Только теперь я, наконец, задумалась. Ответ Веслава натолкнул меня на мысль: Веслав был подозреваемым... Вопросы об алиби, задаваемые всем, это только предлог... Им нужны только те, которые были в городе, в управлении!
Сейчас... кто это был? Збышек, Витек, Каспер и Рышард... Видимо, кто-то из них что-то сделал?
Через полчаса стало ясно, что Каспер отпадает, остались только трое.
Каспер сразу после управления вернулся в бюро на такси вместе с одним типом, технологом из соседнего бюро. Витек поехал на машине в какую-то мастерскую, Збышек задержался где-то в городе и вернулся значительно позднее, а Рышард не вернулся совсем. О чем же, господи, здесь может идти речь?
После своего негативного поведения в деле Ядвиги я не имела никакой надежды получить сведения от прокурора. Разве только я сама смогу придумать что-то интересное, что поможет возобновить наши контакты. Но что придумать?
Я думала и думала, а атмосфера в бюро становилась все мрачней и мрачней и в конце концов дошла до предела, потому что надо было идти на похороны Тадеуша. Все как один, в хмуром молчании, мы шли в погребальной процессии, и ни у кого не было ни малейшей надежды на то, что все когда-нибудь прояснится...
***
На следующий день время тянулось вяло. Витек упорно заставлял нас заниматься работой, которая ни у кого не шла. Все были какие-то погасшие, Ядвига сидела в тюрьме, а прокурор с капитаном в конференц-зале. На этот раз они проводили исследования, которые были предложены мной, что меня несколько утешало, потому что после разрыва с ними всяческих контактов я чувствовала себя не слишком радостно.
Проведя эти самые исследования самолично, я поняла, что дело предстает в достаточно безнадежном свете. Каждый говорил нечто иное.
Влодек утверждал, что последним в конференц-зал пришел Рышард. Анджей утверждал, что Витек. Януш заявил, что это был Збышек, а Казик – что Веслав. Стефан в свою очередь назвал Анджея. Совершенная путаница, в которой светлым пятном оказалось только одно, что первым на обыск прибыл Каспер. В этом единственном все были друг с другом согласны, поэтому Каспера я должна была определенно исключить.
Витольд единственный пытавшийся нормально работать, поехал забрать проект от районного архитектора. Его свободным местом немедленно воспользовался дьявол, к которому я на этот раз была настроена крайне неблагосклонно.
– Отстань от меня! – сказала я сразу же, как только он появился. – Ты мне надоел. Ничего хорошего из моих контактов с тобой не выходит.
– Потому что ты идиотка, да еще к тому же редкостная, – ответил нисколько не разочарованный дьявол, ставя кресло Витольда поудобнее. – Почему ты ничего не сказала им о тайнике Тадеуша?
– Потому что знаю, так же хорошо, как и ты, что этот тайник... впрочем, как и ты... являетесь всего лишь плодом моего воображения. Я не собираюсь постоянно выставлять себя перед людьми идиоткой!
– Будь же ты последовательна! С самого начала и до конца твое воображение совпадает с действительностью. Тебе не приходит в голову, что в этом что-то есть?
Я задумалась, неохотно глядя на него. Кто знает, может быть, и на этот раз я права?..
– Ты думаешь, что к тому были какие-то предпосылки? – неуверенно спросила я. – Что-то происходило в мастерской, и я подсознательно это почувствовала?
– Конечно! И при этом заметь, что ты рассказала обо всем. Может быть, его совсем не задушили бы пояском, если бы ты не подала эту мысль, а толкнули под поезд? Ты обратила внимание преступника на мотивы, которые фактически были у всех. Убивая его на территории мастерской, он мог рассчитывать почти на стопроцентную безнаказанность, так как здесь было слишком много подозреваемых!
– Ты пытаешься меня убедить, что больше всех виновата я? Большое тебе спасибо за твою любезность.
– Всю жизнь мечтал оказать тебе любезность! Ты нервируешь меня, разочаровала прокурора.
– О нет, мой дорогой! – решительно заявила я. – Ничего из этого не выйдет. Даже ради ста прокуроров я не собираюсь изменять свой характер. Я никогда не была свиньей и никогда не буду! Если бы в эту минуту я знала, кто настоящий убийца, я пошла бы к нему и попросила бы его признаться самому, а не побежала бы с доносом к властям!
– Но помощь им оказывать хочешь?
– Хочу, потому что он оказался скотиной по отношению к Ядвиге. Он правильно сделал, что убил Тадеуша, но он не должен был позволять, чтобы ее арестовали вместо него!
