатель. Нас интересуют ваши отношения к Распутину. Как часто вы с ним встречались?
Вырубова. У меня никаких отношений с ним не было. Во-первых, вы же знаете, ведь никакая женщина не согласилась бы любить его, ведь он старый человек. Сколько же ему было? Лет пятьдесят, я думаю.
Председатель (показывает тетрадь). Это ваша тетрадочка, вы писали?
Вырубова. Это, вероятно, что-то старое. Председатель. А новее у вас ничего нет? Вырубова. Нет.
Председатель. Здесь записаны телеграммы. Телеграмма Распутина: «Не забудь владыке за гулянку по Костроме, пусть носит. Духом радостно молюсь и целую тебя». Что это значит: «Не забудь владыке за гулянку по Костроме, пусть носит»?
Вырубова. Ах, это про епископа Варнаву.
Председатель. Очевидно, Распутин ему за хорошее угощение в Костроме просит пожаловать наперсный крест и обращается к вам, чтобы вы помогли Варнава получил крест?
Вырубова. Получил.
Председатель. «Духом радостно молюсь и целую тебя». Разве вы позволяли Распутину целовать себя?
Вырубова. У него был такой обычай. Он всех целовал три раза, христосовался.
Председатель. А вы не замечали в этом страннике никаких особенностей, – может быть, он целовал вас не три раза, а много больше?
Вырубова. Что вы, он был такой неаппетитный.
Председатель. Телеграмма от Распутина: «Старикашку пусть бог судит, – никуда не годится, убрать бы». Кто это – «старикашка»?
Вырубова. Штюрмер, председатель Совета министров.
Председатель. Распутин требует его смещения. Оказывается, этот странник занимался немного и политикой.
Вырубова. Говорили что-то. Со мной он никогда не занимался политикой.
Председатель. А вы сами политикой никогда не занимались?
Вырубова. Я?
Председатель. Вы никогда не проводили высочайших докладов?
Пауза. Вы никогда не устраивали министров?
Пауза.
Вы никогда не сводили императрицу с министрами?
Вырубова. Я даю честное слово, что не делала ничего подобного.
Председатель. Вы лучше честного слова не давайте.
Пауза.
Еще телеграмма от Распутина, от 2 ноября 1916 года. Из Петрограда. Срочно. Вырубовой. Поезд ее величества. Ставка главнокомандующего. «Калинин пускай пробудет только сутки. Не задерживайте его никак дольше». Кто это «Калинин»?
Вырубова. Кого-то Распутин так называл. Кто-то из этих господ. Кажется – Протопопов.
Председатель. Почему вам об этом телеграфирует Распутин?
Вырубова. Соскучился, должно быть, без него. Распутин очень любил Протопопова.
Председатель. Вам известно, что Распутин через ваше посредство провел Протопопова в министры?
Вырубова. Это, кажется, не через меня. Когда Протопопов приехал из-за границы, им очень увлекались при дворе государыни. Потом он поехал в ставку, и там государь его назначил.
Председатель. А вам известно, что эта телеграмма от второго ноября послана в то время, когда Государственная дума была в острой борьбе с Протопоповым и требовала его смещения? Распутин в этих телеграммах на ваше имя настаивал на том, чтобы вы и Александра Федоровна поддержали Протопопова в ставке.
Вырубова. Ужас что такое! Я же вам и говорю – ко мне все лезли со всякими просьбами.
Председатель. Вы знаете дело Манасевича-Мануйлова, который совершил преступление?
Вырубова. Отчаянный человек, гадкий человек. Председатель. Но вы принимали участие в том, чтобы Манасевича-Мануйлова не судили.
Вырубова. Меня так просила какая-то дама. Валялась в ногах. Она подала какое-то прошение. Я передала, больше ничего.
Председатель. Манасевича-Мануйлова судили и осудили, но, после того как вы передали прошение, министр юстиции получил шифрованную телеграмму от императора, и Манасевич-Мануйлов был выпущен на свободу.
Вырубова. Разве? Очень странно. Председатель. Перед назначением Штюрмера министром внутренних дел вы не звонили Распутину по телефону, спрашивая у него, кого назначить министром внутренних дел?
Вырубова. Никогда в жизни. Зачем? Они сами без меня могли назначить.
Председатель. Однако у нас имеются сведения из охранного отделения, что вы звонили.
