Не было никаких сомнений в том, что они не поверили ей, и это, несомненно, утвердило их уверенность в моей виновности.
– А вы не думаете, пани, – любезно спросил капитан, – что владелица помады вытиралась этим платком?
– Не знаю. С тем же успехом можно предположить, что она писала помадой на стекле какие-нибудь стихи, а потом их стирала. Не знаю.
По-моему, здесь ведется следствие и важными являются не предположения, а факты.
Анка и Моника были не опасны. Они ничего не знали, их тогда не было.
Потом в конференц-зал вошла Веся.
Мне сделалось плохо от ее вида, потому что у меня не было никаких сомнений, что Веся расскажет им все, расскажет с огромной радостью и удовлетворением, если только вспомнит. Не дай Бог, чтобы она вспомнила!..
– Ну как же, – сказала Веся ядовито и с достоинством. – Ведь это Ядвига...
Мужчины, ведущие допрос, набросились на нее, как стервятники на падаль. Веся обиженным голосом давала им исчерпывающие объяснения, а я не могла уничтожить ее взглядом.
Это было накануне смерти Тадеуша. Ядвига пришла ко мне и попросила одолжить ей все губные помады, которые у меня есть, потому что хотела проверить, какой цвет ей лучше подходит. Кроме одной, эффект которой был ей уже известен, у меня была с собой только та, ярко-красная, французская.
Ядвига намазала ею губы и оглядела себя в зеркало. При этом были еще Алиция и Веся. Веся наблюдала за Ядвигой с ненавистью.
– Сотри ее, а то выглядишь как страшилище! – сказала она с отвращением. Действительно, этот цвет Ядвиге не прибавлял красоты. Вынув из сумочки большой бело-голубой платок, она старательно вытерла с губ помаду.
А теперь этот платок лежал на столе и служил доказательством совершенного преступления. Веся обнаружился потрясающую память. Видимо, уже ничего не могло спасти Ядвигу, у которой явно были мотив, полная возможность, твердый характер и которая изо всех сил умоляла помочь ей и клялась, что невиновна!..
И венцом всего было то, что с самого начала я придумала, будто это именно она убила Тадеуша! Я придумала это потому, что в ее случае существовали самые большие смягчающие обстоятельства...
Я сидела в своем углу, проклиная в душе ужасными словами себя, Весю, Ядвигу, покойника, капитана, прокурора и вообще весь мир. Всей душой я хотела, чтобы что-нибудь произошло, чтобы оказалось, что это не правда, что вопреки всему это не Ядвига!
Усадив Весю в другом углу, они вызвали Ядвигу. Платок со следами помады, разложенный во всю ширину, лежал на столе. Ядвига вошла, взглянула на это вещественное доказательство, потом на меня, потом на Весю, потом снова на платок и снова на меня.
– Зря я так сделала, – спокойно сказала она. – Я должна была все вам рассказать. Теперь вы верите, что это я, а я верю, что только вы можете меня спасти.
– Черт побери! – сказала я, предоставив волю чувствам, потому что боялась, что в конце концов кого-нибудь задушу.
Капитан высказал мне свое неодобрение и снова повернулся к Ядвиге.
– Прошу вас воздержаться от разговоров с посторонними людьми и отвечать на наши вопросы. – Вы признаете, что этот платок принадлежит вам?
– Конечно, признаю, а что я могу сделать? Голову даю на отсечение, что эта змея уже все рассказала, – ответила Ядвига, пренебрежительно указывая подбородком в направлении Веси.
Веси издала какой-то непонятный звук, но не успела отреагировать дальше, потому что капитан немедленно повернулся к ней.
– Благодарю вас, – сказал он так решительно, что смертельно обиженная Веся поднялась и вышла.
Ядвига сидела, безнадежно вглядываясь в платок.
– Этим платком был вытерт дырокол, которым ударили по голове убитого, – сказал капитан. – Это установлено совершенно точно. Вы признаетесь....
– Ничего подобного, – решительно оборвала его Ядвига. – Этот платок исчез у меня в тот день, когда произошло преступление. Я не задушила его, но сейчас все объясню. Пани Ирена, даю вам честное слово, что скажу всю правду!
Я была решительно настроена поверить всему, что она скажет. Капитан хотел удалить меня из зала, но Ядвига решительно запротестовала, добиваясь моего присутствия и категорически заявляя, что без меня не произнесет ни слова. Они были, видимо, уже настолько измучены и вымотаны, что согласились с ее требованиями.
Ядвига начала рассказывать. Она честно описала все свои махинации, касающиеся бывшего мужа, участие в этом деле Тадеуша, кратко изложила историю с помадой и перешла к дню преступления.