– Ну так если ты хочешь им помочь, то иди и расскажи о тайнике. Я тебе советую, иди и расскажи...
Он сидел и искушал меня, как и подобает дьяволу, и в конце концов я поддалась. Я пошла в конференц-зал, где как раз не было никого из подозреваемых, только власти, и с достоинством спросила, могут ли они меня выслушать. Видимо, у них не все шло как по маслу, потому что они с большим жаром выразили свое согласие. Я подумала, что раз уж я должна делать из себя идиотку, то пусть уж это будет в избранном обществе.
– Я надеюсь, панове помнят, с чего все это началось? – спросила я твердо.
– Помним, – необычайно любезно сказал прокурор. – С вашего ясновидения.
Я посмотрела на него внимательно и, быть может, даже слегка вызывающе, потому что в его глазах что-то сверкнуло, затем продолжила:
– Я хочу вас проинформировать, что мое ясновидение продолжает действовать и до сих пор. Я пришла к выводу, что записная книжка Тадеуша не является единственным его достоянием и что он должен был иметь еще какие-то материалы и где-то их скрывать.
– Очень интересно, – ядовито сказал прокурор, когда я остановилась для того, чтобы набрать воздуха.
Я полностью проигнорировала его замечание.
– И я стала размышлять; где? И в процессе этого размышления я оказалась в квартире покойного, которую хорошо знаю, потому что была там когда-то...
Не слишком вдаваясь в разграничение фантазии и действительности, я рассказала им о моем драматическом видении, оборвавшемся вместе с криком Алиции, после чего замолчала.
Представители власти сидели неподвижно с очень странным выражением на лицах, и я подумала, что они, по-видимому, считают меня не совсем нормальной, но мне было уже все равно.
– Да... – медленно проговорил капитан. – И можно узнать, откуда вы все это знаете?
– По-моему, во вступительной части моего рассказа я достаточно ясно об этом сказала, – холодно ответила я, и внезапно все внутри у меня перевернулось. Я поняла смысл этого вопроса! – Боже милостивый! – закричала я, срываясь с места. – Не хотите же вы сказать, что все это правда?!
– Да нет, что вы! – немедленно сказал прокурор, делая какое-то резкое движение. – Это все только ваше воображение? Я вас правильно понял?
– Да, – тихо сказала я, садясь обратно. – Боже мой, я надеюсь, что это все только мое воображение!..
– Да; разумеется, большое спасибо, – поспешно сказал капитан. – Вы еще что-то хотите нам сказать?
Я была уже не в состоянии разговаривать, поэтому только покачала головой. Потом я догадалась, что они ждут, когда я уйду. И я ушла, проклиная идиотского дьявола последними словами.
Унылая атмосфера в бюро сохранялась до ухода Витека. Представители права покинули мастерскую еще раньше, почти сразу же после моего к ним визита.
Кто первый вынул первую поллитровку, не имею понятия. Не знаю также, кто решил, что поминки должны пройти именно в этот день. Возможно, этому способствовало общее унылое настроение. Во всяком случае, в наш отдел неожиданно заглянул Стефан.
– Ну, чего ждете? – буркнул он. – Там уже летят тосты. Пошли, за здоровье покойника!..
Угощение состояло из французской булки, килограмма сальтисона и огромного количества водки. Кофе в нашей мастерской было всегда. Несколько человек должны были уйти, но большинство осталось. После первого выпитого литра нам все еще было грустно, и все трезво и рассудительно обсуждали ситуацию, мешая в одну кучу будущий упадок мастерской и подозрения, касающиеся Ядвиги. После второго литра мы стали приходить к выводу, что жить, собственно, можно везде, работать тоже, и нам не остается ничего другого, как только интенсивно наслаждаться жизнью, а после третьего – настроение изменилось уже радикально.
Кто-то включил радио, которое как раз передавало танцевальную музыку.
Одновременно Влодек принялся играть на губной гармошке, сначала протяжно, а потом все более и более отрывисто. Водка лилась рекой, перемешиваясь с кофе, Лешек бросился танцевать с криком:
– Живем лишь раз! Братья и сестры, мы танцуем на вулкане!
В этот момент я должна была выйти из комнаты, потому что услышала телефонный звонок. Я была, пожалуй, самая трезвая из всех, так как не могла много пить по причине сердечного недомогания, о чем страшно сожалела. Но я без труда поддерживала царящую здесь атмосферу.
На другом конце провода оказался Витек, у которого была очаровательная привычка проверять, что делается в мастерской во внеслужебное время. С огромным трудом я убедила его, что здесь остались несколько человек, которые трудятся в поте лица. Когда я вернулась в комнату, поминки были уже в разгаре.