Вырубова. У Распутина всегда на лестнице сыщики дежурили из охранного. В дом лезли. Он с ними даже чай пил. Они и кошек у него отравили. И писали они всякие глупости в охранное.
Председатель. А Добровольского не вы устроили министром юстиции?
Вырубова. Я его даже и не знала… Тоже – ужасный, препротивный…
Председатель. У вас в маленьком домике было свидание Добровольского с императрицей. Через три дня Добровольский был назначен министром.
Вырубова. Это князь Андроников подстроил, такой препротивный, он ко всем министрам лез, и ко мне лез, всякие конфекты посылал, врал…
Председатель. Теперь позвольте поставить вопрос прямо. Между Распутиным и Александрой Федоровной вы служили передаточным звеном. По рассуждению Распутина, имевшего неограниченное влияние на императрицу, назначались министры, убирались непригодные, подбирался определенный состав высших должностных лиц. Для чего все это делалось, какая была цель?
Вырубова. Какая цель?
Председатель. Из предыдущих допросов нам известно, что в последнее время Распутин упирал на то, что. «царь негож», «папашка ничего не понимает». Нет ли связи с переменами в министерствах и мыслью, что Александра Федоровна должна быть Екатериной Второй?
Вырубова молчит, моргает.
Не шла ли речь о низвержении Николая Второго и о регентстве Александры Федоровны?..
Вырубова. Ой, милый, право, ничего не знаю…
Председатель (кладет перед собой пакет). Эти документы вам знакомы?.. Ну, а теперь говорите всю правду…
Вырубова закрывает лицо руками. Темнота.
Маленький домик Вырубовой в Царском Селе. Небольшая двухсветная ампирная зала.
Вырубова (нервно распечатывает, читает телеграммы. Сквозь зубы). Поздравляю… Поздравляю… Поздравляю… (На одной из телеграмм останавливается, бросает па столик остальные, прочитывает ее, издает слабый крик.) Невозможно… Возмутительно… (Идет к телефону.) Петроград… 1-53-53… Григория Ефимовича… Вырубова… Нет?.. Уехал?.. Ко мне?.. (Вешает трубку.)
Лакей (входит). Князь Андроников.
Вырубова. Проси.
Андроников (входит с коробкой конфет и цветами, подходит к ручке). Поздравляю, поздравляю, чудесная Анна Александровна… Я прямо на автомобиле, потерял две шины! Ужасные новости!
Вырубова. Садитесь.
Андроников. В вечернем заседании Государственной думы…
Вырубова. Я знаю. Какие подробности?
Андроников. Кто-то из этих левых, – я забыл фамилию, но это все равно, какой-то в грязном воротничке, – начинает говорить возмутительно дерзко… Он упоминает Распутина, он называет…
Вырубова. Меня?
Андроников. Вас, Анна Александровна… Он требует поставить на повестку, то есть на послезавтра, – запрос об этом невероятно раздутом еврейской прессой кутеже в «Вилла Родэ»…
Вырубова. Никакого кутежа не было, его выдумали жидовские газеты…
Андроников. Милая Анна Александровна, мы знаем, – Григорий Ефимович возвеселился духом в «Вилла Родэ»… А вот – запрос. Родзянко на своем председательском кресле дребезжит в колокольчик, но так, что ни одна муха не боится. Я сидел дома, я молился… Мне звонят из Думы. Я скачу в Русский клуб. В вестибюле встречаю Орлова. Накидывается на меня: «Князь, вы слышали?.. Эти новоявленные политики – социалисты, евреи – опять лезут гнусными руками к трону… Патриоты принуждены молчать, мы на задворках»… Я говорю: «Штюрмер в клубе?» – «Нет». – «Хвостова тоже нет?» – «Нет». Тогда я звоню к Штюрмеру. Председатель Совета министров не может подойти к телефону. Я звоню к Хвостову. Министр внутренних дел не может подойти к телефону. Тогда я скачу в Главное управление по делам печати, вызываю цензора, начинаю кричать на него… Он говорит: «Стенограммы Государственной думы пропускаются военной цензурой». В час ночи я влетаю к военному цензору, кричу на него. После этого мы просматриваем гранки. Я изымаю стенограмму запроса. «Читайте». Он бледнеет. Вот стенограмма. (Показывает гранки Вырубовой, вытирает платком лоб.) В газетах сегодня белая полоса.