– Против него я была бессильна, – сказала она. – Я хотела уговорить его, чтобы он перестал валять дурака, чтобы подождал до тех пор, пока я не вытяну из этого подлеца деньги и тогда все ему заплачу. Я даже заплатила бы ему эти пять тысяч, чтобы он оставил меня в покое. Я страстно боялась, что он с этой бумажкой куда-нибудь полезет и все мне испортит. Я хотела с ним поговорить, и это именно я позвонила ему, чтобы он пришел в конференц-зал...
– Но почему вы сразу об этом не сказали?
– Вы что думаете, у меня с головой не все в порядке? Ведь тогда на меня сразу пали бы все подозрения. Я надеялась, что вы найдете убийцу прежде, чем все это откроется, и ко мне никто не будет цепляться.
– Продолжайте. Вы позвонили ему, что дальше?
– Он, разумеется, пришел, потому что надеялся, что я дам ему деньги.
Веськи не было в приемной, никто меня не видел. Как я этого подлеца просила, умоляла!.. А он смеялся. Я разревелась как дура и вытиралась этим платком. Но в конце концов терпение у меня лопнуло, я сказала ему, что Бог накажет его, поднялась и ушла. А он остался там, и платок, видимо, тоже остался, так как потом я его уже те видела. Я сразу пошла умываться, потому что выглядела страшилищем. Умылась и вытерлась полотенцем, а о платке вспомнила только тогда, когда его стали искать...
– Откуда вы взяли дырокол?
– Что?! Ниоткуда я его не брала, у меня не было дырокола. Дырокол стоял на моем столе в приемной. Когда я вернулась, его уже, наверное, не было, но я не обратила внимания, потому что была ужасно взволнована.
– Во что вы были одеты?
– В халат, как обычно. Но без пояса, пояса у меня уже давно нет, куда-то исчез...
Я была абсолютно убежден что Ядвига говорит правду. Это ее голос слышал Збышек из кабинета. Она беседовала со Столяреком около пятнадцати минут, невозможно, чтобы она его потом убила! У нее должны быть при себе дырокол и пояс, и если бы она собиралась это сделать, то сделала бы сразу!
И откуда она взяла ключ от двери?! Нет, Ядвига говорит правду!..
– Вы заперли дверь, ведущую в кабинет?
– Чем? И зачем мне это нужно? Ведь даже если бы кто-нибудь вошел, разговаривать не запрещено!
– Но вы же знали, что эта дверь была заперта? – холодно сказал прокурор. – Вы догадывались, что от нее должен быть ключ?
Я проклинала Себя за эту историю с крупой. Разумеется, это бросает на Ядвигу негативный свет! Черт возьми, неужели все, что я сделаю, должно иметь самые худшие результаты?!
Они допрашивали ее и так и сяк, но Ядвига держалась твердо. Было видно, что она взволнована до бесчувствия, она бросала на меня отчаянные взгляды, ломала себе пальцы, но держалась своей первой версии, как гранит.
Она невиновна, и конец!
– Ну что ж, – наконец сказал утомленный капитан. – Вам придется пойти с нами...
Ядвига сорвалась со стула.
– Ребенок!!! – ужасно закричала она, теряя мужество. – Ради Бога, позвольте мне сделать что-нибудь с ребенком!!! Пани Ирена, спасите меня!!!
Посреди ужасной суматохи, которая воцарилась в следующие минуты, среди рыданий Ядвиги и Данки, вызванной на помощь, потому что она знала семью Ядвиги и могла организовать опеку над ребенком, среди возгласов удивления, недоверия и испуга, издаваемых всем персоналом, я сидела как привязанная к креслу и усиленно размышляла. Что делать?! Независимо от того, виновна она или нет, я должна помочь этой идиотке! Она была доведена до предела отчаяния, всю жизнь имела одни огорчения и неприятности, затем эта крайняя бедность и обожаемый ребенок!.. Любой ценой!.. Жаль Ядвигу, жаль порядочного человека, жаль ее дочку... Что делать? Бросить подозрение на кого-то другого – единственный выход! Двое активно подозреваемых, значит – ни одного! На кого?! И как?!
Ядвигу забрали, а светопреставление все продолжалось в нашей мастерской. Все, кто поочередно возвращались из управления, попадали в настоящее пекло. Всюду возникали дикие ссоры и скандалы, потому что половина мастерской поддерживала Ядвигу, а половина была против. Витек безуспешно пытался успокоить всех и заставить вернуться к прерванной работе. Данка и Иоанна издевались над Весей. И в это время неожиданно пришел Марек, который в последнее время постоянно попадал на такие потрясающие события.
Замечание, которое в прошлый раз сделала Алиция, что Марек, во-первых, умен, а во-вторых, непричастен к этому делу, видимо, укоренилось во мне очень глубоко, потому что я немедленно его вспомнила. Я затащила их обоих в самый дальний угол за столом Алиции и категорически потребовала сосредоточиться и обдумать способы спасения преступницы. Они оба очень любили Ядвигу, были о ней самого лучшего мнения, поэтому, не сопротивляясь, приступили к делу.
