class="p1">– Мы разминулись с шедшей обратным курсом «Королевой Марией» в три тридцать две сегодня утром, если кому интересно, – сказал он медленно. – В чем я сомневаюсь, – голос у него отличался причудливой и прекрасной грубоватостью, какая встречается у мальчишек. Каждая его фраза напоминала древний островок, окруженный морем виски. – Тот палубный стюард, которого Бупка презирает, написал это на своей доске.
– Я тебя сейчас размину, дружок, если сию минуту не слезешь с этой сумки, – сказал ему отец. Он повернул голову к Тедди. – Ну-ка, слазь оттуда. Иди, подстригись что ли, – он снова взглянул в затылок жене. – Он словно старше своих лет, господи боже.
– Я совсем без денег, – сказал Тедди. Он взялся руками покрепче за раму иллюминатора и опустил подбородок на тыльную сторону рук. – Мама. Знаешь того человека, который сидит рядом с нами в столовой? Не того тощего. Другого, за тем же столиком. С той стороны, куда наш официант ставит поднос.
– М-м, – сказала миссис Макардл. – Тедди. Голубчик. Будь хорошим мальчиком, дай маме еще пять минут поспать.
– Обожди секунду. Это довольно интересно, – сказал Тедди, не отнимая подбородка от рук и не сводя глаз с океана. – Какое-то время назад он был в спортзале, когда меня взвешивал Свен. Он подошел и стал говорить со мной. Он слышал ту последнюю пленку, что я записал. Не апрельскую. Майскую. Он был на вечеринке в Бостоне перед тем, как уехать в Европу, и кто-то на вечеринке знал кого-то из исследовательской группы Лейдеккера – он не сказал, кого, – и они позаимствовали ту последнюю пленку, что я записал, и прослушали ее на вечеринке. Ему, кажется, очень интересно. Он дружит с профессором Бэбкоком. Очевидно, он и сам учитель. Он сказал, что был в колледже Троицы в Дублине, все лето.
– Да? – сказала миссис Макардл. – На вечеринке ее прослушали?
Она лежала, сонно глядя на икры Тедди.
– Похоже на то, – сказал Тедди. – Он столько всего рассказал обо мне Свену, прямо пока я стоял там. Было довольно неловко.
– Что в этом такого неловкого?
Тедди чуть помолчал.
– Я сказал «довольно» неловко. Дал определение.
– Сейчас я дам тебе определение, дружок, если не слезешь к чертям с этой сумки, – сказал мистер Макардл. Он только что закурил новую сигарету. – Я сейчас сосчитаю до трех. Раз, черт побери… Два…
– Сколько времени? – спросила вдруг миссис Макардл икры Тедди. – Разве у вас с Бупкой не в десять тридцать занятие по плаванию?
– У нас еще есть время, – сказал Тедди. – Опля!
Он вдруг высунул из иллюминатора всю голову, постоял так несколько секунд, затем всунул обратно и доложил:
– Кто-то сейчас вывалил из окна целое ведро апельсиновой кожуры.
– Из окна. Из окна, – сказал мистер Макардл саркастично, стряхивая пепел. – Из иллюминатора, дружок, из иллюминатора, – он взглянул на жену. – Звони в Бостон. Быстро, позови к телефону группу Лейдеккера.
– Ой, ты до того остроумен, – сказала миссис Макардл. – Чего же сам-то?
Тедди втянул большую часть головы.
– Очень красиво плывут, – сказал он, не оборачиваясь. – Это интересно.
– Тедди. Последний раз. Я сосчитаю до трех, а затем я…
– Не в том смысле интересно, что плывут, – сказал Тедди. – Интересно, что я знаю, что они там. Если бы я их не видел, то не знал бы, что они там, а если бы не знал, что они там, то не смог бы даже сказать, что они существуют. Это прекрасный, отличный пример того…
– Тедди, – перебила его миссис Макардл, не шелохнувшись под простыней. – Иди, найди мне Бупку. Где она? Не хочу, чтобы она снова крутилась на солнце сегодня, с тем бомжом.
– Она нормально одета. Я заставил ее надеть дангери [66], – сказал Тедди. – Некоторые уже начинают погружаться. Через несколько минут единственное, где они еще будут плавать, это у меня в уме. Это довольно интересно, потому что, если взглянуть на это определенным образом, именно там они и начали плавать. Если бы я здесь вообще не стоял или если бы кто-нибудь отхватил мне башку, пока я…
– Где она сейчас? – спросила миссис Макардл. – Посмотри на минутку на маму, Тедди.
Тедди повернулся и посмотрел на маму.
– Что? – сказал он.
– Где сейчас Бупка? Не хочу, чтобы она опять слонялась возле шезлонгов, докучая людям. Если тот ужасный человек…
– Она в порядке. Я дал ей камеру.
Мистер Макардл приподнялся на одной руке.
– Ты дал ей камеру! – сказал он. – Ты совсем сбрендил? Мою чертову «Лейку [67]»! Я не позволю, чтобы шестилетняя девочка шаталась повсюду…
– Я показал ей, как держать ее, чтобы не уронила, – сказал Тедди. – И, разумеется, вынул пленку.
– Мне нужна эта камера, Тедди. Ты меня слышал? Хочу, чтобы ты сию минуту слез с этой сумки, и чтобы через пять минут эта камера была в этой комнате. А иначе одним маленьким гением на свете станет меньше. Это ясно?
Тедди развернулся, не сходя с «глэдстоуна», и слез на пол. Затем нагнулся и завязал шнурок левого кроссовка, пока отец, приподнявшись на локте, неотрывно смотрел на него.
– Скажи Бупке, она мне нужна, – сказала миссис Макардл. – И поцелуй маму.
Зашнуровав кроссовок, Тедди небрежно поцеловал маму в щеку. Она в свою очередь шевельнула под простыней левой рукой, словно собравшись обнять Тедди за талию, но к тому времени, как она выпростала руку, Тедди уже ушел. Он обошел вокруг и зашел между двумя кроватями. Нагнулся и выпрямился с подушкой отца под левой рукой и стеклянной пепельницей, упавшей с тумбочки, в правой. Переложив пепельницу в левую руку, он подошел к тумбочке и смел ребром правой ладони в пепельницу окурки и пепел от отцовских сигарет. Затем, прежде чем поставить пепельницу на место, он протер предплечьем стеклянную поверхность тумбочки от пепла. Предплечье он обтер о сетчатые шорты. Затем поставил пепельницу на стекло, да так бережно, словно считал, что пепельница должна стоять либо точно по центру тумбочки, либо никак. В этот момент отец мальчика, смотревший на него, резко прервал это занятие.
– Тебе не нужна эта подушка? – спросил его Тедди.
– Мне нужна эта камера, молодой человек.
– Разве тебе удобно в такой позе? Это невозможно, – сказал Тедди. – Я положу ее здесь.
Он положил подушку в изножье кровати, подальше от ног отца. И пошел из каюты.
– Тедди, – сказала ему мать, не поворачиваясь. – Скажи Бупке, я хочу увидеть ее до занятия по плаванию.
– Что ты не оставишь ребенка в покое? – спросил мистер Макардл. – Ты как будто не можешь вынести несколько паршивых свободных минут. Знаешь, как ты с ней обращаешься? Я скажу тебе, как ты с ней обращаешься.
